Сон был приятный: он лежал на берегу реки под ветвями платана, а рядом Дафна шептала мягким любящим голосом:
"...постарайся, пожалуйста, ради меня... ты это можешь, я знаю, что ты это можешь..."
- Что постараться? - искренне удивился Лафайет и протянул руку, чтобы обнять ее за плечи. Но она уже каким-то образом пропала. Он был один под деревом... и свет померк. Он остался в темноте и слышал, как она все звала, слабо, словно с большого расстояния.
"...только ради меня, мой Тазло... пожалуйста, попробуй, пожалуйста..."
- Дафна? Где ты? - Он встал, пошел на ощупь в полной тьме. - Куда ты ушла?
"Иди ко мне... иди... ты сможешь, если постараешься... попробуй... попробуй... попробуй..."
- Конечно, но где ты? Дафна!
"Постарайся, Тазло! Ты стараешься! Я чувствую, что ты стараешься! Вот так! Видишь? Думай так... и двигайся вот так..."
Он почувствовал, как эфемерные руки коснулись его мозга. Он почувствовал, как хитросплетения мыслей мягко развернулись, выровнялись, приняли направление. Его слегка потянуло, будто за какую-то нить. Он пошел вперед, прислушиваясь к ее голосу. Паутинки коснулись лица, потянули назад его тело, прошли сквозь тело...
Холодный свежий воздух вокруг него наполнился мягким шорохом. Он почувствовал запах зеленых растений, открыл глаза и увидел мерцание звезд сквозь сплетение листвы, увидел огни, светящиеся сквозь листья, увидел...
- Сисли! - вырвалось у него. - Как... что... - Она была у него в объятиях.
- Тазло, мой Тазло, я знала, что ты это можешь! Я знала!
Он повернулся, посмотрел на гофрированную поверхность шершавой коры. Он провел по ней рукой. Кора была твердая.
- Надо же, подумать только, - сказал он удивленно, - я прошел сквозь стену...
6
Уизнер Хиз все еще смотрел сердито, но даже Вугдо встал на сторону Сисли и Лафайета.
- Вы же говорили нам, что раз стена ему препятствует, то этот факт доказывает его одержимость, - сказал человек-птица. - Но само собой, когда ему дали немного времени разобраться, он вышел, как и обещала Сисли.
- Вы поставили условие сами, Уизнер Хиз, - пожал плечами Генбо. - Не жалуйтесь, что он его выполнил.
- Пойдем, Тазло, - сказала Сисли, тряхнув головкой. - Сейчас начнется праздник.
Лафайет заколебался, глядя на ветвь толщиной в ярд с блестящей тропинкой на поверхности. Она вела в освещенный танцевальный павильон.
- А что будет, - спросил он, - если поскользнешься?
- Почему ты должен поскользнуться? - Сисли прошла на несколько шагов вперед, встала на пальчики и сделала пируэт, расправив белые крылья: легкое движение воздуха напомнило вздох, листья вокруг задрожали.
- У меня же крыло сломано, ты что, не помнишь? - с ходу придумал О'Лири. - Есть идея. Почему бы нам не остаться здесь и не послушать издали.
- Глупый мальчик. - Она схватила его за руку и вывела на опасную тропинку. - Просто закрой глаза, и я поведу тебя, - сказала она с шаловливой-улыбкой. - Мне кажется, тебе просто хочется, чтобы с тобой немного понянчились, - добавила она.
- Пойдем, - сказал Вугдо, проталкиваясь мимо Лафайета, и чуть не столкнул его с ветки. - У меня есть кое-что из выпивки, чтобы подкрепиться после всего пережитого за этот день.
О'Лири прижался к ветке, за листву которой ухватился, чтобы не упасть. Сисли оттащила его.
- Ради неба, Тазло, перестань вести себя так, будто ты не был одним из лучших атлетов Таллатлона. Ты меня срамишь.
- Ладно, только дай мне время, чтобы ноги к небу привыкли. - Он закрыл глаза и сконцентрировался. - Это смешно, Сисли, - сказал он, - но когда я полностью расслабляюсь и мой разум как бы освобождается, а тело Тазло становится своим, я начинаю вспоминать. Ах! Крохотные фрагменты воспоминаний будто проплывают по воздуху в солнечный день, и я глубоко ныряю над зияющей бездной и даже хожу по вертикали...
