Должно хватить.
Приступайте.
Один из НИХ выделывает очередной красноречивый жест, демонстрируя пятёрку своих пальчиков с маленькими, совсем крошечными ноготками.
Пять минут. Любят они, обожают, чтобы с запасом. Для индива-профи, даже средней руки, достаточно и трёх, чтобы проникнуть внутрь и запустить ЭМИ, уничтожающий любую электронику в строго заданном объёме пространства...
Ладно, мальчики-с-пальчики, с вами весело, но надо бежать, а то заругается «мамочка»... то бишь МЫмочка.
Оно сделало ручкой (левой), правой затушило сигарету и покинуло банк только ему доступным способом.
... Сегмент, лишённый прямого соединения, всплеснул руками (обеими) и побежал было в большой зал, где находились другие организмы, в данный момент пребывающие внутри этого здания.
Но через несколько шагов резко затормозил и хлопнул себя по лбу, будто неожиданно вспомнил что-то. Открыл дверь, одну из многих, что тянулись вдоль длинного коридора, и нырнул в кабинет.
С теми, кто сейчас собрался в вестибюле, он более не сочетается. Пусть совсем недавно, но он уже склонился в иную сторону, приобщившись к высшему разуму.
Те, кто остался на прежней стороне, все до единого – НЕ сегменты. Даже не периферийные. Они всё ещё пребывают в клетках разобщённости, им неведом бесподобный экстаз единения...
Одним уничижительным словом – они всё ещё ИНДИ-ВЫ, цепляющиеся за иллюзорную свободку собственного ничтожного «Я».
Пусть цепляются.
До поры до времени.
Пока что они полезны именно в качестве «обычных» людишек.
... гранаты чуть подрагивают в руках. Сейчас или пан, или... но об этом (вполне, кстати, вероятном) «или» мне даже думать не хотелось.
– С богом! Давим на счёт три. Раз...
Если капитановы ребята не вырубили систему слежения и охраны – что довольно-таки непросто, я знаю! – то здесь и сейчас разразится натуральнейший ад со всеми положенными заправскими чёртовыми чертями на расплавленных сковородках.
– ... три!
Лёгкий хлопок, почти незаметная вспышка. Но толстенная, всячески бронированная стена моментально превращается в клуб раскалённого пара.
Все мы попадали на укрытую снегом землю, инстинктивно стараясь вгрызться в неё, зарыться как можно глубже... Тишина. Значит, спам сработал. Теперь нам сам чёрт не страшен. Теперь пару-тройку эми-излучателей нормальной мощности, и ни одна электронная схема даже не пикнет.
Рядовых сектантов вообще бояться нечего. У простых ямов там, внутри, сейчас слошной экстаз склонения и последующего единения. Если, конечно, не эмиссары там засели... Но настоящего «непериферийного» месера живьём – никому из прессеров захватывать не доводилось. Ни одному из наших сотрудников не посчастливилось суицид вовремя пресечь.
А мёртвых видали, видали, приходилось, увы...
Хошь не хошь, а невольно вспомнилось, когда и при каких обстоятельствах это приключилось со мной в последний раз. Не далее как пять лет тому назад. В аккурат. Прям-таки юбилей, блин...
Но сейчас вперёд, только вперёд, излучатели наизготовку – и вперёд, чтобы ни одна дрянь не приблизилась на расстояние тактильного контакта. Вперёд, и жечь, жечь всё, что шевелится.
Да уж, картинка, наверняка, что надо. Пар, дым, горящий металл и несколько мчащихся на полном ходу сугробов... маскировку ж никто не вырубал...
ДАВИТЬ!!!
Штурмовая группа врывается внутрь и шустро рассредоточивается. Бегом, бегом, бегом. С самого низа на самый верх. Ни один лифт после такой атаки работать не будет – это как дважды два.
Коридор, дверь, дверь, ещё дверь...
Гранаты взрываются почти одновременно и почти бесшумно, оставляя в кабинетах только пепел и жар. Дверь, дверь, дверь. И снова, и снова... Снова дверь. На этот раз открывается сама. Идиотская рожа какого-то клерка. У ямов всегда идиотские выражения сразу после слияния. Вспышка, запах горящего мяса. Сектант даже не успел опомниться.
