Кто‑то сунул ему в руки какой‑то цилиндрик. Он не знал, что это такое. Он все еще парил среди серых скал под низким зеленым небом.
– Пиши свое имя, старина, – послышался снисходительный голос. – Ты же хочешь путешествовать. Ты просто рвешься путешествовать! Пиши свое имя.
Огромные светящиеся камни меняли форму по прихоти тысячелетий, вытягиваясь щупальцами, желающими обнять всю Вселенную.
Он силился удержать крохотную ручку в пальцах. Начал было писать, но буквы расплывались перед глазами.
– Еще одно усилие.
От усердия он высунул язык. Кто‑то взял его за руку и сказал:
– Нормально.
Алган уронил руку, ощущая, что она вот‑вот оторвется под собственной тяжестью. Рука увлекла его за собой, и он утонул в бесконечности, кружась среди жемчужных скал. В ушах гремела пронзительная музыка. Он летел вниз, в колодец с жемчужными стенками, навстречу зеленой воде и зеленому небу, зажатому в серый цилиндр, навстречу зеленому полу и зеленому потолку, которые все быстрее и быстрее сближались друг с другом. Жемчужные стенки превратились в узкую полоску между двумя зелеными кругами, затем стали ниточкой. Колодец взорвался.
Алган выпрямился, в его зрачках еще плясали огоньки. Он инстинктивно пощупал, на месте ли пистолет, затем встряхнулся, словно вылез из воды.
Рядом никого не было. Толстяк с жирными пальцами мог и присниться.
Алган поднял руку и щелкнул пальцами.
– Чего‑нибудь спиртного, – крикнул он.
Он выпил одним глотком содержимое стакана и сразу почувствовал себя лучше. Он поднялся и хотел было идти. Но в ногах «бегали мурашки», словно он столетия пролежал за столом. Видно, он выпил слишком много зотла. Алган пошарил в карманах и бросил на стол несколько монет. Затем направился к двери. Кто‑то поздоровался с ним, и он в ответ лениво махнул рукой. Споткнувшись о порожек, Алган едва сумел устоять на ногах.
На улице его словно мокрым саваном облепил тяжелый влажный воздух Дарка. Алган несколько раз зажмурился, стараясь привыкнуть к темноте.
Он с трудом ковылял по плохо освещенной улице. Его ноги разъезжались на скользкой мостовой, истертой тысячами сапог. Но тренированный взгляд впивался в каждый сгусток тьмы. Дарк был безопасным городом, но относительно безопасным. И меру этой относительности лучше было не знать.
Ему некуда было идти. Он надеялся провести ночь где‑нибудь в Старом городе. Подремать вполглаза, прижавшись спиной к стене и не выпуская рукояти пистолета.
Ориентируясь по огням космопорта, он нырял в ворота, проскальзывал во тьме между старинными домами, ровесниками порта, старался обходить освещенные места. Иногда он спотыкался, останавливался в нерешительности, и тогда всполохи от стартующих кораблей помогали ему разглядеть дорогу.
Вдруг он насторожился.
– Пора! – крикнул кто‑то.
И тут же на него набросились сразу несколько человек. Он не видел, откуда они появились, пригнулся, стараясь увернуться от рук, и проскользнул меж ног нападавших. Затем бросился бежать, иногда оборачиваясь, чтобы рассмотреть преследователей.
Топот его сапог гулко раздавался в темноте. Он не надеялся удрать. Ворваться в открытые двери в этой части города было не менее опасно, чем оказаться в руках нападавших. Единственным спасением мог быть полицейский психопатруль. Но в ночное время полиция – редкий гость в кварталах Старого города. Полицейским здесь нечего бояться, просто в их присутствии не было особой необходимости. Жители Старого города не требовали от полиции защиты, а полиция старалась по возможности не беспокоить их. Это было частью давнего негласного уговора и позволяло жителям десяти пуританских планет критиковать пороки Древней Планеты.
Правая рука Алгана скользнула к кобуре с лучевым пистолетом. Убийство было тяжким преступлением, и он не мог решиться на него с легким сердцем. Полиция никогда не верила версии о самообороне.
