— Жидкость в аквариуме, — продолжал отгадывать Гэри, — необходима для предотвращения обезвоживания организма и содержит, по всей вероятности, питательные вещества? Если обмен веществ почти на нуле, их нужно не так уж много. Но как же рот и нос? Жидкость…
— Маска, — перебила она. — Химический состав непроницаемый для воды, но испаряющийся при соприкосновении с воздухом.
— Вы подумали. обо всем.
— Пришлось, — ответила она. — Думать за меня было некому.
Она соскользнула со стола и медленно подошла к Гэри.
— Вы только что сказали, что современные ученые еще не решили проблему анабиоза.
Он кивнул.
— То есть, они до сих пор не знают об этих наркотиках?
— Думаю, многие отдали бы свою правую руку, лишь бы узнать о них.
— Мы знали их тысячу лет тому назад. Я и еще один человек. Но почему…
Она резко повернулась к Гэри.
— Давайте уйдем отсюда! Это место наводит на меня ужас.
— Вы ничего не хотите взять с собой? — спросил Гэри. — Только такое, что реально можно забрать.
Она нетерпеливо отмахнулась.
— Нет. Я хочу поскорее забыть это место.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Космический щенок» стрелой летел к Плутону. Из двигательного отсека доносился приглушенный шум геосекторов. На экране мерцали в бархатном мраке космоса разбросанные тут и там звезды. Стрелка почти подошла к отметке тысяча миль в секунду.
Кэролайн Мартин подалась вперед в своем кресле и жадно смотрела на необъятные просторы.
— Всегда вот так и смотрела бы!
Гэри откинулся в кресле пилота и задумчиво произнес:
— Я все время думаю о твоем имени. Мне кажется, я его где-то слышал.
Она бросила на него быстрый взгляд и снова уставилась на экран.
— Может быть.
Повисла тишина, которую нарушало только гудение геосекторов.
Девушка снова обернулась к Гэри и положила подбородок на сцепленные в замок руки.
— Может быть, вы и читали обо мне, — произнесла она. — Вполне возможно, что имя Кэролайн Мартин упоминается в ваших исторических хрониках. Дело в том, что я работала в древней Государственной Исследовательской комиссии объединенных Земли и Марса во время войны с Юпитером. Я так гордилась своим назначением. Всего четыре года после школы — а так хотелось принять участие в какой— нибудь важной научно-исследовательской работе. И еще я хотела заработать деньги, чтобы продолжить учебу дальше.
— Я теперь начинаю припоминать, — сказал Гэри. — Но тут, наверно, какая-то ошибка. Хроники говорят, что Кэролайн Мартин совершила предательство и была приговорена к смерти.
— Так и было, — отозвалась она, и в ее словах прозвучала застарелая горечь. — Я отказалась отдать военным сделанное мной открытие, открытие, которое могло бы решить исход войны. Заодно оно уничтожило бы Солнечную систему. Я предупредила их, но шла война. Они были в отчаянии — мы терпели поражение за поражением.
— Мы так и не победили, — сказал Гэри.
— Они осудили меня на космос, — продолжила она. — Заперли в тот корабль, в котором ты нашел меня, военный крейсер отбуксировал его на орбиту Плутона и оставил там. Это был старый, предназначенный на слом, корабль с демонтированным оборудованием. С него сняли ракетные двигатели и превратили в тюрьму.
Она обвела взглядом вытянутые лица слушателей и жестом остановила готовые вырваться у них слова.
— Хроники об этом умалчивают, — произнес Херб.
— Наверное, это предпочли скрыть, — сказала она. — Во время войны люди порой делают такие вещи, которые ни один человек в здравом уме не сделает. В мирное время им стыдно признаться в этих зверствах. Последним издевательским жестом было то, что они устроили в рубке управления лабораторию. Так я смогу, мол, продолжить свои исследования, сказали они.
— Неужели твое открытие, на самом деле, могло уничтожить Солнечную систему? — удивился Гэри.