На всякий случай заглянуть внутрь... Склад технического хлама, промежуточное звено между офисами и помойкой. За уборку мне должны будут сказать спасибо члены совета директоров банка... Бросить гранату – и вперёд, вперёд. Теперь уже шагом. Здоровье не то, да и мало ли кто может здесь шляться...
Коридор заканчивается, упираясь в оформленную под антикварный земной дуб дверь.
Делаю шаг назад и высаживаю антиквариат правой ногой. Дубовая створка срывается с петель и тяжко валится на пол. А грохоту, грохоту-то...
– Выделываемся? – Моцарт без комментариев не Моцарт. Подоспел, блин. Тыл прикрыть, не иначе. Напарничек.
Зал, в котором оказались, впечатляющ донельзя... А как ещё может выглядеть вестибюль солидного банка?
Высокий, под восемь метров, потолок с пересекающим его поперёк фирменным логотипом «Эмпайр». Декоративные гранёные колонны с консультативными терминалами и автоматическими обменными пунктами. Нескончаемые стойки для клерков... Дизайн выдержан а-ля незыблемая солидность и всестороннее преуспеяние.
Нестандартность: посреди зала, там, где обычно клиенты снуют – длинный стол. Вокруг стола – цепочка стульев. На стульях – восседают люди. Что удивляет – на столешнице, крытой роскошной скатертью... чайный сервиз. Чашки выстроились вереницей, перед каждым из сидящих ароматно дымящийся сосуд...
Ничего себе картина маслом! Ямы чаи гоняют!
При этом все адепты вопросительно, с удивлением во взорах, но достаточно спокойно разглядывают ворвавшихся, словно их логово только что не штурмовая группа взяла, а компания подгулявших юнцов перепутала дверь бара с дверью банка и ввалилась, чтобы продолжить питейный вояж.
– Спокойно! Всем оставаться на своих местах, – с фирменным своим апломбом вещает Моцарт.
Ага. Попробуй сорвись с места, когда на тебя десяток стволов направлено...
Тут вдруг берёт слово капитан (его юрисдикция всё-таки). Да ещё как берёт!
– Граждане, вам известно, какая участь ожидает вас, если вы не проявите добрую волю. От имени ПРЕС-Са предостерегаю вас и советую расторгнуть контракт с дьяволом. Ваше решение определит вашу будущность, жизнь и свободу. Если вы сдадитесь добровольно, то попадёте в список амнистированных или подлежащих амнистии. Иной вариант обсуждению не подлежит. Вы и сами знаете, что вас ожидает в противном случае...
Прям-таки соловушкой разливается капитан, в надежде, что эти монстры способны услышать.
Э-э, у него сегодня первое свидание, вот так да! Когда я свой первый арест проводил, тоже рот не закрывал первые минуты. Пока одна из тварей на меня не бросилась и в глотку не вцепилась. Три недели в госпитале потом провалялся, едва не помер...
Здесь слова не нужны. Бесполезно. Разговаривать с ними – равносильно попыткам общения с бациллой чумы. При столь кардинальной «разности масштабов» только огонь применим, и никаких раздумий, попыток спасти и сожалений о содеянном.
Большим пальцем правой руки сдвигаю регулятор мощности своего лучемёта на полную и длинным импульсом срезаю всех, кого могу достать, не причиняя вреда своим.
ТО ЕСТЬ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО.
Все за раз. Почти два десятка штук.
Стрелять длинными импульсами я научился первым делом. Когда твой враг зовётся МЫ, краткими одиночными выстрелами фиг чего добьёшься...
Отвожу взгляд от насмерть поражённых целей и, не сдержавшись, презрительно смотрю на ошалевших местных прес-серов.
«М-да-а, – читается наверняка в моём взгляде, – не пуганый здесь народишко проживать изволит. Демократы беспечные, не жёванные стальными челюстями тоталитаризма...»
... С телами этими говорить бесполезно. Они уже не люди. Теперь это клетки большой раковой опухоли под названием Я-Мы. Лучше обшарьте банк. Здесь побывало ещё что-то, покруче. Было оно тут, было! Мозжечком чую месера...
Резидента или эмиссара, – поправил агент Моцарт, судя по всему обожающий терминологическую дисциплину.
