Колян усмехнулся:
- Че, хочешь отобрать? Ну, давай, попробуй!
Витька смотрел в ненавистное улыбающееся лицо, сжимая зубы так, что они хрустеть начали, но какая-то непреодолимая сила не давала ему начать драку. Колян перестал улыбаться:
- Что, не получается? И не пытайся, так уж жизнь устроена, понимаешь. Я - волк, ты - овца, и это вовсе не значит, что я - лучше. У каждого своя роль. А волки еще и живут недолго. Так что успокойся и дуй за бабками.
Он повернулся и быстро зашагал дальше. Витька не стал его догонять, только проводил злым взглядом. Наверное, следовало папе сказать правду, пожалуй, он так бы и сделал, но, готовя вечером уроки, он наткнулся на запись в дневнике и понял, что деньги можно получить намного проще. 'Я же не папы боюсь', - сказал он себе негромко, - 'мне просто его расстраивать не хочется'. И пошел искать красную ручку.
Колян уроки частенько пропускал, но на этот раз был в классе. Витька нашел его глазами и, на вопросительный жест, кивнул согласно. Колян усмехнулся и показал большой палец 'Во!'. На переменке Витька, желая, чтобы все поскорей закончилось, подошел к нему, но Колян только головой покачал: 'После уроков'.
Витька с трудом досидел до конца занятий. Колян пропал еще с большой перемены, поэтому Витька нервничал еще больше - а ну как этот гад еще что-нибудь придумает. После уроков быстро оделся и выскочил на улицу. Колян был тут как тут - поджидал его за первым поворотом.
- Куда так спешишь? - спросил своим нарочито-равнодушным тоном, который Витьку всегда раздражал, но на этот раз, скорее, обрадовал.
- Давай пластинку, - потребовал Витька
- Покажь деньги.
- Сначала ты покажи, а то, может, ты ее уже выкинул, а сейчас еще и деньги заберешь.
- Не ссы, - усмехнулся Колян, - я играю честно. Надо тонко чувствовать грань, за которой прибыль превращается в проблемы.
Но Витька стоял, не шевелясь, и молчал. Колян усмехнулся еще шире и полез во внутренний карман. Достал неправильной формы прозрачную желтоватую пластинку и покрутил ее в руке.
- Вот она, твоя фигня. Доволен? Бабки гони.
Витька молча достал две пятисотрублевки, показал их и сжал в кулаке.
- Сначала ты отдай. А то заберешь деньги, а пластинку не отдашь.
Колян хмыкнул, но вытянул руку и раскрыл ладонь. Витька коршуном схватил пластинку, потом, стараясь сохранить достоинство, протянул купюры:
- На.
- Дурак ты все-таки. Что бы мне помешало, если б я сейчас захотел снова у тебя эту фиговинку отобрать? Ладно, не дергайся, я же сказал, что честно играю. Прикольная хернюшка кстати... наверно, я бы ее задорого продать мог, если бы захотел. Но ведь не продал же? Да и штуку эту ты за дело отдал - типа урок тебе, придурку. Такие уроки много дороже жалкой тыщи стоят. Как ни смотри, а я тебе сильно помог, а ты мне даже спасибо сказать не хочешь.
- Спасибо, - смотря в землю и чувствуя себя последним трусом, пробормотал Витька.
- Пожалуйста, - откликнулся Колян, - для хорошего человека не жалко.
И, насвистывая, пошел прочь. Витька постоял, успокаивая свою совесть различными, давно отработанными методами, потом пошел домой, по дороге разглядывая окрестности и прохожих через осколок желтого стекла неправильной формы.
Пластинку эту показал Витьке папа в пятницу вечером, вытащив ее из рабочего портфеля.
- Че это такое? - удивился Витька, - стекляшка какая-то.
- Стекляшке этой пять тысяч лет как минимум, - отозвался папа.
- Аааа, - разочарованно протянул Витька, теряя к пластинке интерес. Папе частенько случалось притаскивать с работы всякие древности, которые он потом долго разглядывал через лупу, что-то печатая в своем ноутбуке. К сожалению, большинство этих древностей выглядело как совершенно неинтересные черепки, и даже тот факт, что эти черепки сколько-то тысяч лет назад были древней вазой или горшком, Витьку не сильно интересовал. Справедливости ради надо сказать, что иногда папа притаскивал и более интересные вещи - наконечники стрел, топоров, интересные статуэтки.
