"Кто же сам этот Худ? - мучилась она вопросами, - и мог ли Король Смерти оказаться среди обычных людей? Почему он обратился к бывшему священнику Фенира и что это был за секрет?"
Но вскоре все эти тревожные сомнения померкли в ее сознании, вновь вернулось знакомое онемение и ощущение холодной безысходности.
Императрица лишила Дома и семьи их богатства, благородства, затем обвинила их в измене и заковала в цепи. Бывший священник Фенира справа от нее, отвратительный человек со всеми признаками обычного бандита, стоявший слева, а также все остальные, кого она видела, не могли похвастаться благородным происхождением.
Она тихо засмеялась, вызвав огромное удивление обоих мужчин.
- Неужели тебе открылся секрет Худа, девушка? - спросил ее бывший священник.
- Нет.
- Тогда что же тебе кажется таким смешным?
Она тряхнула головой и стала размышлять: "Что за глупость, неужели я ожидала оказаться в хорошей компании? Все вы - доведенные до края голодные крестьяне; по этой причине и императрица достигла огня..."
- Ребенок!
Этот величественный голос, в котором ощущалось сочувствие, принадлежал пожилой женщине. Фелисин на секунду закрыла глаза, затем выпрямилась и посмотрела на изможденную женщину, прикованную слева от бандита. Она была одета в грязную, рваную ночную пижаму. Тем не менее, в ней чувствовалась благородная кровь.
- Леди Гаезин!
Старая женщина протянула трясущуюся руку.
- Да, жена лорда Хильрака! Я и есть леди Гаезин... - она проговорила это так, будто судорожно вспоминала, кем является, и теперь одобрительно смотрела на Фелисин покрасневшими глазами с остатками макияжа на веках. - Я знаю тебя, - прошипела она. - Дом Паранов. Младшая дочь, Фелисин!
Девушку зазнобило. Она повернулась и пристально посмотрела вперед на охранников, опиравшихся на свои пики и не обращавших никакого внимания на бочки с элем, стоящие между ними. Некоторые из них разгоняли оставшихся мух. Для мула прибыла телега, с нее спрыгнули четыре перемазанных золой человека с канатами и баграми. За стенами, окружавшими Крут, вновь стали видны крашеные шпили и купола Унты. Она затосковала по тенистым улочкам своего родного города, по той беззаботной жизни, которая была у нее всего неделю назад. Грубая толпа Себри напала на нее, когда она гуляла со своей любимой кобылой, разглядывая зеленые ряды свинцовых деревьев, растущих по обочине дороги и отделяющих ее от семейных виноградников.
Сзади заворчал головорез:
- А у этой суки есть чувство юмора.
"Какой суки?" - удивилась про себя Фелисин, решив, однако, не показывать окружающим своего смятения.
- Что, сестры, поссорились? - донеслось с того места, где зашевелился бывший священник. Помедлив, он сухо добавил: - Все это выглядит немного странно, не находите?
Головорез склонился вперед, и тень его фигуры накрыла Фелисин. Он вновь заворчал:
- Ты же лишенный сана священник, не так ли? Ты не похож на императрицу, которая строит храмы, какие пожелает.
- Это неправда. Я потерял веру много лет назад и уверен, что ее желанием было оставить меня в монастыре.
- Можно подумать, это ее заботит, - иронично произнес головорез, усаживаясь на свое место.
Вдруг заскрипел голос леди Гаезин:
- Ты должна с ней поговорить, Фелисин, обратиться с просьбой. У меня есть богатые друзья...
Ворчанье бандита превратилось в рев:
- Посмотри вперед, на нашу цепь, старая карга, - вот где находятся все твои богатые друзья!
Фелисин только покачала головой. "Даже при жизни отца, - думала она, на это ушли бы месяцы ожиданий".
Вновь воцарилось молчание, такое же томительное, как и до перепалки. Затем бывший священник прочистил горло, сплюнул и пробормотал:
- Это не самая плохая идея - искать спасенья у женщины, которая просто выполняет приказы, леди. Какая разница, что она приходится сестрой этой девушки.