Займись лучше кофе, – сказал ему Муравьед. – Уж что-что, а заваривание кофеёчка у тебя в крови. Не отнять. Что дано, то дано.
В легендах об этой парочке, ходивших по ПРЕС-Су, частенько упоминалось, что они фанаты свежего крепкого напитка из молотых зерен.
Дорогое удовольствие. Импортированный земной натуральный кофе могут себе позволить только гурманы состоятельные.
Небогатый народ предпочитает нормальные, синтезированные сорта. Вкусового и ароматического отличий абсолютно никаких, но стоят на порядок меньше. Впрочем, кофе как таковой нынче у потребителей особой популярностью не пользуется. С прадавних времён, когда человечество обитало ТОЛЬКО в мире Земля, утекло много кипятка и появилось немало других тонизирующих средств. Множество новых миров – множество новых деталей и реалий.
Прямо сейчас? Ты что, шутишь? – Глазки Моцарта тем не менее загорелись. Видимо, к этой теме он действительно крайне неравнодушен.
Почему бы и нет? Дело сделал, гуляй смело... Как видишь, оказывается, даже ямы на досуге чайком балуются, а прессеры чем хуже?
Ну, если найду что-нибудь подходящее... – пробормотал приезжий полковник.
В ЭТОМ банке обязательно найдёшь, – ободрил бывшего напарника Муравьед.
«Что ж, какое-то время начальничек мне мешать не будет», – явственно читается во взгляде субполковника.
Удивительно, но факт: Моцарт бодро отправился на поиски заветных зёрен.
Почти сразу же в зал вбежал молодой сержант из группы прикрытия. Муравьед будто чуял (мозжечком?!), в какой момент лучше всего оставаться ЗА начальника.
Господин... э-э... – парень замялся, не зная, как обращаться к легендарному оперативнику. О том, что в штурме участвовали Моцарт и Муравьед, сейчас не знает ну разве что сотрудник, который несколько дней назад отправился в календарный отпуск и нежится на песочке пляжа в Нови-Сплите.
Что там? – нетерпеливо вопросил приезжий субполковник. – Не козыряй, терпеть ненавижу уставщину!
Вот, окурки... Найдены у окна, которое возле лестницы, ведущей в подвал. – Сержант покосился на стол с трупами, «красующийся» в центре вестибюля, но старательно удержался от комментариев по поводу высочайшего профессионализма живой легенды ПРЕС-Са.
Нас поимели, – сказал Муравьед; спокойно так, кон-статирующе, словно ничего нового не узнал. – Нам уже никого не взять. Месер собрал свой урожай и ускользнул, оставив нам только мясо.
Но... зачем?.. – спросил сержант. Голос у него предательски дрогнул.
Что «зачем»?
Они появляются из других миров, чтобы обратить людей в свою веру, а потом бросают адептов на верную смерть...
Капитан, вы сами растолкуете своему подчинённому, или мне придётся выполнять вашу работу?! – неожиданно суровым тоном вопросил субполковник.
У нас с ними разное понимание смерти, сержант, – приступил к выполнению своей работы Алексей Пасторович. Голос его хмур и невесел. «Убитый тон», о подобном принято говорить.
Смерть, она и есть смерть! Вот ты был, а вот тебя уже нету! Р-раз – и не...
Не совсем. Они – не индивидуумы. Они – воплощённое коллективное сознательное. Вас инструктировали не раз, но я повторюсь: в результате предварительной обработки и последующего склонения неофиты вливаются в единое суперсознание, теперь они частицы... сверхсущества. Обратив их, секта в прямом смысле скачала всё, что было у адептов в памяти. Заимствовала их разум. Тела же... Количество и качество тел для Я-Мы просто не имеет значения. Точно так же для вас, например, не имеет никакого значения потеря волосков, оставшихся в расчёске, или состриженный край ногтя... Отрастут новые.
Я знаю это... я помню все инструкции до последнего слова. Но... я не могу понять, как такое может быть...
Господин субполковник, разрешите обратиться. – В зале появились заместитель капитана, суперлей Драгомано-вич, и командир группы захвата, Перинович. Говорил молодой лейтенант.
Обращайтесь.