А один раз принес почти целый шлем древнего воина, с прорезями для глаз и со свисающими обрывками кольчужной сетки - это называлось бармицей и когда-то закрывало шею древнерусского воина от удара сабли степняка. В этих случаях Витьку было не оторвать от экспоната, и у папы не было более благодарного слушателя. Но случалось такое нечасто. Вот и в этот раз - подумаешь, стекляшка. Но папа, похоже, был другого мнения:
- Зря морщишься, коллега. Сдается мне, эта находка тебя заинтересует.
Витька, сохраняя на лице скептическое выражение, подошел к папе и присмотрелся к пластинке. Осколок желтого стекла величиной с ладонь, с неровной поверхностью и неправильной формы, наиболее близкой к треугольной. Больше всего это было похоже на осколок обычного декоративного стекла, так что, увидев его на улице, он бы и подбирать его не стал. Папа протянул осколок, Витька взял и принялся, разглядывая, крутить его в руках. Папа продолжал:
- Нашли ее еще прошлым летом на раскопках городища Гермонасс - в Тамани, ты должен знать. Нашли и поначалу, как и ты, не обратили внимания. И даже посчитали продуктом позднейшей эпохи, случайно попавшим в культурный слой городища. На раскопках, расположенных в населенных местах, а особенно вблизи крупных городов, так случается. Выкопают люди колодец, накидают туда всякий современный хлам, лет через пятьдесят деревню сносят, колодец засыпают, еще лет через десять мы раскапываем древнее поселение и удивляемся, откуда в бронзовом веке отлично сохранившиеся стальные ножи. Ладно еще, если какого-нибудь падкого до сенсаций журналиста поблизости не окажется. Появятся потом во всех журналах фотография отпечатка обычного трилобита в триасовом камне с подписью 'Найден отпечаток ботинка космонавта'и с подзаголовком 'имярек утверждает, что отпечаток был оставлен миллион лет до нашей эры'. И поди потом докажи, что ты ничего такого в виду не имел, журналюги - это брат, такое племя, что уууу...
Про бессовестное племя журналюг папа мог рассказывать долго, а ничего необычного в осколке Витька так и не заметил, поэтому он кашлянул, привлекая внимание.
- А... Ну да, пластинка. Нашли ее, стало быть, и посчитали артефактом позднейшей эпохи. Но не выкинули, а описали и сдали в запасники, как положено. А недавно один студент, роясь в запасниках, из ящика с верхней полки стеллажа пакет, в котором лежала и эта пластинка. Пластинка выпала из пакета и упала на пол, а студент этого даже сразу и не заметил. Даже поставил на нее стремянку и не полез наверх снова
- И тут она хрусть... сломалась, да? - перебил повествование Витька.
- В том-то и дело, что нет! - обрадованно воскликнул папа, - не сломалась, хотя на нее поставили железную стремянку, да еще нагрузили восьмьюдесятью пятью килограммами.
- Ну и жиртрест этот ваш студент, - прокомментировал Витька
- Ну... да. Юноша, прямо заметим, стройностью не отличается. Но сообразительный. Заметил пластинку под стремянкой, сообразил, что она взялась там неспроста, нашел ее в описи и заинтересовался. А еще у этого студента не очень хорошее зрение, поэтому он посмотрел эту пластинку на свет. И... но не буду говорить, что он там увидел - ты можешь и сам попробовать.
Витька немедленно посмотрел на люстру через пластинку. И восхитился - стекляшка ожила. Люстра виделась через нее смутно, дрожащим контуром. Яркими мерцающими кружочками светились лампочки и от них по всей поверхности осколка бежали темные круги, как волны от брошенного в воду камня.
- Ух ты! - протянул удивленный Витька, - вот это да!
И принялся разглядывать через стекляшку окружающие предметы. Осколок и в самом деле оказался презанятной штуковиной. Обычные предметы - стол, полки, стены - виделись сквозь него просто как через обычное желтое стекло.