Полиция никогда не верила версии о самообороне.
Он оглянулся – преследователи были совсем рядом. Они бежали почти бесшумно. Он различил четыре силуэта. Быть может, позади них были и другие. Исход борьбы был предрешен, если только он не перестреляет всех.
Он резко свернул в боковую улочку, которая заканчивалась громадной лестницей, спускавшейся к космопорту, но почувствовал, что не успеет добежать до бронзовых ворот. За спиной раздался раскатистый смех. Это разозлило Алгана и придало ему сил. Какие‑то мгновения он надеялся уйти от погони в этом извилистом коридоре. Прыгая через ступени, он несся между глухими стенами, позволявшими видеть только узкую полоску звездного неба над головой. Он не знал, кто его преследователи, зачем гонятся за ним и где находится теперь.
Он задыхался. Правая ладонь сжимала рукоятку лучевого пистолета. Может, пора остановиться и вступить в бой? Или он ближе к порту, чем кажется? Преследователи не оставили времени для выбора. Они открыли огонь первыми. Но они не собирались его убивать. Тяжелый липкий предмет ткнулся ему в затылок, а ноги оплели прочные, словно стальные тросы, веревки. Он упал вниз лицом, выставив вперед руки. Он хотел было, сжавшись в комок, скатиться вниз по ступеням и постараться выхватить пистолет, но ощутил новый толчок в затылок, и новые веревки опутали ему руки. И все же он успел выхватить пистолет и нажать на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Теряя сознание, он ощупал рукоять – магазина не было.
Он отбросил бесполезное оружие, и пистолет застучал по ступеням. Преследователи схватили Алгана.
– Это он.
– Усыпи его.
Он почувствовал присоску позади уха. Полоска звездного неба над головой начала вращаться и зеленеть, а черные стены обратились в серо‑жемчужный туман.
– Спокойной ночи, – пробормотал он и тут же заснул.
Алган плыл, окутанный серо‑жемчужным облаком. Очнувшись, он инстинктивно сунул руку за пистолетом, но оружия не было – он лежал обнаженный на постели. В комнате с белыми стенами не оказалось даже окон.
Он приподнялся на локте, ничего не понимая. Смутно помнилось, как накануне ввязался в какую‑то драку. Но что было до нее? Оглядевшись, он решил, что помещение похоже на тюремную камеру.
Может, его схватила полиция? Эта мысль ему не понравилась. А может, он ранен? И попал в больницу? Или ему прописали лечение сном? Чувствовал он себя отлично.
Алган внимательно огляделся. Похожие помещения он видел в космопорту, где однажды ему довелось побывать. Комната не вызывала особых страхов, беспокоило только отсутствие двери, окон и люка в потолке, но он решил не терзаться по таким пустякам. Как его сюда доставили, так и выведут. Его больше беспокоило отсутствие одежды. Неужели ее украли?
Он попытался вспомнить, что же все‑таки произошло накануне. Машинально почесал за правым ухом и вдруг похолодел – ведь его усыпили. Это было куда серьезнее, чем потеря одежды. Усыпители имелись только у полиции. И обычной банде грабителей непросто было их раздобыть. Скорее всего он попал в лапы полиции.
Его раздражали голые стены без единой трещины и щели – как тут угадать, в каком месте находится дверь. Алган надеялся, что ему не желали зла: ведь если бы его хотели убить, то сделали бы это, пока он лежал в беспамятстве. Он вновь улегся и принялся ждать. Ему не хватало информации ни для подготовки побега, ни для защиты. Если же он попал в лапы полиции, то его могли упрятать за решетку по меньшей мере за пять проступков.
Вдруг одна из стен засветилась и сделалась прозрачной. Он увидел космопорт, а вдали, между устремленными в небо иглами кораблей, которые теснились на гигантской бетонной равнине, сверкали громадные бронзовые врата, как бы олицетворявшие собой границу между упорядоченностью космоса и городским хаосом.
Стена справа распахнулась, затрещав, будто рвущаяся ткань.
– Встаньте и идите.