У Сэма возникло чувство, что он осужден на пожизненный срок, но пребывание в заключении надолго не затянется…
Через шесть дней после начала блокады Сэм Кармайкл поднялся в ванную комнату на втором этаже и взглянул в зеркало на свои обвисшие щеки. Потом взобрался на весы.
Стрелка остановилась на 180 фунтах.
Менее чем за две недели он потерял 12 фунтов и скоро вообще превратился в дрожащую развалину.
Пока он глядел на качающуюся стрелку весов, у него возникла мысль, тут же вызвавшая внезапную бурю восторга. Он бросился вниз. Этель упрямо вышивала что-то, сидя в гостиной. Джой и Мира с мрачной обреченностью играли в карты, до предела надоевшие им за шесть полных дней сражений в кункен и бридж.
– Где робот?! – заорал Кармайкл. – Ну-ка быстро его сюда!
– На кухне, – бесцветным голосом ответила Этель.
– Бисмарк! Бисмарк! – продолжал кричать Кармайкл. – Сюда!
– Чем могу служить, сэр? – смиренно спросил робот, появляясь из кухни.
– Черт побери! – Ну-ка определи своими рецепторами и скажи, сколько я вешу!
– Сто семьдесят девять фунтов одиннадцать унций, мистер Кармайкл, ответил Бисмарк после небольшой паузы.
– Ага! А в первоначальной программе, что я в тебя заложил, ты должен был обеспечить снижение веса со 192 до 180 фунтов! – торжественно объявил Кармайкл. – Так что меня программа не касается до тех пор, пока я снова не наберу вес. И всех остальных, я уверен, тоже. Этель! Мира! Джой! Быстро наверх и всем взвеситься!
Робот посмотрел на него, как ему показалось, недобрым взглядом и сказал:
– Сэр, я не нахожу в своих программах записей о нижнем пределе снижения вашего веса.
– Что?
– Я полностью проверил свои пленки. У меня есть приказ, касающийся уменьшения веса всех членов семьи, но какие-либо указания относительно terminus ad quern [граничных условий (лат.)] на ленте отсутствуют.
У Кармайкла захватило дух, он сделал несколько неуверенных шагов вперед. Ноги его дрожали, и Джой подхватил отца под руки.
– Но я думал… – пробормотал он. – Я уверен… Я точно знаю, что закладывал данные…
Голод продолжал грызть его изнутри.
– Пап, – мягко сказал Джой. – Наверно, эта часть ленты стерлась, когда у него случилось короткое замыкание.
– О, господи… – прошептал Кармайкл.
Он добрел до гостиной и рухнул в то, что когда-то было его любимым креслом. Теперь уже нет. Весь дом стал чужим. Он мечтал снова увидеть солнце, деревья, траву и даже этот уродливый ультрамодерновый дом, что построили соседи слева.
Увы… Несколько минут в нем жила надежда, что робот выпустит их из диетических оков, раз они достигли заданного веса. Но теперь и она угасла.
Он хихикнул, а потом громко рассмеялся.
– Что тут смешного, дорогой? – спросила Этель. Она утратила свою прежнюю склонность к истерикам и после нескольких дней сложного вышивания взирала на жизнь со спокойной отрешенностью.
– Что тут смешного? А то, что я сейчас вешу 180 фунтов. Я строен и изящен, как скрипка. Но через месяц я буду весить 170 фунтов. Потом 160. И в конце концов что-нибудь около 88 фунтов. Мы все высохнем и сморщимся.
Бисмарк заморит нас голодом.
– Не беспокойся, отец. Как-нибудь выкрутимся, – сказал Джой, но даже его мальчишеская уверенность сейчас звучала натянуто.
– Не выкрутимся, – покачал головой Кармайкл. – Мы никогда не выкрутимся. Бисмарк собирается уменьшать наши веса ad infinitum [до бесконечности (лат.)]. У него, видите ли, нет terminus ad quem!
– Что он говорит? – спросила Мира.
– Это латынь, – пояснил Джой. – Но послушай, отец, у меня есть идея, которая, может быть, сработает. – Он понизил голос. – Я хочу попробовать переналадить Клайда, понимаешь? Если мне удастся получить что-то вроде мультифазного виброэффекта в его нервной системе, может быть, я смогу пропихнуть его сквозь обращенное защитное поле.
