В последовавшей за этим паузой восхищения прозвучали слова Горация Бари:
— Вы самые изумительные хозяева.
Они сразу же назвали его Замком. Вне всякого сомнения, он был задуман и построен целиком для них. Здание было достаточно большое, чтобы вместить тридцать человек. Его красота и удобства были в традициях Спарты — с несколькими дисгармоничными отклонениями.
Мошкиты знали образ жизни Уайтбрида, Стели, Сэлли докторов Харди и Хорвата, и поэтому они старались сдерживать свой смех, когда их финч'клик' показывали им отведенные для них комнаты. Космонавты Джексон и Вейсс были испуганы до немоты и только изредка говорили осторожно какую-нибудь глупость. Люди же типа Горация Бари имели жесткие традиции гостеприимства, и поэтому он считал странными все обычаи, кроме левантийских.
Однако люди вроде Реннера, ценили прямоту и откровенность, и эта откровенность, как он обнаружил, делала жизнь для всех легче. Впрочем, это не относилось к Военному Флоту. На Флоте он научился держать свой рот закрытым. К счастью, его финч'клик' придерживалась точно такой же точки зрения.
Реннер осмотрел апартамент, выделенный ему. Двуспальная постель, кухонный шкаф для посуды, кушетка и кофейный столик — все смутно напоминало ему лекции о путешествиях, которые он читал мошкитам. Комната была в пять раз больше его каюты на «Мак-Артуре».
— Простор, — сказал он удовлетворенно, потом принюхался. Не было вообще никаких запахов. — Все сделано на широкую ногу и щедрую руку. Вы, должно быть, проделали огромную работу, чтобы профильтровать воздух планеты.
— Спасибо. Что касается широких ног и щедрых рук… — Мошкита Реннера посмотрела на свои плоскостопые ноги и пошевелила всеми локтями. — Можно было бы подумать, что нам нужно больше, чем вам, но это не так.
Панорамное окно тянулось от пола до потолка и от стены до стены. За ним возвышался город: большинство зданий, видимых отсюда, было выше Замка. Реннер заметил, что смотрит прямо вниз, на городскую улицу, уходящую к величественному закату, сиявшему всеми оттенками красного. По пешеходному уровню двигалась лавина спешащих разноцветных шариков, главным образом Красных и Коричневых, но и Белых было довольно много. Некоторое время он смотрел, потом повернулся.
Рядом с изголовьем его кровати находилась ниша, и Реннер заглянул в нее. Там стоял кухонный шкаф и два предмета обстановки, которые Реннер тут же узнал. Они походили на то, что сделал Коричневый из кровати в каюте Кроуфорда.
— Двое? — спросил Реннер.
— Мы назначили еще Коричневого.
— Я научу вас новому слову. «Уединение». Оно относится к человеческим потребностям…
— Мы знаем об уединении, — мошкита сделала двойной жест. — Неужели вы полагаете, что это допустимо между человеком и его финч'клик'?
Реннер торжественно кивнул.
— Но… но… Реннер, у вас нет никакого уважения к традициям?
— Каким?
— Черт побери! Хорошо, Реннер. Мы навесим здесь дверь. С замком?
— Да. Должен заметить, что остальные, вероятно, чувствуют то же самое, независимо от того, говорят об этом или нет.
Кровать, кушетка, стол — все это было знакомо мошкитам и прежде. Матрац был немного жестковат, ну и черт с ним. Реннер заглянул в ванную и расхохотался. Туалет был туалетом для невесомости, лишь в одном отличаясь от такового на катере: он имел золотую ручку для спуска воды, вырезанную в форме собачьей головы. Ванна была… странной.
— Я хочу опробовать эту ванну, — сказал Реннер.
— Я знаю, о чем вы думаете. Мы видели изображения некоторых ванн на ваших лекциях, но они выглядели нелепо, не соответствуя вашей анатомии.
— Верно. До сих пор никто не создал приличной ванны. Но на тех снимках не было ни одного туалета, не так ли?
— Это довольно странно, но не было.
— Ммм… — и Реннер начал говорить.
