Ни один охотник не пришел и не сказал, что нож, выкованный отцом, сломался. Отец умел делать даже металлические луки!
- Извини, Дан, - вздохнул Саш. - Мне трудно по достоинству оценить мастерство твоего отца. Я ничего не понимаю ни в кузнечном деле, ни в оружии. Ты рассказал мне о раддах, о вастах, о сварах, об Индаине, но все эти слова для меня пустой звук. Я оттуда, где ничего не знают о равнине Уйкеас.
- Я тоскую по своему городу, - медленно проговорил Дан. - Он был маленьким, но шумным и гостеприимным. Две дороги перекрещивались на его центральной площади. Одна шла от Эйд-Мера к Индаину. Другая от Кадиша к Азре. У нас не было ни крепостных стен, ни князя. Только маленькая дружина под предводительством старшины, которого избирали раз в год на празднике весеннего равноденствия. И мой отец был самым сильным в этой дружине. Но вастов оказалось слишком много. Они прошли через наш город, как лавина скатывается с горы. Перебили воинов, женщин, детей. Сожгли все. Васт ударил меня по голове мечом. Плашмя. Не думаю, что пожалел. Спешил. Наверное, пытался убивать по два плежца каждым ударом, - Дан сглотнул, продолжил, Когда я пришел в себя, все было кончено. Я ходил среди обгорелых трупов, искал тела отца и матери. И нашел.
Дан замолчал. Он постарался опять затянуть пояс и стал смотреть в окно.
- Дан, - Саш оперся на локти, потер ладонями виски. - Я хочу, чтобы ты знал. Примерно три недели назад была убита моя мать. Потом тетка. Шесть лет назад убит отец. Еще раньше дед. Дом моего деда сожжен. Я каким-то чудом остался жив. И вот я здесь, в чужой для меня стороне. Не знаю, куда я иду и зачем.
- Саш, ты знаешь имя того, кто убил твоих родных? - спросил Дан.
- Да, - кивнул Саш.
- Повезло, - вздохнул Дан. - Тебе есть, зачем жить.
25.
День начинал клониться к вечеру. Народ из трактира схлынул. Бал принес две больших чашки, наполненные коричневым напитком, и маленькие округлые хлебцы, посыпанные желтоватым порошком. Дан довольно заулыбался и тут же отправил один из них в рот.
- Это ланцы, - объяснил он. - Булочки с сушеным медом. Конечно, не такие, как пекла моя мама, но тоже вкусные. А это ореховый отвар. Здесь его называют ктар. Он не сладкий, но после еды его на равнине пьют везде. Он согревает. Я люблю ктар больше чем пиво.
Сашка усмехнулся. То, что в Эйд-Мере называли пивом, более всего напоминало слабое игристое вино. Оно прекрасно охлаждало и утоляло жажду, хотя, скорее всего, не прибавляло прыткости. А этот напиток... Сашка сделал несколько глотков. Зажмурился, пытаясь лучше прочувствовать вкус. Что-то среднее между кофе и какао. Словно в хорошо сваренном кофе были растворены несколько плиток шоколада. Горчинка мягким бархатом ложилась на самый корень языка, и ее хотелось пробовать еще и еще. Стелющийся запах жареного миндаля. Даже нежнее.
- Ну? - Дан с набитым ртом ожидал, какое впечатление произведет ктар.
- Хотел бы я знать, как приготавливается это чудо, - удивленно заметил Сашка, рассматривая опустевшую чашку.
- Я покажу! - улыбнулся Дан. - Тетушка Анда доверяла мне это. Вот только...
Мальчишка вновь погрустнел.
- Как вы определяете время? - спросил Сашка, чтобы отвлечь его.
- Зачем его определять? - не понял Дан.
- Смотри, - показал Сашка. - Народ разошелся. А совсем недавно здесь было полно ремесленников, подмастерьев и торговцев. Как они определяют, когда начинать работу, когда заканчивать, когда приходит время еды?
- Просто, - щелкнул пальцами Дан. - Работа начинается с утра и заканчивается, когда она выполнена. А если Алатель стоит точно на юге значит пришло время обеда.
- А если пасмурный день и небо закрыто тучами? - прищурился Сашка.
- Элбан всегда знает, где Алатель, даже если его не видно, недоуменно нахмурился мальчишка.
