От сарая его отличала только заметно оживленная публика, стойка с бутылками, кривоногие столы и большой очаг. Публика была чем-то занята, на археолога пристального внимания не обратила, тем более, что к людям европейского вида в этих краях уже привыкли. Доктор Джонс уселся в дальнем углу и не отказался от традиционных местных угощений - лепешек, вымазанных салом, и чая с жиром. От которого стало немного не по себе, но дело спасла ячменная водка и порция козлятины. Индиана принялся усердно бороться с недожаренным козлом - который, намотав изрядное число миль на крутых горных склонах, оказался весьма жилист, - и заодно пытался уяснить причину оживления в зале.
У стойки что-то происходило. Увы, не слишком чистые халаты публики преграждали путь любопытствующим взглядам доктора Джонса. Местный язык не был ему знаком, однако интонации давали понять, что возгласы носят характер подбадриваний, вполне уместных на каких-нибудь соревнованиях. Какое спортивное мероприятие может проводится у стойки? Причем не только спортивное мероприятие, но и тотализатор. Господа в замурзанных халатах делали свои ставки, мятые купюры лихо перекочевывали из одних немытых рук в другие.
Подкрепившись, археолог направился к задним рядам зрителей, ожидая увидеть потягушки вроде арм-реслинга. И увидел - все-таки американец повыше был, чем худосочные бхотия. Вначале кряжистого узкоглазого мужичка, похоже, из племени шерпов, тех самых, что привыкли таскать на себе в гору стофунтовые вьюки. Мужчина пил. Ряд перевернутых пустых рюмок гордо выстроился перед ним. Сейчас он заглотил очередную стопку ячменной водки, на мгновение глаза его сбежались в кучку, но вот он икнул, встрепенулся и снова был в форме.
Напротив него во главе своего ряда перевернутых стопок находилась... Лилиан Кэмден. Остались далеко позади город Чикаго и штат Иллинойс, родители-профессора, католическая частная школа, исторический факультет Чикагского университета. Там она была на хорошем счету. Да, Лилиан нравилась преподавателям, особенно пожилым, потому что всегда казалась чистенькой и благовоспитанной девочкой, впрочем, и в способностях ей никто не отказывал.
А сейчас, в этом вот вертепе, она берет четырнадцатую... нет пятнадцатую рюмку и вливает себе в рот. Э, многовато будет. Щека ее никнет, глаза прикрываются тяжелыми веками, чьи-то ставки биты, мелкие купюры переходят в более удачливые руки.
Эх, вы, неудачники, нашли на кого ставить! На чикагскую барышню, которая до двадцати одного года поддавала лишь тайком, запершись со старшим приятелем, то есть с Индианой, в ванной комнате. А здесь народ грубый и простой, если не считать буддийских монахов и индуистских брахманов, которые, собственно, уже никакой не народ.
Но нет, Лилиан рано списывать со счетов. Она резко выдыхает, поднатуживается, открывает мутные глаза и победно хлопает перевернутой рюмкой о стол. Следующий ход за толстомясым шерпом. Или, может, он не шерп? Шерпы такими здоровенными не бывают. Скорее он похож на помесь русского и монгола.
Помесь со спокойной ухмылочкой - мол, не сомневайтесь в моих грубых силах, - подносит рюмку к толстым губам. Руссо-монгол засасывает жидкость, произносит непонятное слово "бля" и вдруг валится как мешок набок. Полный нокаут. И никаких попыток вернутся в реальность. Похоже, упавшему обеспечен долгий "полет" по алкогольным небесам.
Лилиан встает, лишь слегка пошатываясь, в руки ее опускается законный выигрыш - комок, скатанный из грязных купюр, - и она резким голосом, почти клекотом, гонит публику вон:
- Пшли отсюда! Отвеселились на сегодня.
Значит, вот здесь Лилиан и является хозяйкой? Да, мистер Питерс, ваши благостные сведения о "европейском ресторане" не слишком точны.
Это заведение также похоже на ресторан, как шелудивый пони на арабского скакуна.
