- Мы с Уэнди сидели здесь и молились с тех самых пор, как произошел первый сдвиг времени. Сначала мы молились, чтобы Тим - это мой муж - поскорее вернулся. Но потом мы стали молиться, чтобы нас оставили в покое туманные стены.
- Но ведь две из них прямо у вас под носом, - напомнил я. - Вы не думали о том, чтобы уйти подальше от них?
- Куда? - ответила она вопросом на вопрос и пожала плечами. - У меня в погребе полугодовой запас продуктов - так уж получилось, поскольку до города довольно далеко. Если они надвинутся на нас, тогда конец всему и сразу. А пока мы здесь в большей безопасности, чем где-либо еще. Я держала собачий питомник, поэтому здесь жили собаки, которые теперь нас охраняют. А еще был шанс - или мы просто надеялись, - что мой муж...
Она снова пожала плечами и замолчала.
- Хорошо. - Я прихватил оба ружья и повернулся к двери. - Санди, девочка, нам пора. А вы, миссис Уолкотт, подождите минут пятнадцать, а потом можете выходить. Вы найдете "двадцать второй" прислоненным к дереву вон там, на опушке.
Я открыл дверь. За спиной у меня раздался голос женщины, которая повелительно скомандовала собакам:
- Тихо! Лежать! - Затем тон ее голоса изменился. - Мы могли бы отправиться с вами.
Я развернулся. Сначала я непроизвольно решил, что она шутит, но тут же понял свою ошибку. И тут я неожиданно увидел и понял множество разных других вещей.
Я почему-то сразу решил - даже особенно не приглядываясь к ней, - что она обычная домохозяйка средних лет. На ней были брюки, мужская рубашка и, конечно же, никакой косметики. Волосы ее были коротко острижены - причем довольно неуклюже, а под глазами лежали усталые тени. По контрасту с девочкой, единственной представительницей противоположного пола, которую я видел со времени первого шторма времени, Мэри Уолкотт выглядела зрело-женственной, хотя и ничем не примечательной. Теперь же я вдруг понял, что она, скорее всего, не старше меня. Дайте ей возможность вернуться к цивилизации, и она станет чертовски привлекательной. Это была взрослая женщина, причем одних со мной лет, с телом женщины, а не девочки-подростка, с трезвым взрослым рассудком и даром речи. Я внезапно осознал, как давно у меня уже не было женщины...
Я заметил все это за какое-то мгновение и в то же самое мгновение понял: она и добивалась, чтобы я все это заметил, - сделала все, чтобы это произошло. Это сразу изменило всю картину.
- Отправиться с нами? - переспросил я, больше для себя, чем для нее.
- Чем больше группа, тем больше безопасности, - сказала она. - Да и еще один взрослый человек вам не помешает. И, конечно же, собаки.
Насчет собак она была совершенно права. Такая свора, да еще как следует выдрессированная, могла бы оказаться просто бесценной.
- Но ведь у вас дочь, - сказал я. - Она еще слишком мала, чтобы ежедневно совершать длинные переходы.
- У меня есть тележка, которую могут тащить собаки, кроме того, нам наверняка будут попадаться дороги и рано или поздно найдется какой-нибудь транспорт, разве нет? А тем временем мне.., нам обеим будет гораздо спокойнее, если рядом окажется мужчина.
Она приводила мне все разумные доводы за то, что у нас действительно может получиться хорошая команда, я, в свою очередь, всеми практическими доводами старался их опровергнуть, и при этом мы оба знали, что ходим вокруг да около единственной реальной причины, по которой я или возьму, или не возьму ее с собой, и причина эта заключалась в том, что она была женщиной, а я - мужчиной.
- Почему бы вам как следует это не обдумать? - предложила она.
- Оставайтесь на ночь и подумайте. А завтра мы могли бы еще раз все обсудить.
- Хорошо, - решил я. - Остаемся до утра. Я выглянул в окно.
- Думаю, нам лучше будет остановиться вон там, на опушке, - сказал я. - Тогда Санди не будет так раздражать ваших собак, а они - его.
- Санди? - переспросила женщина. - Вы так его зовете? А как зовут нас, я, по-моему, вам уже говорила. Я - Мэри Уолкотт, а это Уэнди.
- А я Марк Деспард.
- Рада познакомиться с вами, Марк. - Она протянула руку, и я пожал ее. Было странно, после стольких недель, обмениваться с кем-то рукопожатием. У нее была небольшая, но твердая ладонь, а у оснований пальцев чувствовались мозоли. - Вы француз?
Я рассмеялся.
- Нет, это франко-канадская фамилия.
Она наконец выпустила мою руку и взглянула на девочку.
- А ее...
- Она так и не сказала мне своего имени, - пояснил я и взглянул на девочку. - Ну так как? Может, сейчас скажешь? Девочка по-прежнему молчала. Я пожал плечами. Я называю ее просто "Девочка", - сказал я. - Думаю, вам придется поступать так же.
- Может быть, - Мэри улыбнулась девочке, - она все-таки скажет нам, как ее зовут, - просто чуть попозже, когда ей этого захочется.
Девочка стояла, не говоря ни слова.
- Думаю, не стоит на это рассчитывать, - сказал я Мэри.
Глава 10
Для себя и девочки я установил нечто вроде заплечной палатки, сделанной из брезента, найденного мной в лодочном сарае возле дома у озера. Я установил ее на опушке леса с подветренной от собак стороны. Санди понемногу перестал обращать внимание на собачью свору, а Мэри все оставшиеся полдня не спускала с них глаз, командуя им вести себя спокойно каждый раз, когда они снова начинали проявлять свое недовольство присутствием Санди или нас с девочкой. Когда лагерь был наконец разбит, я оставил девочку и Санди и снова вернулся в дом.
Мэри подвела меня к собакам и представила каждой в отдельности. Я поговорил с каждой из них и каждую погладил, а в это время Мэри стояла рядом и следила за тем, чтобы они прилично себя вели. То одна, то другая иногда коротко виляли хвостом в знак признания, но большинство просто косились на меня и лишь терпели и мой голос, и мои прикосновения. Думаю, с их точки зрения, чтобы испытывать ко мне расположение, от меня слишком разило котом, и я не преминул сказать об этом Мэри. Но она лишь пожала плечами.
- Привыкнут, - заверила она. Тон ее голоса говорил о том, что в противном случае им же будет хуже.
После этого она отправилась готовить обед и оставила меня одного. Я попытался подружиться с ее дочерью. Но Уэнди была тихим застенчивым ребенком, который, как и собаки, очевидно, находил меня слишком странным и потенциально опасным, чтобы за столь короткое время почувствовать ко мне расположение. Очевидно, когда я наконец отстал от нее и вернулся в лагерь, она испытала лишь облегчение.
Санди по-прежнему был там, привязанный к большому дереву куском нашей самой прочной веревки, которая петлей охватывала его шею. Он лежал на земле и, к моему удивлению, похоже, ничего не имел против того, что его посадили на привязь. Поскольку он не возражал, а держать его на привязи было довольно удобно, я не стал отпускать его. Девочка, должно быть, привязала его, чтобы иметь возможность хоть ненадолго отойти, поскольку ее нигде не было видно.
Не вернулась она и к тому времени, когда Мэри выглянула из дверей, чтобы позвать нас обедать.