– Настоящий старый заброшенный склад!
– Вы уже слыхали о нем прежде? – спросил Мюргенштюрм.
– О ком?
– О Старом Заброшенном Складе, – объяснил эльф. – Это он и есть.
Подбоченившись, Мэллори поглядел на Старый Заброшенный Склад, сплошь обшитый серыми алюминиевыми панелями и занимающий почти квартал. Со стороны причалов наличествовала только одна дверь – хотя за углом наверняка имелись многочисленные ворота для грузовиков – и пять окон. За четырьмя из них царила темень, но из пятого сочился сквозь туман желтоватый свет.
– Ты как раз вовремя, Мюргенштюрм, – произнес басовитый голос.
Обернувшись, Мэллори оказался лицом к лицу с синекожим великаном в малиновом костюме из блестящей синтетики, голубой рубашке, фиолетовом галстуке, темно‑синих ботинках и носках. До семи футов роста ему недоставало самой малости, а весил он фунтов пятьсот.
– Что это за мужик с тобой?
– Его зовут Мэллори, – сообщил эльф. – Он в полном порядке, я за него ручаюсь.
– Кто такой этот твой друг? – спросил Мэллори у Мюргенштюрма.
– Принц Уэльский. Склад принадлежит ему.
– Я думал, ты должен прийти один, – заметил Принц Уэльский.
– Он мой телохранитель, – ответил эльф. Принц Уэльский пристально разглядывал Мэллори секунды три, потом пожал плечами:
– Супротив Гранди с него толку мало. А впрочем, какого черта, меня это не колышет. Входите.
– Спасибо, – проговорил Мюргенштюрм.
Подойдя к двери, эльф открыл ее, и Мэллори последовал за ним на Старый Заброшенный Склад. Внутри находились бесчисленные ряды стеллажей, до отказа заполненные сокровищами, похищенными из другого Манхэттена: бижутерией, старыми бульварными журналами в пластиковой упаковке, кухонной утварью, резиновыми шинами, собачьими и кошачьими консервами, стерео– и видеоаппаратурой, мехами и даже кое‑какими драгоценностями. Место, свободное от стеллажей, было загромождено большущими ящиками, набитыми чем угодно – от телевизоров до самодвижущихся газонокосилок.
Свернув направо, Мюргенштюрм зашагал к конторе. Жалюзи были закрыты, но сквозь щели пробивался свет, из чего Мэллори заключил, что светящееся окно снаружи принадлежит именно этому помещению.
Эльф осторожно открыл дверь.
– Привет, напарник! – встретил его тоненький насмешливый голосок. – Я ужасно рад, что ты смог добраться.
Переступив порог, Мэллори оказался в большой квадратной комнате размером футов двадцать на двадцать. Вдоль одной стены выстроился ряд стульев лицом к столу, главенствующему в противоположном конце помещения. За столом сидел лепрехун.
– Мистер Мэллори, как я полагаю? – проговорил он с мерзкой усмешкой.
– А ты, видимо, Липучка Гиллеспи, – ответил Мэллори.
– Мы наконец‑то встретились, – кивнул Гиллеспи.
– Где мои друзья? – решительно спросил сыщик.
– Не представляю, о ком это вы.
– Об Эогиппусе и Виннифред Каррутерс.
– Ни разу о них не слыхал, – заявил Гиллеспи, все так же ухмыляясь.
Мэллори подошел к двери конторы.
– Куда это вы направляетесь, мистер Мэллори? – вскинулся лепрехун.
– Хочу оглядеться.
– В поисках друзей?
– Возможно, ты проглядел их, – угрюмо усмехнулся Мэллори.
– На вашем месте я бы не стал этого делать.
– Почему это?
– Потому что это испортит мне настроение, – изрек Гиллеспи. – А в дурном настроении я вытворяю скверные вещи.
– А в дурном настроении я вытворяю скверные вещи.
– Ты разбиваешь мне сердце. – Мэллори взялся за ручку двери.
– Я ни капельки не шучу, мистер Мэллори. – Гиллеспи выдвинул ящик стола, вытащил оттуда нечто знакомое и поставил на стол.
Мэллори несколько секунд разглядывал крохотную фигурку.
– Эогиппус? – наконец осведомился он.
Крохотный конек слабым ржанием подтвердил его догадку.
– Но ты на два дюйма меньше, чем был! – воскликнул детектив.
– Это потому, что я неустанно делаю с ним вот это, – хихикнул Гиллеспи, крепко шлепнув конька по спине пластмассовой линейкой. – А теперь отойдите от двери, или я буду бить вашего маленького любимчика, пока он не станет настолько крохотным, что исчезнет прямо у вас на глазах.
Мэллори бросил на лепрехуна свирепый взгляд, затем неспешной походкой вернулся в противоположный конец конторы и возобновил допрос:
– А где полковник Каррутерс?
– Так я вам и сказал, – радостно заявил Гиллеспи. – Когда мне надоест стегать лошадь, я возьмусь за нее.
– Если только я не возьмусь за тебя, – угрожающе процедил Мэллори.
– Только пальцем меня троньте – и больше никогда не увидите Каррутерс, а уж рубин не увидит никто и никогда, – уверенно засмеялся Гиллеспи и обернулся к Мюргенштюрму. – Ну, мой маленький зеленый напарник, чем тебя сегодня побаловала жизнь?
– Ты презренная тварь! – буркнул эльф.
– Ты еще ничего не видел, – сказал лепрехун. – Садись.
– Я предпочту постоять.
– А я предпочту, чтобы ты сел, – настаивал Гиллеспи. Мюргенштюрм со вздохом вскарабкался на стул.
– Вы тоже, – рявкнул Гиллеспи на Мэллори.
– Нет, спасибо. – Мэллори прислонился к стене.
– Это мы еще посмотрим! – Гиллеспи снова взялся за пластиковую линейку.
– Только притронься к коню, и я руку тебе оторву, – мягко промолвил Мэллори.
– Ха! Вы не в том положении, чтобы диктовать хоть кому‑нибудь, что делать. Вам нужен рубин куда больше, чем любому из них.
– Это верно, – согласился Мэллори. – Но если ты хоть пальцем тронешь Эогиппуса, то превратишься в однорукого аукциониста.
Гиллеспи добрую минуту пялился на него, потом убрал крохотного конька обратно в ящик стола.
– Ты еще пожалеешь, что так со мной говорил! – прошипел он. – Это я тебе обещаю.
– Кончай пороть чушь и начинай аукцион, – отрезал Мэллори. – Никого ты не напугаешь.
– Я дождусь прихода Гранди. Мэллори посмотрел на часы:
– Уже тридцать две четвертого. Очевидно, Гранди не заинтересован в том, что ты выставляешь на продажу.
– А это уж мне самому судить, если вы не против, – произнес низкий, сочный бас справа от детектива.
Мюргенштюрм в ужасе заскулил, а Мэллори обернулся и увидел, что в футах трех‑четырех от него стоит диковинный субъект – высокий, дюйма на два‑три повыше шести футов, с парой длиннющих рогов на абсолютно безволосой голове, с пылающими желтыми глазами, острым крючковатым носом, белыми сверкающими зубами и ярко‑красной кожей, одетый в мятые бархатные брюки и рубашку, шелковый плащ с меховым воротником и манжетами, сделанными из меха какого‑то белого полярного животного, в лаковых черных перчатках и ботинках. Шею его украшала золотая цепочка с двумя рубинами. Когда Гранди выдыхал, из его ноздрей и рта вырывались небольшие облачка дыма.
– Что ж, – нарушил затянувшееся молчание Гиллеспи.