Эта история - настоящая.
В самом деле, что может быть естественнее? Был сентябрь. Ветреная чикагская осень, когда с Мичигана приносит по утрам гадкую муть, состоящую из остатков тумана, перемешанных с пароходными отрыжками, когда чудовищная громада Трибюн-тауэра прячется в тяжелом небе, когда даже особняки "Золотого берега" и негритянские трущобы "Бронзового города" объединяются в тщетных попытках стряхнуть струпья умершего лета.
1938-й год. Тревожный 1938-й. Благодаря мучительным усилиям властей, Чикаго забыло кровавые беспорядки, случившиеся в день поминовения [праздник, отмечаемый в последний понедельник мая; введен после окончания гражданской войны 1861-1865 гг., как память всех погибших солдат] год назад, когда рабочие "Рипаблик стил" сцепились с полицией. Благополучные, казалось бы, Соединенные Штаты Америки, едва оправившись от Великой Депрессии, вновь неудержимо скатывались к кризису, вдруг перестав реагировать на "новый курс" президента Рузвельта. Окончательно погасла еле тлевшая мечта о грядущем Просперити [процветание, (англ.)]. Совсем недавно, в мае, Конгресс создал новую комиссию - по расследованию антиамериканской деятельности, - призванную хоть как-то улучшить состояние духа нации. В комиссию, разумеется, вошли компетентные и морально безупречные политики. В остальном же мире вообще черт знает что творилось. Страшная война в Испании, аншлюс Австрии Германией, претензии Германии на чешские Судеты, невероятные по масштабам и обвинениям судебные процессы в Москве, расчленение Китая японскими войсками...
И настроение у профессора Джонса было под стать времени года. Вернулся из экспедиции, потеряв двоих друзей, истратив чужие деньги, а привез только никчемную керамику да нефритового каймана. То есть практически вернулся ни с чем. Что может быть естественнее? Профессор Джонс был невезучим человеком - уникально, фантастически, неизлечимо невезучим. По крайней мере, сам он в этом нисколько не сомневался. И просьбу декана заглянуть в офис факультетского руководства он воспринял соответственно - с пониманием, с мудрым спокойствием. Очередная неприятность? Что ж, ему не привыкать.
Декан встретил его сидя. Впрочем, на мгновение приподнял тучное тело - вежливости ради.
- Откровенно говоря, - решительно начал он, - мне кажется, что вы даете студентам слишком уж спорный, непроверенный материал, доктор Джонс.
- Почему непроверенный? - возразил Джонс, без приглашения подсаживаясь к столу. - Уверяю вас, я объездил всю Месоамерику...
- Вот именно, доктор. Ваш курс составлен на основе собственных исследований. Когда вы намерены опубликовать их, чтобы все было, как положено?
- В течение двух-трех месяцев.
- Через два месяца я вынужден буду навести справки в университетской типографии, как вы выполняете свое обещание.
- Вы позвали меня, чтобы обсудить программу моего курса? - прямо спросил доктор Джонс.
- Что? - спохватился декан. - Ах, нет, конечно. Хотя, если снова быть откровенным, насчет вашего курса у меня есть определенное беспокойство. Вероятно, мне следовало бы поинтересоваться, сколько лекций вы намерены прочитать, прежде чем в очередной раз исчезнете.
Профессор Джонс грустно улыбнулся:
- До конца семестра в моих планах нет ничего, что могло бы вас огорчить.
- Хотелось бы верить. Знаете, мы тут здорово поволновались из-за вашей задержки, уже всерьез подбирали замену. Не сочтите за резкость, но сказать вам кое-что неприятное я все-таки должен. Видите ли, доктор... То, что прощалось вашему отцу, может не сойти с рук Джонсу-младшему, вы меня понимаете?
- Не нужно называть меня "младшим", - сдержанно попросил гость.
- Почему? - искренне удивился хозяин кабинета.
- Боже мой, Инди, ну почему вы этого так не любите? Ваш отец - большой ученый, что всем прекрасно известно, точнее сказать - был большим ученым, и я не вижу причин, которые мешают вам добавлять к фамилии гордую приставку...
