– Как ты сам только что сказал, один из них может знать меня в лицо. И не забывай, мне уже за семьдесят, у меня брюшко и протез вместо ноги. Когда ты понадобишься на самом деле, ты отработаешь свои деньги, можешь не сомневаться.
– Тебе следовало бы позволить мне ранить одного из них, – заметил человек в черном. – Тогда бы мы получили некоторые ответы.
– Ты хочешь кого‑то из них ранить? – спросил Айсберг. Он сделал жест в направлении двери. – В твоем распоряжении вся эта чертова планета, занимайся этим там сколько душе угодно. Но как только они входят сюда, мое первое дело – остаться в живых. – Он допил пиво и закончил: – Если есть желание, можешь попрактиковаться на людях, которые заявятся сюда, чтобы убить тебя, в конце концов это твое право, я могу лишь пожелать успеха, скажу лишь, что сам я вряд ли дожил бы до таких лет, если бы рисковал без крайней нужды.
– Рассказывают, было время, когда ты любил рисковать, – возразил человек в черном. – И еще как!
– Я был молод. С тех пор я многому научился.
– Однако я слышал совсем другое.
– Тебя обманули, – невозмутимо ответил Айсберг.
– Говорят даже, – продолжал мужчина в черном, – что ты единственный, кто рискнул противостоять Пифии и победил.
Айсберг поморщился.
– Никого я не побеждал.
– Она до сих пор жива?
– Думаю, да, – ответил Айсберг. – Я не могу представить, чтобы кто‑то мог ее убить.
– У тебя не возникает мысли, что за всем происходящим стоит она?
– Ни на одно мгновение.
– Но почему?
– Потому, что, если бы за этим стояла она, я уже давно был бы мертв, – ответил Айсберг с неколебимой уверенностью в голосе.
– Ты сталкивался с ней раньше и до сих пор жив, – упорствовал человек в черном.
– Забудь про нее, – оборвал Айсберг. – Она не имеет к этому никакого отношения.
– Ты уверен?
– Я для нее столь же ничтожен, как для тебя какая‑нибудь песчинка, когда ты находишься посреди бескрайней пустыни. – Он помолчал. – Если она до сих пор жива, то наверняка у нее есть дела поважней.
– Что за дела?
– Черт возьми, надеюсь, что никогда не узнаю этого, – ответил Айсберг серьезно. – Ладно, пойдем посмотрим на тело.
Они направились к его кабинету. Оказалось, что труп уже лежит на широком деревянном столе.
Человек в черном тщательно исследовал пальцы мертвеца.
– Отпечатков нет, – объявил он. – Этот искусственный палец изготовлен чертовски здорово. Я бы ни за что не догадался. – Он перевел взгляд на лицо мертвого человека и спросил: – Офтальмоскоп есть?
– Переносная модель, он в среднем ящике стола, – ответил Айсберг, осматривая тело в поисках каких‑нибудь шрамов или других характерных отметин. – Но он не подключен к компьютеру.
Человек в черном сходил к столу и вернулся с прибором в руках.
– У меня предчувствие, что в компьютерных базах данных ничего на этого парня нет, хотя давайте посмотрим.
Он ненадолго прильнул к окулярам, потом отложил прибор в сторону.
– Да, видны рубцы. Ставлю пять против десяти, что ретинограмма нигде не зарегистрирована.
– Все его оружие без номеров, – отметил Айсберг. – Странно. Здесь, на Внутренней Границе, большинство наемных убийц выбирает себе цветистые имена и обожает хвастаться своими достижениями. Но этот уже четвертый, у которого нет ни имени, ни каких‑либо документов, ни репутации.
Но этот уже четвертый, у которого нет ни имени, ни каких‑либо документов, ни репутации.
– Однако у него отличные сапоги, – заметил человек в черном.
– Согласен.
– Просто замечательные.
– Я не обнаружил на них ни этикетки, ни марки производителя, – сказал Айсберг.
Однако человек в черном продолжал внимательно рассматривать сапоги.
– Ты заметил что‑то, что ускользнуло от меня? – спросил Айсберг, внезапно заинтересовавшись.
– Может быть, – ответил человек в черном, снимая сапог с ноги трупа и внимательно его рассматривая.
– На свету он отсвечивает голубым, – заметил Айсберг.
– Именно, – отозвался человек в черном. Он передал сапог Айсбергу. – На Внутренней Границе не так уж и много рептилий голубого цвета, и я знаю только одного зверя с таким круговым узором на чешуе.
– Да?
Человек в черном кивнул.
– Здоровенный сукин сын. Живет на планете Серое Облако, это на окраине скопления Хинеллуса. – Он помолчал. – Туземцы называют его драконом синего пламени. Эта тварь способна заглотать тебя целиком, а потом начать озираться в поисках главного блюда.
– Большая планета?
– Примерно такая же, как Последний Шанс, ну, может, чуток поменьше.
– Кислородный мир?
– Да.
– Разумные аборигены?
– Никаких, с тех пор как мы умиротворили планету несколько столетий назад, – ответил человек в черном.
– А сколько жителей?
– Наверное, тысяч семь, в большинстве своем шахтеры и рабочие морских плантаций. Большая часть планеты покрыта пресноводным океаном, есть несколько архипелагов и один небольшой континент.
– Они много экспортируют?
Человек в черном покачал головой.
– Почти ничего. Почтовые или грузовые корабли садятся там не чаще семи‑восьми раз в год.
– Тогда, если наш приятель обут в сапоги, сделанные из кожи тамошней ящерицы…
– … то существует довольно большая вероятность того, что он их там и купил, – закончил мысль человек в черном.
– Они выглядят почти новыми, – отметил Айсберг, изучая сапоги. – Думаю, что тебе стоит нанести визит на Серое Облако. Сделай‑ка парочку голограмм нашего друга, прежде чем мы его зароем, и порасспрашивай, может, там кто‑нибудь знает, кем он был и на кого работал.
– Надеюсь, с вами ничего не произойдет, пока я буду отсутствовать?
– Я продержусь, – сухо заметил Айсберг. – Между прочим, если Серое Облако столь далеко от проторенных путей, то откуда ты знаешь про дракона синего пламени?
– Я бывал там.
– Когда?
Человек в черном пожал плечами.
– Не помню точно. Лет восемь – десять назад.
– По делам?
– В некотором роде, – неохотно ответил человек в черном.
– Ладно, – сказал Айсберг. – Значит, у тебя там сохранились контакты, есть кто‑нибудь, кого можно порасспросить.
Человек в черном покачал головой.
– Все, кого я знал там, мертвы.
– Давно?
– Примерно восемь – десять лет.
На лице Айсберга появилась мрачная улыбка.
– Неудивительно, что тебя называют Танцующий на Могиле.
ГЛАВА 2
Его настоящее имя было Феликс Ломакс, и он использовал его первые двадцать шесть лет своей жизни. Но на Внутренней Границе имена имеют свойство изменяться, трансформируясь так, чтобы более точно отражать характер своего носителя.