Шерпы, бхотия и прочие представители горных полудиких племен стали послушно выметаться, вынося с собой павшего в алкогольном поединке руссо-монгола.
Индиана за это время закончил свой поединок с холодным трупом козла и наконец вплотную подошел к мисс Кэмден, возящейся у стойки. Очень сейчас хотелось, чтобы на месте Лилиан находилась какая-нибудь другая, совсем незнакомая женщина, но судьба, видно, решила пошутить за их счет.
- Здравствуй, Лилиан, - произнес доктор Джонс в ее спину.
Она моментально, не оборачиваясь, откликнулась своим нынешним голосом, резким и каркающим.
- Я знала, что ты однажды войдешь в эту дверь и усядешься на один из этих раздолбанных стульев. А потом подвалишь ко мне сзади и я сперва увижу твою тень. Никогда не сомневалась, что так все и произойдет... Ну, и что же ты поделываешь в Непале, Индиана?
- Я приехал сюда, чтобы поговорить с тобой.
Она обернулась. Для того, чтобы врезать визитеру в челюсть. Как можно было предполагать, удар у нее оказался крепким. Куда крепче, чем тот, которым она угостила доктора Джонса десять лет назад в Чикаго.
- По-моему, и десять лет назад я тебя не слишком обидел, - произнес мужчина в фетровой шляпе, разминая ушибленную часть лица.
- Я была ребенком, я была влюблена, - тоном закостеневшей обиды произнесла женщина в грубой одежде, смахивающей на гимнастерку.
"Она была влюблена, я тоже был влюблен, разве что не всегда в нее, подумалось Джонсу. - Эгоизм у нее, действительно, младенческий."
- Надеюсь, Лилиан, ты уже не ребенок. А значит понимаешь, что поводов для обиды не слишком много...
- Не много?! Да ты наплевал на мои чувства.
У археолога уголок рта пополз вверх, выражая пренебрежение к словам женщины.
- Ты испытывала глубокие чувства ко всем профессорам исторического факультета. Как я мог догадаться, что по отношению ко мне они самые настоящие?.. Давай-ка глубоко вздохнем, расслабимся и переключимся на деловые вопросы.
- У меня не может быть общих дел с сомнительными личностями, - отшила хозяйка корчмы.
- Мистер Иглвуд исключение из строгих правил?
Лилиан чуть-чуть помедлила, видно было, что она напряглась.
- Значит, Иглвуд тебя волнует...
После этой относительно спокойной реплики женщина взорвалась:
- Хватит ковыряться в моей жизни грязными пальцами!
Индиана даже отпрыгнул. Видимо, он запамятовал, какие резкие эмоции способен пробуждать у своей подружки. При встрече с бешеным слоном, пожалуй, пришлось бы меньше нервничать.
- Спокойно, не нужна мне твоя чистая жизнь. Меня интересует Иглвуд. Что это за тип? Перекупщик какой-нибудь?
- Нет его тут. Возможно, его нет нигде. Для тебя по-крайней мере.
- Ну, ладно поартачься еще немного, девушка. Только учти, он кое в чем подозревается компетентными органами. Впрочем, лично меня волнует не столько он, сколько его "медальон".
Хозяйка нервно вскинулась, но доктор Джонс решил опередить ее.
- Смени пластинку. Ты знаешь, о чем я говорю. Я знаю, что ты знаешь. Одному парню из нашего посольства ты уже выболтала про эту штуку, поделись теперь и со мной, все-таки старый друг имеет хоть на что-нибудь право.
- Джонс, не надо топать ногами по моим взаимоотношениям с Мак-Грэгором! - женщина неожиданно стала отстаивать свой "посольский" роман.
- Благодаря тонким взаимоотношениям с офицером Его Величества вот куда ты залетела, на самую кручу.
Лилиан чуть-чуть помедлила, уткнув взгляд в красивую бутылку из синего стекла.
- Ну, дерьмо... - выдохнула она. - Тебе вообще понятно, что ты сделал со мной, с моей жизнью? - фразы вновь стали клекочущими выкриками хищной птицы.
- Я готов извиняться, но только один раз.
- Пока не слышала ни разу.
- Извини, Лилиан.