Когда он закончил, мошкита сказала:
— И как много воды для этого нужно?
— Довольно много. Слишком много для космического корабля.
— Хорошо. Мы посмотрим, что можно сделать.
— Да, и сделайте дверь между ванной и жилой комнатой.
— Снова уединение?
— Да.
Обед в ту ночь походил на званый прием в старом доме Сэлли на Спарте, но странно измененный. Слуги — молчаливые, внимательные, почтительные, руководимые хозяином, которым из уважения к его рангу стала мошкита доктора Хорвата — были Рабочими ростом в полтора метра. Продукты были доставлены из запасов «Мак-Артура», за исключением приправ, которыми служили фрукты, похожие на дыню и подслащенные желтым соусом.
— Мы гарантируем, что это не ядовито, — сказала мошкита Реннера. — Мы нашли несколько продуктов, в которых уверены, и продолжаем поиски. Вы сами можете принять в них участие, — соус уничтожал кислый вкус дынь и делал их восхитительными.
— Это можно использовать как предмет для торговли, — сказал Бари.
— Только нам удобнее перевозить семена, а не сами дыни. Их трудно выращивать?
— Совсем нет, но это требует обработки, — сказал мошкит Бари. — Мы дадим вам возможность изучить почву. Можете вы указать другие предметы, которыми стоит торговать?
Бари нахмурился и посмотрел вниз, на свою тарелку. Никто не обращал на них внимания, а ведь они были золотыми: тарелки, столовые приборы, даже бокалы для вина, хотя формой походили на хрусталь. И все же, они не могли быть золотыми, потому что не проводили тепла. Это были просто копии пластиковой посуды, предназначенной для невесомости на борту катера «Мак-Артура», даже с торговыми марками, оттиснутыми по краям.
Все ждали его ответа. Торговые возможности могли сильно повлиять на отношения между Мошкой и Империей.
— Во время поездки к Замку я выискивал у вас предметы роскоши, но не увидел ничего, кроме вещей, созданных специально для людей. Может, я просто не узнал их?
— Мне знакомо это слово, но у нас очень мало предметов роскоши. Мы
— при этом я говорю, разумеется, за Отдающих приказы — делаем упор на силу, территорию, поддержание домашнего хозяйства и династии. Нас самих мало интересует выбор нашими детьми места в жизни.
Бари запомнил эту информацию: «Мы говорим за отдающих приказы». Значит, он имел дело со слугами. Нет, с агентами. Нужно держать это в памяти и ждать, чем подкрепит свое обещание его финч'клик'. Улыбнувшись, он сказал:
— Как жалко! Предметы роскоши удобно перевозить. Вы поймете мои проблемы с выбором товаров для торговли, когда я скажу, что едва ли будет выгодно покупать у вас золото.
— Я тоже так думаю. Нужно искать, и, возможно, мы найдем что-нибудь более ценное.
— Скажем, произведения искусства?
— Искусства?
— Позвольте мне, — сказала мошкита Реннера. Она заговорила на высоком певучем языке и очень быстро говорила секунд двадцать, затем оглядела всех собравшихся. — Простите, но так было быстрее.
— Совершенно верно, — сказал мошкит Бари. — Я понял так, что вас интересуют оригиналы?
— Если возможно.
— Ну, конечно. Для нас копии так же хороши, как и оригиналы. У нас много музеев, и я организую несколько экскурсий.
Как выяснилось, все хотели принять в них участие.
Когда они вернулись с обеда, Уайтбрид едва не рассмеялся, увидев дверь в ванную. Заметив это, его мошкита сказала:
— Мистер Реннер объяснил нам об уединении, — и она резко толкнула дверь, которая теперь закрывала ее нишу.
— А вот это нельзя назвать необходимым, — сказал Уайтбрид, который не любил спать один. Если он проснется среди ночи, с кем можно будет поговорить, прежде чем снова захочется спать?
Кто-то постучал в дверь. Это был космонавт Вейсс с Тэйблтопа.
— Сэр, могу я поговорить с вами наедине?
— Хорошо, — сказала мошкита Уайтбрида и удалилась в альков.