- Когда я видел тебя в последний раз, - промолвил он с грубым виканским акцентом, - ты лежал в лихорадке на личной койке императора, готовый пройти через Ворота Худа, - помедлив, Колтайн продолжил: - Булт был тогда молодым воином, чья пика распорола твое брюхо. За это солдат по имени Дуджек поцеловал его лицо своим мечом.
Предводитель виканов медленно повернулся к ветерану и улыбнулся, посмотрев на его изуродованное шрамом лицо.
Мрачный вид седого ветерана при взгляде на Антилопу не изменился. Тряхнув головой и расправив грудь, он сказал:
- Я помню этого безоружного человека. Отсутствие меча в его руках заставило меня воспользоваться пикой только в самый последний момент. Я помню, что меч Дуджека обезобразил меня как раз в тот момент, когда его рука была готова оказаться растерзанной в пасти моей лошади. Я помню, что впоследствии
Дуджек оставил свою руку у хирургов без особого сожаления - это никак не сказалось на его славной карьере. Честно говоря, шрам на лице доставил мне гораздо больше неприятностей: от меня ушла единственная жена.
- А не являлась ли она твоей сестрой, Булт?
- Была, Колтайн. А еще она была абсолютно слепой.
Оба викана погрузились в молчание, их лица стали хмурыми и суровыми. Внезапно со стороны Кульпа донеслось какое-то ворчанье. Антилопа медленно поднял бровь:
- К сожалению, Булт, несмотря на присутствие в той битве, я не видел там ни тебя, ни Колтайна. Поэтому в любом случае я не могу знать, каким ты был до своего ранения.
Ветеран кивнул головой:
- Там надо держать ухо востро, это правда.
- Возможно, - вступил внезапно в разговор Маллик Рел. - настало время окончить эти шутки и приступить, наконец, к совету - тому, ради чего сегодня все собрались.
- Я еще не готов, - небрежно ответил Колтайн, продолжая рассматривать Антилопу.
- Скажи мне, историк, - буркнул Булт, - а что заставило тебя вступить в битву, не имея в руках никакого оружия?
- Наверное, я просто потерял его в пылу сражения.
- Но ты же знаешь, что это неправда: у тебя не было ни ремня, ни ножен, ни даже щита.
Антилопа пожал плечами:
- Если мне поручено зафиксировать все события, происходящие в империи, я должен находиться в самой их гуще, не так ли, сэр?
- И ты собираешься проявить такое же безрассудное рвение при записи событий, которые произойдут с командой Кол-тайна?
- Рвение? О да, сэр! Но что касается безрассудства, - вздохнул он, увы! Сегодня мое мужество не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Сейчас, собираясь наблюдать за сражением, я облачаюсь в доспехи, шлем, беру короткий меч и щит. Меня охраняют телохранители, а сам я теперь ни за что не подойду к центру битвы на расстояние ближе чем в лигу.
- Годы добавили тебе мудрости, - произнес Булт. Антилопа пожал плечами:
- Да, конечно, но, боюсь, все еще недостаточно, - обернувшись лицом к Колтайну, он продолжил: - Я буду довольно самоуверенным, кулак, но все же рискну воспользоваться случаем, чтобы дать тебе несколько советов.
В этот момент взгляд Колтайна скользнул по Маллику Релу.
- Ты, конечно, должен бояться своей самонадеянности, историк, поскольку только что позволил себе непозволительную вольность. Если бы я не догадывался о той ситуации, которая сложилась сейчас в Арене, и не считал тебя умным человеком. Антилопа, то, наверное, отдал бы приказ Булту закончить свое дело и прикончить тебя.
- У меня мало информации об Арене, - ответил Антилопа, почувствовав, как по спине крупные капли пота начали собираться в тонкие струйки. - Но еще меньше мне известно о тебе, кулак.
Выражение лица Колтайна не изменилось, и священнику внезапно показалось, что перед ним находится кобра, которая, не сводя своих немигающих глаз, медленно поднимается для удара.
- У меня есть предложение, - сказал Маллик Рел. - Может быть, мы начнем совет?
