– Этот долг был заплачен сполна и давно!
– В книгах его нет.
– Ерунда! Баслим хотел, чтобы мальчик вернулся в свою семью. К каким-то фраки, есть ли у них семьи? Мы стали его семьей – мы сами, наш клан, наше племя. Разве это не лучшая плата, чем помет фраки? Или ты так мало думаешь о «Сису»?
Она посмотрела на него, и Крауса горько подумал, что она исходит из убеждения, что такие мозги может дать только чистая кровь Людей. В разговорах с фраки он никогда не терял самообладания. Но Мать – а теперь Рода – всегда загоняли его в угол.
В конце концов Мать, со всей ее твердостью, никогда не требовала невозможного. Но Рода… быть только Женой – это новая обязанность для нее. Он сдержанно сказал:
– Старший Офицер, эта обязанность возложена лично на меня, а не на «Сису». И выбора у меня нет.
– Ах, вот как? Отлично, Капитан, – мы поговорим об этом попозже. А теперь, сэр, примите мои уверения в почтении, но у меня масса дел.
Встреча была великолепна, но Торби было не так весело, как он предполагал; Мать попросила его помочь в приемах Старших Офицеров с других кораблей. Часто посетители приводили с собой дочек или внучек, и Торби приходилось занимать их, пока старшие беседовали. Он лез из кожи вон, научился принимать участие в непринужденной болтовне, полной тонких намеков. И даже освоил искусство танца. Но до сих пор, когда музыка призывала его к танцу, он не мог без озноба и дрожи непринужденно обнять девушку за талию.
Посетители Матери терзали его расспросами о папе. Он старался соблюдать вежливость, но его выводила из себя уверенность собеседников, что каждый из них, казалось, знал о папе больше его – кроме тех вещей, которые были важны по-настоящему.
Но похоже, что к нему должна была прийти подмога в этих делах, Торби понимал, что он младший сын, но и Фриц, как и он, был неженат. Он предложил, что если Фриц придет к нему на помощь, позже он вернет ему долг сторицей.
Фриц хрипло расхохотался.
– Что ты можешь предложить мне такого, что заменит мне на Встрече время вне корабля?
– Ну…
– В самом деле. А если серьезно, старый тупица, Мать не захочет меня и слушать, если даже я сойду с ума настолько, что обращусь к ней с этим предложением. Она говорила о тебе, и она имела в виду именно тебя. – Фриц зевнул. – Парень, ну и устал же я! Та маленькая рыженькая с «Сен Луиса» готова плясать всю ночь. Валяй отсюда и дай мне выспаться перед банкетом.
Прошел месяц после приземления. Мать не собиралась менять свои планы, и в это утро Торби с отцом спустились с корабля. Матери на борту не было. Был День Памяти. Службы должны были начаться не раньше полудня, но Мать ушла пораньше, чтобы провести подготовку к завтрашним выборам.
Торби был занят совсем другими мыслями: службы должны были кончиться общим мемориалом в честь Баслима.
Торби с Отцом оставили судно за два часа до начала служб. Капитан Крауса сказал:
– Мы еще успеем как следует повеселиться. Ты будешь долго вспоминать День Памяти – но сидения жесткие, и день будет долгим.
– Отец… но что я должен буду делать, когда придет время для папы… для Баслима?
– Ничего особенного. Во время церемонии ты будешь сидеть в первых рядах и подавать реплики во время Молитвы по Усопшим. Ты знаешь, как это делается?
– Не уверен.
– Я напишу тебе все, что ты должен говорить. Что же касается всего остального… будешь делать то же, что и я в честь своей Матери – твоей Бабушки. Наблюдай за мной, и когда придет твой черед, делай то же самое.
– Хорошо, Отец.
– А теперь успокойся.
К удивлению Торби, Капитан Крауса свистом подозвал машину. Она двигалась быстрее, чем те, которые Торби видел на Джабуле. Едва успев обменяться несколькими словами с водителем, они оказались на железнодорожной станции.
Поездка была столь стремительной, что Торби почти не разглядел Город Артемис.
