. никаких приступов. Что с ним?
- Не имею понятия. Они редко у него бывают, и всякий раз ему удается остаться в одиночестве. Я думаю, это какие-то психические приступы, что-то вроде маниакального психоза.
- Как так?
- Ты поймешь, что я имею в виду, если посмотришь на его комнату завтра утром. С него потребуют солидный счет, вот увидишь. Он все перевернет вверх дном.
- Он никогда не обращался к врачу?
- Мне об этом ничего не известно.
- В верхних веках должны быть очень хорошие врачи.
- Действительно. Но он не станет советоваться с доктором. Утром с ним будет все в порядке... немного усталый, наверное... и может произойти смена личности. Но с ним все будет в порядке.
- Какого рода перемена личности?
- Трудно сказать, сам увидишь.
- Вот наша комната. Ты уверен, что хотел бы попробовать?
- Я скажу, когда мы пойдем...
Глава 15
Чедвик и граф Альфонс Донатьен Франсуа, маркиз де Сад, играли в шахматы в комнате со стенами, обтянутыми, словно книга, зернистым тисненым сафьяном. Они сидели за столиком денежного менялы из В-15. Стоя, Чедвик имел шесть футов росту. Стоя или сидя он весил двадцать пять стоунов <1 стоун - 6,35 кг>. Волосы его светлыми завитками ложились на низкий лоб, под глазами темнели мешки, над глазами - полосы грима. Сетка лопнувших сосудов украшала широкий нос и словно красная паутина пересекала щеки. У него была толстая шея, широкие плечи, пальцы напоминали сосиски, и этими уверенными и проворными пальцами он снял с доски пешку противника, поставил на ее место своего слона.
Повернувшись вправо, где лениво покачивался бледно-голубой поворачивающийся поднос с выставленными в круг аперитивами. Поворачивая поднос, он быстро опустошил оранжевый, зеленый, желтый и дымчато-золотистый сосуды, почти одновременно со вступившей музыкой рожков и струн. Поставленные на место стаканы были немедленно наполнены вновь.
Он потянулся и посмотрел на противника по шахматам, который тоже протянул руку к карусели с напитками со своей стороны.
- Вы делаете успехи, - сказал Чедвик, - или я дегенерирую. Возможно, но не знаю, что именно.
Его гость отпил из прозрачного, потом из ярко-красного, янтарного и снова прозрачного стакана.
- Учитывая все то, что вы делаете для моей пользы, - ответил он, - я не могу принять последнее предположение.
Чедвик улыбнулся и некоторое время покачивал левой кистью.
- Я стараюсь, чтобы в моих писательских классах преподавали интересные люди, - сказал он, - и крайне приятно, если один из них оказывается таким замечательным собеседником.
Маркиз вернул Чедвику улыбку.
- Я действительно нахожу настоящее мое положение в значительной степени более благоприятным, чем та ситуация, из которой вы меня извлекли в прошлом месяце. И я должен признаться, что был бы рад продлить мое отсутствие в родном столетии на более продолжительный срок, желательно навсегда.
Чедвик кивнул:
- Я нахожу ваши взгляды настолько интересными, что было бы жаль с вами расстаться.
- К тому же, развитие литературы в последующие эпохи просто пленяет меня: Бодлер, Рэмбо, Малларме, Верлен - и этот замечательный Арто!
Конечно, я все это предчувствовал.
- В этом я не сомневаюсь.
- Особенно, Арто.
- Могу себе представить.
- Его призыв к созданию театра жестокости - что за превосходная и благородная идея!
- Да. Это большая заслуга с его стороны.
- Вопли, внезапный ужас. Я... - маркиз извлек шелковый платок из рукава и промокнул лоб. Он слабо улыбнулся. - Мой очередной прилив энтузиазма.
Чедвик усмехнулся.
- А эта игра, в которую вы вошли, - продолжал маркиз. - Эта черная десятка! Она напоминает мне чудесные гравюры Яна Люкена, что вы показывали мне на днях. Вы так все ярко описываете, что я почти чувствую себя участником.
- Да, действительно, пора снестись и узнать, как двигается игра, заметил Чедвик, - посмотрим, как там дела.
Он встал и по устланному коврами полу прошел к черному мраморному сфинксу, слева от камина, в котором еще лениво шевелились языки пламени.
Остановившись перед сфинксом, он пробормотал несколько слов, и тот высунул длинный бумажный язык. Чедвик оторвал полоску бумаги и вернулся к столу, бумагу он держал перед собой, словно свиток пергамента, и, нахмурив кустистые брови, медленно развернул листок.
Протянув руку, он взял с подноса стакан, содержащий ровно унцию чистого бурбона из Кентукки, выпил до дна и поставил стакан на место.
- Старина Рэд прошел первый этап, - сказал он. - Убил нашего человека. Мы ждали этого. Первый выстрел - простое предупреждение. Так сказать, поставить его в известность.
- Возникает вопрос...
- Да.
- Вы определенно были намерены дать жертве знать, что началась игра?
- Конечно. Пускай попотеет.
- Понимаю. Что произошло потом?
- Потом игра пошла всерьез. Следящее устройство было установлено в его машине, а в предполагаемых местах бегства устроены ловушки. Дальше четкость сообщения теряется. Он действительно направился в одну из засад, где один из моих лучших людей (я возлагал на него большие надежды) должен бы завершить дело. Не совсем ясно, что там произошло. Последний след: наш человек установил, что имело место некое столкновение, но владелец гостиницы не имел понятия даже о подлинной его природе, и что Рэд покинул это место, сняв с машины наш передатчик и оставив его на стоянке.
Маркиз улыбнулся:
- Итак, второй удар тоже прошел мимо. От этого игра становится еще интереснее, не так ли?
- Возможно. Хотя я был бы не прочь поставить точку уже в этом месте.
Меня беспокоит третий этап. Он засчитывается за мною, поскольку был зарегистрирован в бюро игр, но на самом деле не был предпринят.
- Кто должен был играть за вас?
- Одна женщина со смертельно сильными руками и привычкой, которую вы нашли бы столь восхитительной. Она просто исчезла. Отправилась в поездку с новым дружком и обратно назад не вернулась. Мой агент ждал ее несколько дней. Безрезультатно. Я думаю отозвать моего человека обратно и списать эту попытку.
- Жаль. Как печально, что потеряно существо такой замечательной природы. Но объясните мне, когда вы говорите: "несколько дней", как вы измеряете промежуток, если не уверены, куда - или вернее будет сказать когда она отправилась?
Чедвик качнул головой:
- Это так называемые "дни плаванья", - объяснил он. - Мой человек находится в определенной точке на Дороге постоянно. Течение времени там примерно соответствует течению времени в большинстве входных точек Дороги.