- Еще рано, - медленно ответил Колтайн. - Мы ожидаем моего колдуна.
В ответ на это священник Маела только фыркнул, а Кульп сделал небольшой шаг вперед.
Антилопа внезапно почувствовал, что у него пересохло в горле. Прочистив его, он сказал:
- А не издала ли императрица в первый год своего правления указ о том, что все виканские колдуны должны быть полностью истреблены? А не последовало ли за этим массовых репрессий? У меня в памяти до сих пор стоят наружные стены Унты...
- Да, они умирали медленно, - ответил Булт. - Их тела висели на железных пиках до тех пор, пока вороны не приняли их души. Мы приводили к городским стенам наших детей, чтобы те смотрели на своих мудрых соплеменников и знали, кто виновен в их смерти. Женщина с короткими волосами! В памяти наших детей остался рубец на всю жизнь, и мы уверены, что правда об этом событии теперь не умрет никогда.
- Но ведь это же та императрица, - возразил Антилопа, глядя Колтайну в лицо, - которой вы сейчас служите.
- Женщина с короткими волосами ничего не знает о путях виканов, ответил Булт. - Вороны, которые вобрали в себя души величайших соплеменников, возвратили их нашему народу: в течение долгих месяцев они ожидали рождения каждого нового смертного. Сила древних мудрецов постепенно возвращается к нашему роду.
Внезапно открылась потайная боковая дверь, которой Антилопа ранее не заметил, и в комнату вошел высокий человек на кривых ногах. Натянутый на самые глаза высокий капюшон откинулся назад, и пред всеми присутствующими предстало юное лицо, принадлежавшее мальчику лет десяти. Темные глаза юноши встретились с взглядом священника.
- Это Сормо Э'нат, - представил его Колтайн.
- Сормо Э'нат - старик, которого казнили в Унте, - выпалил Кульп. Это был самый могущественный из колдунов, и императрица об этом точно знала. Люди говорили, что он умирал на стене одиннадцать дней. Нет этот юноша вовсе не Сормо Э'нат...
- Одиннадцать дней, - зловеще проговорил Булт. - Ни один из воронов не мог взять его душу целиком. Каждый день прилетал новый дух, который забирал с собой ее малую часть. Одиннадцать дней - одиннадцать воронов: такова была его жизненная сила и такова была честь, оказанная ему крылатыми духами. Одиннадцать духов!
- Старое колдовство, - прошептал Маллик Рел. - Только в самых старых свитках имеются упоминания о таких случаях. Этого мальчика назвали Сормо Э'нат - так кто же это, вновь рожденный колдун?
- Рхиви из Генабакиса тоже так думает, - сказал Антилопа. - Вновь рожденный ребенок может стать сосудом для души, которая не прошла через Ворота Худа.
Внезапно мальчик заговорил: его голос был не по годам наполнен мужской силой.
- Я - Сормо Э'нат, который несет в своей груди память о железных пиках. Одиннадцать воронов воскресили меня, - обвязав свой плащ вокруг плеча, он продолжил: - Сегодня я решил понаблюдать за ритуалом предсказания и увидел в толпе историка Антилопу. Вместе с ним мы стали свидетелями видения, ниспосланного духом огромной силы, духом, чье лицо было невозможно определить. Видение предсказало Армагеддон.
- Я тоже это видел, - подтвердил сказанное Антилопа, - Торговый караван остановился на лагерную стоянку у границы города.
- Кто-то догадался, что ты - малазанин? - спросил его Колтайн.
- Он хорошо говорит на племенном языке, - ответил за Антилопу Сормо, и умело демонстрирует признаки ненависти к империи. Выражение лица говорит о полном самообладании, что позволяет легко входить в доверие к местным жителям. Скажи мне, историк, ты когда-нибудь раньше видел подобные предсказания?
- Не так... очевидно, - ответил Антилопа. - Но я был свидетелем достаточного количества других признаков, которые свидетельствуют о растущем в городе напряжении. Новый год принесет с собой восстание.
- Смелое заявление, - задумчиво проговорил Маллик Рел.