— Да, могло. Потому я и отказалась передать его военным. Тогда они объявили меня предательницей. Я думаю, они надеялись сломить меня. До самого, последнего момента надеялись, что я не выдержу и все расскажу.
— А когда ты этого не сделала, — подхватил Херб, — они не смогли отступить. Они не могли позволить тебе раскрыть их блеф.
— Твои записи так и не были найдены, — сказал Гэри.
Кэролайн постучала тонким пальчиком по лбу:
— Все мои записи были здесь.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Они и теперь здесь.
— А как ты достала необходимые для анабиоза препараты? — спросил Гэри.
Она довольно долго не отвечала.
— Мне не хочется об этом говорить, — сказала она наконец. — Очень больно вспоминать. Я работала с одним парнем. Тогда ему было примерно столько же, сколько и мне. Его, конечно, давно уже нет.
Кэролайн умолкла. Гэри видел, как она обдумывает, что сказать.
— Мы любили друг друга, — продолжала она. — Мы вместе открыли состояние анабиоза. Мы много месяцев тайно работали над этой проблемой и уже собирались было опубликовать наши результаты, но тут я оказалась на скамье подсудимых. После суда я уже не видела его. Свидания со мной были запрещены.
Брошенная в космосе, я почти сошла с ума. Я придумывала себе самые разные занятия. Много раз разбирала и переставляла свои химикаты и приборы и вот однажды нашла препараты для анабиоза, изобретательно спрятанные в коробку с реактивами. Только один человек во всем мире, кроме меня, знал о них. Я нашла препараты и два шприца для внутривенных инфекций.
Трубка Гэри потухла, он снова зажег ее.
— Я знала, что это азартная игра, ставки в которой очень высоки, а надежда на выигрыш ничтожна, — сказала Кэролайн. — Но я поняла, что он предложил мне принять эту игру. Может быть, у него была безумная надежда раздобыть корабль и отправиться на поиски. Возможно, он даже пытался, но ему не удалось меня найти. А может… он погиб на войне. Но он дал мне шанс перехитрить судьбу, предопределенную военным трибуналом. Я вытащила из двигательного отсека стальные перегородки, чтобы сделать аквариум. На это у меня ушло много недель. Я вытравила кислотой надпись на медной пластинке. Я вышла в открытый космос и вытравила надпись на обшивке корабля у входного люка. Боюсь, у меня получилось довольно коряво.
— И затем ты погрузилась в сон, — произнес Херб.
— Нет, это был не сон, — сказала она. — Мой мозг продолжал работать. Моя мысль работала непрерывно почти тысячу лет. Мой разум ставил перед собой задачи и разрешал их. Я развила в себе способность к чистой дедукции, потому что единственным инструментом, бывшим в моем распоряжении, был мой мозг. Мне кажется, у меня даже развилась способность к телепатии.
— Ты хочешь сказать, — спросил Херб, — что читаешь наши мысли?
Она кивнула, но тут же торопливо пояснила:
— Я не буду это делать. Я не стану читать мысли своих друзей. Но я знала, что Гэри проник в корабль. Я прочла в его мыслях удивление и любопытство. Мне было очень страшно, что вот сейчас он уйдет, и я опять останусь одна. Я пыталась внушить ему свои мысли, но он был так расстроен, что не принимал меня.
Гэри покачал головой:
— На моем месте любой был бы расстроен.
— Подумать только, как тебе повезло! — воскликнул Херб. — То, что мы нашли тебя, — это чистейшая случайность. Твои препараты не смогли бы поддерживать тебя вечно. Еще пару тысяч лет, но не больше. А ведь вполне могло быть, что генераторы атмосферы вышли бы из строя. Или в корабль врезался бы большой метеор, да даже маленький! Тысячи случайностей могли все уничтожить.
— Да, у меня было мало шансов, — согласилась она. — И я знала это. Но другого выхода все равно не было.