Он еще раз удивился, когда Отец купил билеты.
– Куда мы отправляемся?
– Поездим по стране. – Капитан посмотрел на свои часы. – Времени хватает.
Монорельсовая дорога наполнила его восхитительным ощущением скорости.
– Как быстро мы едем, Отец?
– Думаю, не меньше двухсот километров в час. – Краусе пришлось повысить голос.
– Кажется, что еще быстрее.
– Во всяком случае, хватит, чтобы сломать себе шею.
Ехали они полчаса. Сельская местность была усеяна металлическими корпусами заводов и фабрик с большими складскими помещениями; все это было ново и необычно, и, рассматривая то, что открывалось его взгляду, Торби решил, что вся мощь Саргона ничтожна по сравнению с тем, что он видит. За зданием станции, где они вышли, простиралась длинная стена, за которой стояли космические корабли.
– Где мы?
– Это военный космопорт. Мне нужно увидеть одного человека – и сегодня самое подходящее время. – Они подошли к воротам. Крауса остановился и огляделся. Они были одни. – Торби…
– Да, Отец?
– Помнишь ли ты послание Баслима, которое доставил мне?
– Сэр?
– Можешь ли ты повторить его?
– Я не знаю, Отец. Это было так давно.
– Попробуй. Начни: «Капитану Фьялару Крауса, хозяину межзвездного корабля „Сису“ от Баслима Калеки. Приветствую тебя, старый приятель!..»
– Приветствую тебя, старый приятель… – повторил Торби, – Приветствую твою семью, клан и племя… – о, я понял!
– Конечно, – мягко сказал Крауса, – ведь сегодня День Памяти. Продолжай.
Торби слышал голос отца, исходивший из его горла, и по щекам его текли слезы.
– «… А также мое почтительное уважение твоей досточтимой матери. Я говорю с тобой устами моего приемного сына. Он не понимает языка Суоми…» – но ведь я понимаю!
– Продолжай!
Когда Торби дошел до слов «я буду уже мертв», он захлебнулся. Крауса яростно потер нос и приказал ему продолжать. Торби постарался добраться до конца текста, хотя голос у него дрожал и прерывался. Крауса дал ему поплакать, а затем строго приказал вытереть лицо и собраться.
– Сын… ты слышал, о чем шла речь в средней части? Ты понял?
– Да… я думаю, что да.
– Значит, ты должен понимать, что я вынужден делать.
– Вы имеете в виду… что я должен покинуть «Сису»?
– А что сказал Баслим? «Как только представится возможность». Это первая возможность, которая мне представилась… и я должен использовать ее до конца. Я почти уверен, что она же будет и последней. Баслим отнюдь не подарил мне тебя – он дал тебя лишь в долг. И теперь я должен вернуть его. Ты можешь понять меня?
– Ну… я пытаюсь.
– Тогда приступим к делу. – Крауса залез во внутренний карман куртки, вытащил сверток банкнот и сунул его Торби. – Сунь это в карман. Я должен был бы дать тебе побольше: это все, что мне удалось достать, не вызывая подозрений у твоей Матери. Прежде чем вы уйдете в прыжок, я пришлю тебе еще.
Торби взял деньги, даже не взглянув на них, хотя здесь было больше, чем когда-либо он держал в руках.
– Отец… вы хотите сказать, что я уже ушел с «Сису»?
Крауса остановился и повернулся к нему.
– Лучше сделать именно так, Сынок. Прощание не всегда доставляет удовольствие; приятна только память. Кроме того, у нас не было другого выхода.
Торби сглотнул комок в горле.
– Да, сэр.
– Идем.
Они быстро подошли к охраняемым воротам. Они были уже почти рядом с ним, когда Торби остановился.
– Отец… я не хочу идти!
Крауса посмотрел на него без всякого выражения на лице.
– Ты не должен так говорить. Возложенная на меня обязанность заключается в том, что я должен доставить тебя и передать послание Баслима, которое он предназначал для меня. На этом мои обязанности кончаются, долг выплачен.