- Ну конечно, Тазло, ты все это проделывал достаточно часто.
- И...
даже с закрытыми глазами я тебя чувствую. Ты стоишь там, в шести шагах, и разговариваешь с кем-то, а Генбо, кажется, ушел... в том направлении.
- Ну конечно, мы ощущаем друг друга, - голос Сисли прозвучал озадаченно. - Как же еще можно найти дорогу в гнездо после дальнего полета?
- Думаю, в этом есть смысл. А чтобы ходить по веткам, нужно лишь правильно настроить ум, да?
- Правильно, - хихикнула Сисли. - Ты такой торжественный и целеустремленный, будто собираешься выполнить нечто небывало смелое и важное, а требуется всего лишь пройти вниз по дорожке.
- Я думаю, все относительно, - сказал Лафайет и смело последовал за ней на звуки музыки.
Жизнь в Таллатлоне весьма приятная, все продумано, рассеянно отмечал Лафайет, расслабившись на ночном празднике. Не одна причина повеселиться, так другая. Сегодняшний бал, например, в честь второй недели со дня его реабилитации. Подбродивший сок булфрута тек рекой. Воздушные танцоры были искусны и грациозны в тонких шарфах и вуалях. Жареный птичий корм на вкус лучше жареного бифштекса, а Сисли все время рядом и такая любящая и внимательная невеста, какой только может пожелать мужчина. Только одна эта мысль гасила его энтузиазм.
- Но в конце концов все кончится хорошо, - в десятый раз убеждал он себя. - Как только я догадаюсь, как вернуться в свое тело, Тазло Хаз будет в своем. Он сможет рассказать довольно невероятную историю, но все это можно будет свалить на удар по моей голове. А когда все утрясется, он и Сисли будут жить счастливо.
"Все это верно, - сказал он себе. - Только до тех пор, пока ты не увлекся и не провел брачную ночь с невестой".
- Это опять напоминает мне, что, может быть, прямо сейчас это пернатое подобие чистильщика отхожих мест ухаживает за Дафной!
"Не более, чем ты ухаживаешь за Сисли".
- Ты хочешь сказать, что он ее поцеловал?
"А ты бы не стал?"
- Конечно, но это разные вещи. Когда я целую Сисли, это просто... просто по дружбе.
"И он тоже. Ты можешь на это рассчитывать".
- Да я этому пернатому в волчьей шкуре... я ему и второе крыло сломаю!
"Надеюсь, ты подождешь, пока он вернется в птичью шкуру".
- Тазло, с кем ты разговариваешь? - спросила Сисли.
- А... просто с парнем по имени О'Лири. Он в некотором роде плод моего воображения. Или, может быть, я - плод его воображения. Это философский вопрос.
- Это не тот, которым был ты, когда еще бредил?
- Я мог упомянуть это имя. Но сейчас мне намного лучше, да? - Он мигнул, чтобы не мерещились двойники, и улыбнулся, глядя в глаза девушки, в которых застыл вопрос.
- В конце концов мне удалось слияние, и я ходил по веткам и ел птичий корм, и...
- Тазло, ты пугаешь меня, когда так говоришь. Это будто... будто ты играешь роль вместо того, чтобы быть собой.
- Не думай об этом совсем, милая, - серьезно сказал Лафайет. - Тебя сводит с ума то, что сказал старик Уиззи. Какая ерунда! Вот это и в самом деле захватывает умы. Возможно, просто был какой-нибудь несчастный агент Центральной с коротким циклом в схеме вероятности и совсем без всякого злого умысла.
- Безвредный, да? - раздался совсем рядом недоброжелательный голос. Уизнер Хиз сердито смотрел с высоты нескольких футов. Его насест оказался сбоку от крошечного столика, за которым сидели Лафайет и Сисли. - Я наблюдал за тобой, Хаз, или кто ты там. Ты ведешь себя ненормально. Ты не так чувствуешь...
- Конечно, он еще немного странный, - выпалила Сисли. - Он еще не совсем оправился от удара по голове!
- Уходи, Уигги Хиг, - презрительно кинул Лафайет. - Или Хиггли Уиг. Твое гнусное бормотание раздражает меня. Ночь создана для любви. Особенно сегодняшняя, здесь, на вершине дерева. Дома никогда в это не поверят...