- Стэффорд говорил о длительной и естественной адаптации человеческого организма к инопланетным условиям. Я имею в виду искусственное приспособление.
- И этим искусственно переделанным людям ты закроешь дорогу домой, на Землю, - сказал Каневский. - Им придется таскать скафандр на Земле.
- Да нет же... - Это мне в голову не приходило. - Ну, не знаю, я не биолог... Только мне кажется, что, если поселенцы хорошо приспособлены к планете, им может и не захотеться домой. Там их дом и будет...
- Поел - уступи место товарищу, - прогремело у меня над ухом.
- Что? - Я не сразу понял, что это Герасим, и вызвал взрыв смеха.- Хоть бы вы чему другому его научили! - сказал я с досадой и встал из-за стола. - Тоже кибернетики! Фантазия дальше еды не идет.
Я подсел к Ксении на диван.
Спор продолжался. Теперь говорили о роботах. Вот кого следовало отправлять осваивать Венеру - им и меркурианское пекло нипочем, и сверхморозы Плутона... Не зря ли андроидов перебили?.. Мне расхотелось спорить. Чудный выход из положения - посылать роботов. А человечеству что прикажете делать? Отдавливать друг другу ноги в тесноте? Да и вообще...
- Потанцуем? - спросила Ксения.
Антонио все-таки включил музыку, несмотря на протесты шахматистов.
- Не хочется, - сказал я.
Она испытующе смотрела на меня.
- Что-то в тебе появилось новое, Улисс.
- А именно?
- Не знаю. - Она поднялась. - Что-то угрюмое. Робин, идем танцевать.
Робин, этот дамский угодник, конечно, пошел.
В столовой появился Дед. Странно все-таки выглядела здесь его академическая шапочка. Он принялся за еду, благодушно поглядывая на селенитов. Вид у него был такой, словно он сейчас скажет насчет "племени младого, незнакомого" или что-нибудь в этом роде.
- Иван Александрович, - обратился к нему Каневский, перейдя с интерлинга на русский, - мы тут об андроидах заспорили. Понимаю, конечно, что людям было с ними хлопотно и... неуютно, что ли, но разве нельзя было найти другой выход?
- Можно было, - сказал Дед.
- В конце концов, не было случая, чтобы андроид нанес человеку вред, ведь так?
- И никак иначе, - подтвердил Дед. - Наоборот, они были очень заботливы.
- Значит, - прогудел Каневский, - можно было обойтись без их уничтожения. Если бы андроидов послали осваивать Венеру...
- Послали? - переспросил Дед, иронически щурясь. - Любопытно, как вы это себе представляете, Каневский?
- Ну, обыкновенно... кинуть клич, объяснить положение... Вы сами сказали, Иван Александрович, что можно было найти другой выход.
- Конечно: превратиться в жирных, ленивых выродков. Чему вас только в школе учили, голубчик? Или кинороботомахия не входит в программу обучения?
- Входит, мы знаем факты. Разумные существа всегда могут договориться друг с другом - этому нас тоже учили. Жестокость не может быть альтернативой разуму...
- Вас учили хорошо. - Дед насупился. Его седые усы воинственно топорщились. - Выключи музыку, Михаил.
Он не признавал имени "Робин" и всегда называл его родительским именем. Робин выключил магнитолу и негромко сказал:
- Повело...
Он не раз слушал рассказы Деда, а мне еще не доводилось. Я пересел поближе к Деду и приготовился слушать.
РАССКАЗ О ВОЙНЕ СОБАК И РОБОТОВ
Так уж устроены люди - они всегда забегают вперед, не думая о последствиях.
Первые прямопрограммные роботы были туповаты, но удобны вроде нашего Герасима. Удобны - не то слово. Роботы узкой специализации были благом для человечества. Все эти деловитые и неутомимые копатели, укладчики стройблоков, уборщики, мойщики, няньки наконец. Они преобразили быт, высвободили гигантский резерв времени для творческой работы. Остановиться бы на этом уровне роботехники, но людям останавливаться несвойственно.
Существует, кроме того, и объективная закономерность: производительные силы всегда опережают развитие производственных отношений, и регулировать бурный рост этих сил в глобальном масштабе стало возможным сравнительно недавно. А тогда существовали еще государственные границы, и, хотя Договор о всеобщем разоружении был подписан, в мире, разделенном на две противостоящие системы, было неспокойно. Вы изучали историю и, несомненно, знаете, как цеплялась за свое существование частная собственность, в какой сложной борьбе идей и экономических структур утверждался на планете социализм.
Так вот, именно в то неспокойное время появились сложные самопрограммирующиеся подвижные устройства - логический результат развития роботехники. Светлые умы предупреждали: будьте осторожны с человекообразными, с роботами андроидного типа. Появилась декларация группы физиков и философов - она называлась "Мементо". Мементо - помни! Помните о Франкенштейне, породившем чудовище. Им ответили: чудовища не будет, андроиды дружелюбны к человеку, как дельфины, бояться нечего. В Копенгагене было подписано международное соглашение об основном принципе роботехники - ненанесении вреда человеку.
И этот принцип андроиды не преступили ни единого раза. Они действительно были преисполнены дружелюбия к человечеству, хотя не следует это понимать в обычном смысле слова, ибо андроидам были чужды какие-либо эмоции. Следуя основной своей программе, они заботились о людях и старались изо всех сил приносить пользу.
И все-таки чудовище было порождено.
Андроиды совершенствовали сами себя, и, разумеется, настало время, когда они превзошли интеллектуальный уровень человека. Они сделали многое. Современная система управления промышленностью и снабжением, всеобъемлющая система инфор-глобуса, единая энергетическая сеть - во всех этих областях они как следует поработали.
Взялись андроиды и за литературу и искусство. Они писали книги и ставили фильмы двух сортов: попроще - для людей и поспецифичнее - для себя. Я был тогда мальчишкой, но помню некоторые из фильмов для людей. Пожалуй, главный их конфликт заключался в следующем: милейший добрый человек совершает нелогичный поступок, и тут появляется друг-андроид, который выручает его из беды. По-видимому, они жалели людей - за механическую и тепловую непрочность, за нелогичный образ мыслей, за эмоциональные вспышки. Нашлись среди людей ренегаты - они вертелись около андроидов, пытались вникнуть в их проблемы, в их книги и фильмы.
Собственно, во всем этом не было ничего дурного. Но люди вдруг заметили, что перестают быть нужными друг другу. Андроид оденет и накормит, андроид решит алгебраическую задачу за школьника и техническую проблему - за инженера, андроид организует развлечения. Чуть ли не подоткнет под тебя одеяло, если ты раскинешься во сне...
Я сказал: вдруг заметили. Конечно, это было не вдруг. Возникла проблема незанятости. Многим людям некуда было девать свое время, и они разленились от праздности. Раздались первые тревожные голоса; куда мы идем? Для того ли человечество покончило с социальной несправедливостью, чтобы бездумно загорать на пляжах и отплясывать в дансингах? Не встает ли, черт побери, новый мещанин?
И тогда произошла Ла-Валеттская трагедия. Мальта была в те годы самым модным курортом в Евразии, в Ла-Валетту так и валили купальщики. В один прекрасный, вполне безоблачный день при посадке разбился самолет. Не помню уж, что там случилось, но разбился он вдребезги - на глазах у всего аэропорта. Ну, вы знаете эту историю. Из семидесяти пассажиров погибло только одиннадцать - это были люди. Остальные уцелели, потому что были андроидами. И тут на них накинулся Маноло. Он встречал свою невесту и, когда опознал ее изуродованные останки среди погибших, обезумел от горя.