– Ну, я же не глухой, – заупрямился Мюргенштюрм. – Кто‑то должен…
Тут до их слуха донесся чей‑то утробный кашель.
– В точности так, – с тревогой заключил эльф.
– Проклятие! – буркнул Иеведия. – Просил же поторопиться!
– Что, черт возьми, тут творится?! – потребовал ответа Мэллори, вдруг почуявший едкий запах животных.
– Tec! – шепнул Иеведия, прижав палец к губам. Выждав секунды три, он кивнул и двинулся в обратный путь, шепотом бросив:
– Теперь быстрей!
Мэллори и Мюргенштюрм следовали за ним по пятам, мимо диорам с окапи и куду.
– Погодите‑ка! – сказал Мэллори у диорамы, изображающей двух львов на охоте, застыв как вкопанный.
– Что? – спросил Мюргенштюрм, с разгону налетев на него.
– Готов поклясться, эти львы только что поглядели на нас. – Детектив присмотрелся к ним еще раз, потом пожал плечами, в конце концов проронив:
– Воображение разыгралось.
– Скорей! – нетерпеливо шепнул Иеведия. Мэллори снова зашагал вперед и вскоре вышел к пересечению коридоров, где стоял слон – огромный, полных двенадцать футов в холке. Когда толстокожий внезапно появился впереди, растопырив уши и протянув хобот в сторону детектива, тот даже испугался на миг, но быстро взял себя в руки и двинулся в обход слона к Иеведии, стоявшему у входа в следующий коридор.
– Постойте, – встрепенулся Мэллори, пройдя по коридору футов двадцать пять. – Где Мюргенштюрм?
– Я думал, идет прямо за нами. Мэллори вернулся к началу коридора.
– Проклятие, Мюргенштюрм! Какого черта ты… – Он внезапно поперхнулся словами, встретив взгляд налитых кровью крохотных глаз слона, стоявшего головой к Мэллори, растопырив уши и вытянув хобот.
– Вот он я, – поведал Мюргенштюрм, подходя к нему сбоку. – Свернул не в тот коридор. – Задрав голову, эльф поглядел на детектива. – Что стряслось, Джон Джастин? У вас вид такой, будто вы сию минуту увидели привидение.
– Всего двенадцать секунд назад он был повернут в противоположную сторону, – промолвил Мэллори, не сводя глаз со слона.
– Должно быть, вы просто спутали стороны. Чучела не могут двигаться.
Вдруг по коридорам эхом прокатился оглушительный рев.
– А реветь могут? – спросил Мэллори.
– Насколько мне известно, нет, – забеспокоился Мюргенштюрм.
– Давай‑ка убираться отсюда ко всем чертям, – нетерпеливо бросил Мэллори, стремительно зашагав к тому месту, где оставил Иеведию. Старик пропал без следа.
– Может, вы не в том коридоре? – предположил Мюргенштюрм.
– Я оставил его здесь, – твердо заявил Мэллори.
– Тогда, наверное, он перешел.
– Поглядим. – Мэллори вернулся той же дорогой. Сделав вокруг слона изрядный крюк, они вошли в другой коридор, и в тот же миг позади раздался пронзительный птичий крик. Пройдя по коридору футов пятьдесят, они остановились.
– Его тут нет, – резюмировал Мэллори.
– Что нам теперь делать? – нервно спросил Мюргенштюрм.
– Вернуться туда, откуда пришли.
– Я заблудился, – признался эльф.
– До слона, а потом второй коридор налево.
– Подождите! – вдруг вскрикнул Мюргенштюрм.
– Что?
– По‑моему, я слышал его.
– Лично я ничего не слышу.
– Сюда.
– Эльф заторопился дальше по коридору, завопив:
– Иеведия!
Ответом ему было молчание.
– Ты ошибся, – сказал Мэллори.
– Ну, что‑то я все‑таки слышал! – Эльф занервничал.
– А я нет.
– Вроде были шаги.
Разговаривали они на ходу и тут обнаружили, что стоят у развилки коридора.
– И откуда же они доносились? – спросил Мэллори.
– По‑моему, справа.
Мэллори шагнул за угол, повернулся направо… И оказался нос к носу с рычащим, скалящим зубы самцом гориллы.
– Иисусе! – пробормотал детектив.
Мгновение и человек, и горилла хранили полнейшую неподвижность. Затем Мэллори развернулся вокруг оси и рванул обратно в коридор, попутно едва не задавив Мюргенштюрма. Горилла взревела и забарабанила в грудь волосатыми ручищами, а потом неспешно заковыляла следом.
Вместе с Мюргенштюрмом, едва не наступающим ему на пятки, детектив выскочил к слону и свернул направо. Уже вбегая в ближайший коридор, он услышал за спиной пронзительный трубный клич слона и, только пробежав половину коридора, рискнул оглянуться.
– Мы в безопасности! – прохрипел он эльфу. – Ему не пролезть. Коридор для него слишком тесный.
– Но не для него, – заскулил Мюргенштюрм, указывая в противоположном направлении, откуда подкрадывался к ним черногривый лев, скользя брюхом по мраморному полу.
Где‑то включили громкоговорители системы оповещения, и треск помех мгновенно напугал льва, метнувшегося в смежный коридор.
– Ежели считать, что вы еще живы, так вы, наверное, хотите получить объяснения, – произнес голос Иеведии.
– Было бы очень мило, – проворчал Мэллори под нос.
– Я не собирался вас бросать, мистер Мэллори, но просто больше не мог ждать. Видите ли, чучела в музее были набиты и установлены Акимом Рамблаттом.
– Кто такой этот чертов Аким Рамблатт? – прошептал Мюргенштюрм.
– Вы, наверное, гадаете, кто такой этот чертов Аким Рамблатт, – произнес голос старика. – Ответ таков: он был лучшим таксидермистом, когда‑либо жившем на свете. К тому времени, когда он начал работать на нас, он уже заслужил прозвище Мастер‑творец. – Последовала короткая пауза. – Он заставляет свои чучела выглядеть настолько живыми, что те просто не понимают, что они мертвые. Они сидят там в своих стеклянных клетках, целый день ломая над этим голову, а часов в одиннадцать вечера каждую ночь не видят резона, почему бы не размять ноги и немного не прогуляться.
Следующую фразу поглотил протяжный крик какого‑то неизвестного животного.
– Словом, обычно они проводят в движении час‑другой, а после спохватываются, что вообще‑то они не совсем живые. Может, Рамблатт и был Мастером‑творцом, но Богом он все‑таки не был. – Иеведия захихикал. – Так что ежели считать, что вы слышите мой голос, вам надобно только запрятаться в безопасном местечке на ближайшие пару часов, и все будет отлично. Однажды, когда этот час застал меня вне дежурки, я нырнул в озерко и дышал через соломинку… Конечно, это было еще до того, как Рамблатт пополнил экспозицию носорогом. Он вовсе не кровожадный, во всяком случае, для носорога, но любит побарахтаться, а озерко очень маленькое. – Он вздохнул. – А, ладно, что‑нибудь сообразите. А сейчас прошу простить, настало мне время чуток вздремнуть. Если вы сумеете выбраться живыми, загляните ко мне в дежурку, у меня на печке стоит кофе. – Еще пауза. – Честное слово, больше ничего такого не приходит в голову, чтоб вам посоветовать. Комната сто четыре.
Громкоговорители смолкли.
– И давно пробило одиннадцать? – слабым голосом поинтересовался Мюргенштюрм.