Он найдет кого-нибудь, кто сможет отключить поле. В «Популярном электромагнетизме» за прошлый месяц есть статья о мультифазных генераторах, а журнал у меня в комнате наверху.
Я… – внезапно он замолчал.
Кармайкл слушал сына, словно осужденный, внимающий распоряжению об отсрочке смертного приговора.
– Ну, дальше. Продолжай, – нетерпеливо торопил он его.
– Ты ничего не слышал, а?
– Что ты имеешь в виду?
– Входная дверь. Мне показалось, я слышал, как открылась входная дверь.
– Мы тут все с ума проходим, – тупо произнес Кармайкл, продолжая ругать про себя продавца у Мархью, изобретателя криотронных роботов и тот день, когда он в первый раз устыдился Джемины и решил заменить ее более современной моделью.
– Надеюсь, не помешал, мистер Кармайкл, – раздался в комнате новый голос.
Кармайкл перевел взгляд и часто заморгал не веря собственным глазам.
Посреди гостиной стоял жилистый, краснощекий человечек в горохового цвета куртке. В правой руке он держал зеленый металлический ящик с инструментом.
Это был Робинсон.
– Как вы сюда попали? – хрипло спросил Кармайкл.
– Через входную дверь. Я увидел свет внутри, но никто не открыл, когда я позвонил, и я просто вошел. У вас звонок неисправен, и я решил вам об этом сказать. Я понимаю, что вмешиваюсь…
– Не извиняйтесь, – пробормотал Кармайкл. – Мы рады вас видеть.
– Я был тут неподалеку и решил заглянуть к вам, чтобы узнать, все ли у вас в порядке с новым роботом, – пояснил Робинсон.
Кармайкл сжато и быстро рассказал о событиях последних дней.
– Так что мы в заточении уже шесть суток, – закончил он. – И ваш робот собрался уморить нас голодом. Едва ли мы сможем продержаться дольше.
Улыбка исчезла с добродушного лица Робинсона.
– То-то я и подумал, что у вас болезненный вид. О, черт! Теперь будет расследование и всякие прочие неприятности. Но я хоть освобожу вас из заточения.
Он раскрыл чемоданчик и, порывшись в нем, достал прибор в виде трубки длиной около восьми дюймов со стеклянной сферой на одном конце и курком на другом.
– Гаситель силового поля, – пояснил он и, направив прибор на панель управления защитным экраном, удовлетворенно кивнул. – Вот так. Отличная машинка. Полностью нейтрализует то, что сделал ваш робот, так что вы теперь свободны. И кстати, если вы предоставите мне его самого…
Кармайкл послал Клайда за Бисмарком. Через несколько секунд робослуга вернулся, ведя за собой громоздкого робостюарда. Робинсон весело улыбнулся, направил нейтрализатор на Бисмарка и нажал курок. Робот замер в тот же момент, лишь коротко скрипнув.
– Вот так. Это лишит его возможности двигаться, а мы пока посмотрим, что у него там внутри. – Он быстро открыл панель на груди Бисмарка и, достав карманный фонарик, принялся разглядывать сложный механизм внутри, изредка прищелкивая языком и бормоча что-то про себя.
Обрадованный неожиданным избавлением, Кармайкл шаткой походкой вернулся в кресло. Свобода! Наконец-то свобода! При мысли о том, что он съест в ближайшие дни, его рот наполнился слюной. Картофель, мартини, теплые масляные рулеты и всякие другие запретные продукты!
– Невероятно! – произнес Робинсон вслух. – Центр повиновения закоротило начисто, а узел целенаправленности, очевидно, сплавило высоковольтным разрядом. В жизни не видел ничего подобного!
– Представьте себе, мы тоже, – вяло откликнулся Кармайкл.
– Вы не понимаете! Это новая ступень в развитии роботехники! Если нам удастся воспроизвести этот эффект, мы сможем создать самопрограммирующихся роботов! Представьте, какое значение это имеет для науки!
– Мы уже знаем, – сказала Этель.
– Хотел бы я посмотреть, что происходит, когда функционирует источник питания, – продолжал Робинсон.