— Если яхта не один год пролежала в земле, то она прекрасно сохранилась.
— Ты тоже заметила, а? Слушай, чего я от тебя хочу: надо выяснить, кто эту штуковину построил. На ней никаких номеров. Разошли снимки по факсу. Опроси кораблестроителей, посредников, импортеров. И береговую охрану. Кто-нибудь да сможет прояснить ситуацию.
— А нам-то что за дело?
— А то, что мы всюду суем свой нос. То, что твой начальник хочет выяснить, что за чертовщина тут творится. Хорошо?
— Хорошо. И когда тебе все это надо?
— Сию секунду. Дай мне знать, как только что-нибудь выяснишь.
Зайдя в свой кабинет, Макс попытался дозвониться до Морли Кларка из Мурхедского государственного.
— Профессор Кларк на лекции, — сообщил магнитофонный голос. — Вы можете оставить ему сообщение после гудка.
— Это Макс Коллингвуд. Морли, я пошлю тебе по факсу парочку снимков. Это яхта, а на корпусе что-то написано. Если сможешь распознать язык, а лучше — получить перевод, я буду благодарен.
* * *
Эверетт Крендалл вышел Ласкеру навстречу, чтобы ввести его в свой кабинет.
— Том, я видел твою лодку на днях. Ты везунчик, как я погляжу.
Эв обладал удивительной способностью вечно пребывать в помятом виде, причем это касалось не только одежды, но и лица.
— Из-за нее-то я и пришел.
— А что? Чья это лодка?
— Не знаю.
— Да кончай, Том! Ты должен хотя бы догадываться.
Кабинет Эва был битком набит старыми кодексами, дипломами в рамках и фотографиями, большинство из которых были сделаны во время его пребывания в должности окружного прокурора. Видное место на столе занимал портрет Эва в компании сенатора Байрона Гласса во время прошлогоднего празднования Четвертого июля.
— Эв, — усаживаясь, сказал Ласкер, — у меня наметился выгодный покупатель.
— На яхту?
— Да. Она моя? Ее можно продать?
Эв утвердительно кивнул, хотя его темные глаза сказали «нет». Сняв очки, он расправил скомканный платок и принялся их протирать.
— Трудно сказать.
— Но она же найдена в моих владениях! Значит, она моя, верно?
Эв сжал ладони коленями и уставился на них.
— Том, а если б я оставил свою машину в твоих владениях, она перешла бы к тебе?
— Нет. Но яхта-то была захоронена!
— Ага. — Эв мгновение поразмыслил. — А если я надумаю спрятать свое фамильное серебро, зарыв его у тебя на заднем дворе, станет оно твоим?
— Не знаю. Вряд ли.
— А никто не подавал голоса? То есть — никто не предъявлял прав на яхту?
— Нет. Никто.
— А ты потратил достаточно усилий для выяснения личности владельца?
— А разве это моя обязанность?
— А то чья ж еще? Слушай, она вполне может быть ворованной. Похитители спрятали ее у тебя в земле, уж Бог знает почему. В таком случае она принадлежит прежнему владельцу. — Эв всегда являл собой осторожность в человеческом обличье. Он гордился тем, что не вырабатывал суждений, не собрав всех фактов до единого. Из чего, естественно, вытекает, что он никогда не становился ничьим безоглядным сторонником. Или противником. — Под вопросом остаются, насколько я понимаю, намерения. Бросили ли ее насовсем? Если да, то ты можешь с полным правом считаться ее владельцем. Я полагаю, если понадобится, это право поддержит любой суд. Если кто-либо надумает его оспорить.
— А кто его может оспорить?
— Ну-у, трудно сказать. Родственники могут заявить, что владелец — или владелица — был недееспособен, когда бросил яхту. Сам факт захоронения может послужить веским аргументом в пользу этого заявления.
— Так как же мне утвердиться в правах на владение судном?
— Давай я выясню этот вопрос, Том. А тем временем было бы небесполезно узнать, как яхта оказалась у тебя.
5
Древности — останки истории, каким-то чудом уцелевшие в кораблекрушениях времени.