Фелисин вздрогнула, пристально посмотрев на мужчину:
- Вы предполагаете...
- Да ничего он не предполагает, - зарычал головорез. - Забудь о своем происхождении, в нынешней ситуации оно тебе не на пользу. Это работа императрицы. Может быть, ты полагаешь, что это касается только тебя, а может быть, ты вынуждена так думать из-за своего происхождения...
- Какого происхождения? - резко засмеялась Фелисин. - К какому Дому принадлежишь ты?
Головорез оскалился:
- К Дому Позора. Ну и что с того? От этого сейчас он не имеет никаких преимуществ.
- Так я и думала, - сказала Фелисин, с трудом проигнорировав последнее высказывание, которое было по сути правдой. Она сердито посмотрела на охранников:
- Что происходит? Почему мы здесь до сих пор сидим? Бывший священник сплюнул вновь.
- Час Жажды прошел. Всю толпу, находящуюся сейчас вне Круга, нужно привести в порядок, - ответил он, глядя из-под густых бровей. - Крестьян необходимо настроить на боевой лад. Мы будем только первым примером, девушка, о котором должны узнать все. Скоро все жители империи, имеющие благородную кровь, будут осведомлены о событиях, произошедших в Унте.
И - Нонсенс! - затрещала леди Гаезин. - С нами должны обращаться согласно сану. Императрица обязана нас уважать!
Головорез хмыкнул в третий раз и, вероятно, для смеха сказал:
- Если бы глупость считалась преступлением, тебя бы арестовали, леди, много лет назад. Страшный человек прав: немногие из нас собираются сесть на рабовладельческий корабль.
Этот парад вдоль аллеи Колоннады через несколько часов превратится в кровавую бойню. Вы тоже в ней поучаствуете, - пригрозил он, сузив зрачки при взгляде на охранников. - Старый Баудин не собирается быть разорванным толпой крестьян...
Фелисин почувствовала страх, который сжал все ее внутренности. Борясь с дрожью, она спросила:
- Ты не возражаешь, если я останусь рядом, Баудин? Он высокомерно взглянул на нее.
- Ты для меня немного полновата, - ответил он, а затем отвернулся и добавил: - Но действовать вольна по своему усмотрению.
Бывший священник склонился к ней.
- Подумай об этом, девушка, ведь ваше соперничество теперь не похоже на пустую перепалку и дерганье за косички, как это было в детстве. Вероятно, твоя сестра хочет быть уверена, что ты...
- Она - адъюнкт Тавори, - отрезала Фелисин, - и она мне больше не сестра. Это женщина отреклась от нашего Дома по приказу императрицы.
- Если так, то я подозреваю, что здесь замешаны личные чувства.
Фелисин нахмурилась:
- Откуда ты об этом что-то знаешь? Мужчина иронически склонил голову:
- Сначала вор, потом священник, а теперь - историк. Я хорошо осведомлен о той напряженной ситуации, в которой сейчас пребывает аристократия.
Глаза Фелисин медленно расширились, она проклинала себя за недогадливость. Даже Баудин, который не мог удержаться, чтобы не подслушать, заинтересованный, склонился вперед.
- Гебориец, - произнес он. - Прикосновение Света! Мужчина поднял руки:
- Тот же свет, что и раньше.
- Ты написал Новую историю, - сказала Фелисин. - Совершенная измена ...
Ровные, как струна, брови Геборийца приподнялись, изображая тревогу:
- Боги запретили! Это всего лишь философское расхождение мнений, и ничего более! Это слова самого Антилопы, сказанные им в мою защиту на суде; благослови его, Фенир!
- Но ведь императрица его не послушала, - сказал, ухмыляясь, Баудин. И в конце концов, у тебя хватило смелости сказать, что она - убийца и правитель, который не справляется со своими обязанностями.
- Нашел запрещенную рукопись, не так ли? Баудин сощурился.
- В любом случае, - продолжал Гебориец свои рассуждения, обращаясь к Фелисин, - твоя сестра - адъюнкт, скорее всего, планировала, чтобы ты попала на корабль невольников.