Человек использует все три способа. И обезьяны тоже. Но в плане звуковой коммуникации человек сделал шаг вперёд, и это был мудрый ход природы. Ведь речь поразительный инструмент: если правильно с ним обращаться, то лучшего и не сыщешь. Кроме разве телепатии, конечно.
По всем признакам шимпанзе тоже готовы сделать следующий шаг. Адам говорит, что он засекает слабые эманации, исходящие от них. Вполне возможно, что предки нынешних шимпанзе, развиваясь в этом направлении, попали в эволюционный тупик. Они застряли там — так же, как человек застрял со своей речью. И ни тот, ни другой вид не может свернуть с заданного курса. А на этих направлениях могут быть всегда два исхода — либо дальнейшее развитие, либо застой.
Судьба, как мне представляется, сжалилась над нашим видом и вывела его в лидеры. Мы продвинулись вперёд, «паны» впали в стагнацию. Если бы человек не поднялся и не возвысился над другими видами как обладатель речи, возможно, шимпанзе эволюционировали бы и стали новым видом, обладающим качествами Адама; но они, так сказать, пришли на день позже. А поскольку прямая конкуренция с человеком привела бы к их исчезновению как вида, шимпанзе ретировались в те места, где этой конкуренции можно было избежать, и таким образом выжили.
— Какое отношение всё это имеет к разбирательству дела Янга?
— Самое прямое. Адам отличается и от современного человека, и от современного шимпанзе, хотя совершенно ясно, что происходит он и от того, и от другого. Это удачное сочетание. Видимо, эволюция в своё время перекинула какой-то мостик между видами. В современном человеке присутствует лёгкая тень прежних телепатических способностей — он весьма слабый приёмник сигналов и совсем плохой передатчик. Если бы это было не так, Адам остался бы в совершенном одиночестве. И тогда никакого телепатического признания в убийстве не было бы.
— Означает ли это, будто всякий человек способен на то же, что и Адам?
— Вовсе нет. Я хочу сказать только одно: очевидно, есть какой-то способ, посредством которого мысль может переноситься от одного мозга к другому. Вероятно, любой мозг в процессе мышления что-то излучает. Мы с вами не обладаем достаточно мощным аппаратом, который с выгодой использовал бы этот эффект. А у Адама он есть. Адам может воспринимать эти слабые эманации, которые, по его словам, сопровождают любую озвученную мысль. Для него это — «слух». Если он хочет ответить, его мозг перебирает массивы информации, хранящейся в височных долях, соотносит мысленные образы со стандартными звуковыми образами, которые он в результате длительной практики научился отождествлять с произносимыми людьми словами, и затем транслирует ответ. Между прочим, Адам вовсе не думает, будто эти «сути», как он их называет, в точности соответствуют требуемым словам. Они представляют собой простые кодовые фразы, которые включают механизм опознавания в мозгу человека. Таким образом, всё, что Адам делает, — это эффективно использует информацию, которая хранится в памяти собеседника.
— Опасная зона, Мак! Мне думается, вам не следует формулировать это таким образом. Можно легко вообразить, будто Адам навязывает людям свои мысли.
— Хмм... Да, я понимаю, что вы хотите сказать. Однако это далеко от реальности: если уж речь зашла о восприятии, то здесь нет механизма, который действовал бы таким образом. Восприятие работает иначе — оно всецело контролируется мозгом. А интенсивность мыслительного процесса изменяется в зависимости от эмоционального состояния. Вот почему в отдельных случаях — как, например, в случае с Янгом — Адам может воспринимать и интерпретировать эманации на высоком качественном уровне приёма, пусть даже они лишены голосового сопровождения.
Такое излучение возникает в периоды крайнего возбуждения, испуга, физических страданий или опасности. Кстати, эти состояния широкая публика всегда ассоциировала со скрытыми телепатическими возможностями человека.
— Ну что же, присяжные воспримут эти известия с облегчением. Им будет приятно узнать, что Адам не может самовольно вторгаться в чужие мозги. Как я уже заметил, это был наиболее скользкий момент. Теперь мне ясно, что присяжные не будут чересчур беспокоиться, как бы Адам не прочёл их мысли.
— Адам развивается. И вместе с ним развиваются его способности. Когда-нибудь ему будет по силам и это. Возможно, телепатия — не единственная грань его таланта. Несмотря на тот факт, что мы знаем о телепатическом феномене Адама и нам известно, где он гнездится с анатомической точки зрения, мы до сих пор не понимаем, каким образом происходит перенос мысли. Эти эманации невозможно обнаружить иначе, как с помощью другого мозга. Кто знает, может быть, они путешествуют в параллельных мирах.
— Вот вы и познакомились с теорией Маккивера о том, как функционирует телепатический механизм...
Джун не ответил. Он получил, что хотел, и спустя короткое время удалился.
Мак и Рут, так и не зная, правильный они выбрали курс или нет, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по разным комнатам.
Феликсу Хуаресу снился его любимый сон: он стоит во всём великолепии парадной формы, а эта симпатичная официантка из забегаловки Розы усаживается в его новый «Мэллори супер-КВ», чтобы ехать вместе с ним на пляж.
Как станут развёртываться события дальше, Феликс понятия не имел. Словно назло, сон всегда прерывался именно на этом месте. Обычно здесь начинал звонить будильник, сегодня же в сон вторглась рука. Это была рука доктора Маккивера.
Феликс открыл глаза, узнал доктора в предрассветном сумраке и начал подниматься.
— Одевайтесь, быстро. Берите свою «пушку» и следуйте за мной.
— Что случилось?
— Увидите. Делайте, что я вам говорю, и только так, как говорю.
Феликс натянул брюки, всунул ноги в ботинки и вытащил из тумбочки длинноствольный пистолет 38-го калибра.
Они выскочили из дома и направились к куполообразному зданию лаборатории. Феликса удивил свет в окнах: до рассвета было далеко. За штабелем ящиков недалеко от входа их ждал доктор Скуновер.
— Мак, я готов. И Адам тоже. Он внутри.
Доктор Скуновер сжимал в руке пистолет.
— Что мы будем делать, доктор Скуновер?
— Ставить ловушку, Феликс. Вытаскивайте свою «пушку» и приготовьтесь войти в лабораторию.
Феликс понял его слова буквально и рванулся вперёд.
Скуновер удержал его.
— Не сейчас, Феликс. Ждите. Слушайте.
Феликс повиновался.
— Я ничего не слышу, доктор Скуновер, — сказал он чуть погодя.
— Тсс... Оставайтесь на месте пока не скомандую. Тихо!
Загрохотал чей-то голос. Феликсу показалось, что он исходит из громкоговорителя, и был не далёк от истины. Это говорил Янг — его голос звучал разгневанно. В ту же секунду Феликсу показалось, что он слышит и голос Адама; опять-таки, ничего страшного в этом не было: над дверью висел динамик, его силуэт вырисовывался на фоне стены. Только позже, когда всё закончилось, Феликс узнал, что голос Адама звучал у него в голове.
— Кто это там? — проревел Янг.
— Это я, Адам Скуновер. Я здесь, наверху, видите? На сканирующей установке.
— Ты с ума сошёл? Что ты там делаешь?
— Я пришёл повидаться с вами.
— Зачем?
— Хочу спросить вас, почему вы убили Миленко Вуковича?
— Не слишком ли далеко зашла эта шутка? Меня уже тошнит от неё!
— Самого главного вы ещё не слышали. Я знаю, что это вы убили его, — я видел, как вы закапывали тело.
— Что?! А ну-ка слезай!
— Нет. Вы сломаете мне шею точно так же, как сломали ему.