- Скоро будет день весеннего равноденствия, тогда Алатель поднимется в мгновение весеннего утра. Оно называется криком птицы, потому что степные фазаны поют именно в это время. Через три доли дня наступает полдень, еще через три доли - Алатель прячется за край Эл-Айрана. Говорят, что на площади перед городским магистратом в мостовой заложены цветные камни. И в каждую долю времени тень от верхушки ратуши указывает на определенный камень.
- А почему здесь такие странные тарелки? - показал Сашка на блюда. Такое впечатление, что их специально смяли с одного края.
- Их делают на гончарном круге, как и всю посуду, - оживился Дан. - Я часто ходил к нашему гончару и тоже спрашивал его, зачем он сминает край тарелки, после того как срезает струной ее с круга. Гончар сказал, что очень давно, когда Зима на долгие годы сковала Эл-Лиа, элбаны откочевали на юг. Они пришли к морю и поселились среди камней и песка. Им приходилось добывать рыбу и раковины. Элбаны даже ели из раковин. Как раз такой формы. Поэтому, вернувшись в свои земли, многие народы продолжали делать из глины тарелки, похожие на раковины. Но ведь так удобнее? - Дан вопросительно посмотрел на Сашку. - Через смятый край очень приятно выпить соус, когда блюдо уже съедено!
- Трапеза продолжается? - спросил, заходя в трактир, Лукус.
- Что новенького? - довольно закричал в опустевшем трактире Бал. Старый Кэнсон опять полдня жаловался на трудные времена, а потом постарался заплатить половину от того, на что договаривались?
- Все торговцы одинаковы, - обернулся к трактирщику Лукус, - но травников мало. Особенно в такое время. Не скоро Кэнсон дождется следующих поставок. Так что в итого он рассчитался полностью.
- Другой бы на твоем месте еще и вкрутил дополнительную цену! заметил Бал.
- Наверное, Кэнсон подумал так же, поэтому не слишком упорствовал, ответил Лукус и взглянул на спутников. - Пойдемте. Хейграст ждет нас. Дан, возьми с собой ланцы, у Хейграста ктар не хуже.
- Но и не лучше! - ревностно вставил Бал.
- Спасибо тебе, друг, - повернулся к нему Лукус. - Мы не ели хорошей пищи несколько дней. Но сейчас мне не до вкуса твоей стряпни. Тебе ничего не показалось подозрительным? В городе стало слишком много чужих. Не все они похожи на крестьян и охотников с равнины.
- Ты прав, белу, - согласился трактирщик. - И заказывают чужаки все больше печеное мясо. На севере так любят. Я-то уж точно знаю. Ходят слухи, что и в землях вастов неспокойно. Не знаю, откуда теперь придет беда, но что-то и за западными горами не ладно. Да и кьерды расшалились. Говорят, они стали пробираться на равнину и воровать людей. Не только в деревнях, но и в поселках ангов по побережью. И в отличие от прошлых времен, не требуют выкупа. Ходят слухи, что кьерды не брезгуют человечиной!
- Ну, это-то вряд ли, - нахмурился Лукус, - но времена наступают тяжелые. Как там наши расчеты?
- По нашим расчетам, я мог бы кормить тебя с твоими друзьями еще не один месяц!
- Ну, это-то тебе точно не грозит, - вздохнул Лукус. - Завтра мы уходим. Я попрошу тебя приготовить пищу в долгую дорогу для четырех - пять элбанов недели на три, три с половиной. Как обычно. Добавь к поклаже десяток мешков метелок хоностна и воды. Много воды. Есть надежда, что мы сможем заполучить лошадей.
- Зачем вам метелки весной? - удивился Бал. - И откуда вы возьмете лошадей?
- Лошадей нам должен Вик Скиндл, - сказал Лукус. - А что касается метелок...
Лукус внимательно посмотрел на Бала:
- Подумай сам, где бы мне пришлось кормить лошадей метелками в разгар весны? А если додумаешься, никому не говори об этом.
26.
- Я заглянул к Хейграсту, затем к Вику Скиндлу, - объяснил свой поздний приход Лукус, когда они вышли на улицу и стали подниматься по узкой улочке, петляющей между напоминающими каменные грибы башнями.