Испепеляя все живое взглядом дико вращающихся очей и оглушая утробным ревом Шураханскую степь и все десять княжеств, которые привольно раскинулись на ее просторах, подымался, прошибая головой помутившиеся небеса, косматый великан в кровавых, как заря, дымчатых лохмотьях. А через несколько минут все стихло. Но потом еще долго-долго слышался шепот ядовитой пыли, оседавшей неторопливо на мертвые, обезображенные пространства.