Поздно. Они вычистили ресурсы филиала ещё за шестнадцать минут до штурма.
– Чего я и опасался... Самый гнусный вар-риант. Эта др-р-рянь, закончив дела, преспокойно покур-ривала и р-раз-глядывала в окошко, как мы копошимся в снегу.
У всех присутствующих возникло отчётливое ощущение, что Муравьед скрежещет зубами от ярости.
Но система маскировки... – высказался полковник, в эту секунду вновь появившийся в вестибюле, наполненном вонью обгорелой плоти – единственным сомнительным успехом операции. Невелика добыча – несколько обрезков ногтей и выпавших волосков...
Вот Яма нас вместе со всей нашей хвалёной прес-системой и поимела, а напоследок ещё и повеселилась! Пойди, посмотри под окном, нету там монеток, которые месер-р нам набр-р-росал за столь впечатляющее выступление?!
Муравьед больше не сдерживался. Он был вне себя от ярости.
И все понимали, что легендарный спецагент прав. На все сто. Впору не только яриться словесно, а и головами о стенку биться.
Ту самую непреодолимую стену, которая каждый раз встаёт на пути к жизненно важным сегментам Секты.
Не к тому множеству, что выполняет функции конечностей, костей, кожи, мышц, нервов, сосудов, органов чувств и внутренних...
К тем немногочисленным, посредством кого заклятая вра-жина современного мультимирового человечества МЫСЛИТ.
... провал за провалом. Яма играет с прессерами, как кошка с мышками. Как взрослые дядя или тётя с неразумными детками. Снисходя. Она даже не пытается ПРЕС-Су помешать. Мы ей просто не интересны!!! Мы для неё просто камешки, которые случайно под подошву попали!.. Мы для неё ветхий забор, который даже перелезать не надо, достаточно врезать кулаком – и рухнет...
Упаднические мысли, одна мрачнее другой, панически бегущей толпой переполняют меня. Но с паникой бороться меня не только в Академии учили. Жизнь – лучший учитель. Сколько раз был свидетелем того, как погибали те, кто поддался панике. Утрата чёткого понимания, ЗАЧЕМ ты в этом мире ЕСТЬ, – первый шаг к утрате собственного Я, а значит, первый шаг к утрате индивидуальности. Первый шаг за край.
ШАГ В ЯМУ.
– Мясо унести, и вообще, приберитесь тут, – жёстко, приказным тоном говорю растерянным местным ребятам, старательно отводящим глаза от погребального стола. – Идёмте, командиры. Будем готовить рапорт. Кофий весьма кстати. – Это уже отдельно капитану и «полковнику».
И Моцарт, противу обыкновения, не вставляет «свои пять копеек», чтобы показать, кто тут главный. Молчит. Обходится без всегдашних комментариев.
Даже его, блин, ПРОНЯЛО.
Пункт второй
МИР: НЬЮ-НЬЮ-ЙОРК
– ...не говоря уже о потерях среди местного населения! Ни в чём не повинные граждане, обычные работники банка погибли, потому что пресс-агенты не умеют отличать белое от чёрного!!! И после этого вы имеете беспрецедентную наглость...
Большой Босс не просто вышел из себя от гнева.
Он РВАЛ И МЕТАЛ.
Если бы выражение «вне себя» в последние десятилетия не приобрело совершенно НОВЫЙ смысл, то применительно к его состоянию можно было бы выразиться, что в эту минуту главный командир прессеров настолько отдалился от себя, что расстояние можно было измерять метакосмическими величинами.
Обычно Директор держался невозмутимо. Был корректен и демонстративно толерантен. По-другому вести себя в окружении эгоцентриков и себялюбцев (бывали случаи, что низовые агенты просто посылали подальше вышестоящих командиров и не выполняли прямых приказов) пресс-начальникам было НЕЛЬЗЯ. Чревато потерями (бывали случаи, когда в ответ командиры слали лучевой импульс прямо в лоб ослушникам). Персонала и без того катастрофически не хватало.
Это с финансированием у ПРЕС-Са нет проблем (водопадом льются «благотворительные пожертвования» от умных бизнесменов и дальновидных правительств, которые понимают, какая опасность для экономики свободного рынка сокрыта в религиозном тоталитаризме).