- Джонса-младшего нет, - раздельно произнес гость, рывком встав. Равно как и "старшего". Я - Джонс. Просто - Джонс. Послушайте, шеф, неужели меня вызвали ради того, чтобы отчитать, как мальчишку?
Декан также встал и застегнул все пуговицы своего пиджака:
- Собственно, вас вызвал не я, доктор Джонс. Меня просили передать, что вас срочно ждут у ректора. Пришли какие-то господа, очень похоже, что из полиции, они хотят с вами побеседовать.
- Срочно, говорите? - хмыкнул Джонс. - Если ректор спросит, где я так задержался, я непременно перескажу ему наш разговор.
- У вас неприятности, доктор? Зачем вы могли понадобиться полиции?
- У меня все о'кей.
- Значит, не хотите объяснить мне, в чем дело? - спросил декан, пристально глядя в лицо подчиненного.
Пришла очередь удивляться Джонсу.
- Мои неприятности, а они у меня, разумеется, есть, никаким образом не связаны с полицией.
- Надеюсь, на факультет не ляжет пятно, - вздохнул декан. - Очень надеюсь, доктор Джонс. Иначе даже и не знаю, что с вами делать...
Гость молча повернулся, сделал несколько шагов и оставил кабинет хозяину.
В коридорах было тихо: шли занятия. "Срочно..." - думал профессор Джонс, перемещаясь по свежевыкрашенным магистралям главного корпуса. "Терпеть не могу всяких там "срочно"... - размышлял он, приветствуя попадающихся навстречу коллег. "Полиция..." - катал он языком во рту малоприятное слово. "Терпеть не могу полицию..."
В самом деле, зачем он понадобился полиции? С этой грозной инстанций у него вроде бы не должно быть точек пересечения. А может, господа вовсе не из полиции? - похолодело у профессора в груди. Может, они из налоговой инспекции? Вот некстати! Впрочем, господа из налоговой инспекции всегда некстати. Неужели что-то связанное с магрибским проектом? Вот ведь не везет...
В офисе ректора его действительно ждали. Два человека - в штатском энергично поднялись ему навстречу, а ректор с облегчением сказал:
- Это он, господа.
Итак, их было двое. Один - щуплый лысоватый блондинчик, похожий на всех американцев сразу. Неопределенного возраста, впрочем, ближе к зрелому, чем к молодому. Второй - баскетбольных габаритов дебил, очень напоминающий какого-то актера - из тех, что играют вышибал в увеселительных заведениях. Очень веско они выглядели, дополняя друг друга, как огонь и вода, как свет и тьма, как жизнь и смерть. Налоговая инспекция такими компаниями не ходит, - мельком подумал вошедший, - так что опасения были напрасны...
- Вы Генри Джонс? - первым заговорил маленький. Очевидно, главным был он.
- Доктор Индиана Джонс. К вашим услугам, господа.
Крепыш вопросительно оглянулся на ректора:
- Мне нужен профессор Генри Джонс, сэр, - он заглянул в записную книжку и добавил. - Исторический факультет, кафедра индейских культур. Работает у вас такой или нет?
Ректор вдруг засуетился - как-то сразу, неподобающе:
- Боже мой, это он и есть! Видите ли, в силу определенных причин, неизвестных мне, но, вероятно, вполне уважительных, доктор Джонс не любит имя "Генри", - руководитель университета растерянно улыбнулся.
- Так-так, - покивал головой человек. - Значит, второе имя "Индиана"... - он сделал пометку в своей записной книжке. - Индиана - это по названию штата, мистер Джонс? В моих сведениях указано, что вы родом из Старфорда, штат Иллинойс, 1898 года рождения, в двадцать пятом году окончили чикагский университет, остались здесь же работать, получили магистра, затем доктора... Мои сведения точны?
- С вашего позволения, я сохраню в тайне, откуда взялось имя Индиана, - сухо известил доктор Джонс.