Фрэнсис Бэкон,
«Усовершенствование образования», гл. 2
Стелла занималась изысканиями три дня, но определить производителя не сумел никто. Обнаружились две более или менее сходные модели яхт, но точно такой же — ни единой. Макс попросил Стеллу продолжить расследование.
Символы с яхты поставили Морли Кларка в полнейший тупик. Более того, Макс даже не сумел убедить его, что это не розыгрыш.
— Эти знаки, — твердил Кларк, — не принадлежат ни к одному из алфавитов ни одной из индустриально развитых стран.
Букв оказалось одиннадцать — скорее всего название судна. А рукописный шрифт мешал определить, где кончается одна буква и начинается другая. Макс распознал «О», и только.
Они сидели в кабинете Кларка, за окном которого виднелся городок Мурхедского государственного университета. Светило ласковое солнце, и безветренный воздух прогрелся до сорока градусов.
— Не может быть, Морли, — возразил Макс. — Ты что-нибудь проглядел.
Кларк — стройный, широкоплечий, атлетически сложенный фанатик софтбола [3] — снисходительно улыбнулся:
— Не спорю, Макс, но не вижу, что именно. Может, базы данных не так полны, как предполагается. Но для практических нужд, по-моему, мы чертовски хорошо осведомлены. Вот только твоя абракадабра не подходит ни под какой шаблон. В общем, двум символам нашлись эквиваленты. Один в хинди, другой в кириллице. Из чего следует, что это чистой воды совпадение. Если составить наугад несколько черточек и крючочков, непременно выйдет что-нибудь похожее на букву. — Он поглядел на лежащую на столе фотографию. — Макс, это шутка.
Макс поблагодарил Кларка и поехал обратно на аэродром Челлис, гадая, кто тут шутник, а кто — объект насмешек. Проблема попеременно то озадачивала, то раздражала его. Это непременно какая-нибудь бандитская штучка, иначе и быть не может.
Он ехал по шоссе №1-29, когда Стелла дозвонилась до него по сотовому телефону:
— Тебе звонят из Колсоновского. Ответишь на звонок?
Уже? Ведь прошло всего два дня!
— Ладно, переключи.
— Хорошо. Да, еще!
— Что?
— На том конце взволнованы.
В трубке щелкнуло.
— Мистер Коллингвуд? — Стелла оказалась права: говорившая будто только что взбежала на пару этажей.
— Да, это Макс Коллингвуд. Чем могу служить?
— Моя фамилия Кэннон. Из Колсоновского института. Насчет образцов, оставленных вами позавчера.
— Ясно.
— Как я понимаю, сейчас вы не у себя?
— Я буду там через десять минут. Что вы выяснили?
— Можно с вами встретиться там? — вопросом на вопрос ответила она.
* * *
Темнокожая стройная женщина лет за тридцать, с доброй улыбкой и широкими скулами, в темно-синем деловом костюме и с кожаным портфелем в руках, едва сдерживала волнение. Визитная карточка именовала ее заведующей лабораторией Колсоновского института.
— Рада познакомиться, мистер Коллингвуд, — протянула она руку для пожатия. — Я Эйприл Кэннон.
— Не ожидал вас увидеть так скоро, — сказал Макс, принимая у нее пальто.
Она лишь заговорщицки улыбнулась, потом села, положив портфель на колени, и пристально поглядела на Макса.
— Признаюсь, обычно мы не доставляем заказы на дом, мистер Коллингвуд. Но мы с вами знаем, что столкнулись с чем-то весьма необычным.
Макс кивнул, словно так и предполагал.
— Где вы это взяли? — Ее взгляд стал пронзительным.
Макс на мгновение задумался, не удержать ли источник в секрете. Впрочем, какого черта! Об этом было по телевидению.
— Она была зарыта на границе.
— Яхта? Та, что нашли на ферме?
Макс молча кивнул.
— Яхта. Ну, черт меня подери! — Эйприл уставилась невидящим взором в пространство. — Можно на нее посмотреть?
— Разумеется. Там уже перебывала куча народу. — Макс заметил, что мысли Эйприл витают где-то далеко.