– Это не выйдет. Без разговора не получится... Ты бы хоть дверь прихлопнул, а то хорошо смотримся...
– Меня это не волнует, – все также зло ответил я и демонстративно стал закуривать, естественно не предлагая непрошенному собеседнику.
– Два вопроса – и я пошел, – сказал он, подумав.
Я молчал.
– Так. Вопрос первый – что с Аликом?
– Не знаю никаких Аликов. Вали.
– С тем, что к Николаю Сергеевичу ходил...
– Я не знаю никаких Аликов, которые ходили к Николаю Сергеевичу. Вали – а то ментов позову.
– Для дураков объясняю подробно. Алик к твоему пахану нанялся. Дела делать. Товар сбывать – или ты не в курсе?
Да – дядя Коля был прав – в теперешних людях он разбирался плохо. Я молча курил, дымя в морду непрошеному собеседнику.
– Кстати о ментах... Федя! – окликнул он маячившую вдалеке серую фигуру в сапогах.
Федя трусцой погнал к нам. Чуть не теряя погоны.
– Чего вам, Петр Ильич? – спросил он запыхавшись.
– Так, закурить дай... Ну и дрянь у тебя...
Минуты три мы обкуривали друг друга. Федя потел метрах в двадцати ниже по течению.
– Так вот, Алик вроде ничего устроился... Много интересного, между прочим, порассказал про дядю твоего... Только вот потом – сам знаешь что...
– Не знаю. Пошел вон.
– Не знаешь? Правда? Так вот – крыша у Алика поехала. Херню всякую порет... Когда в сознании...
– И чего тебе от меня надобно?
– Головку-то Алику на место поставить надо бы... А то плохо будет.
– Не надо пугать. А то и вправду испугаюсь... А насчет Алика – не по адресу. Дядю Колю проси. И хорошо проси – тогда, может и подсобит.
– Ладно. Себя тебе не жалко. А вот у Феликса уже неприятности... Которому ты товар толкал... Домик ему поломали. И по головке настучали немножко... Кстати, ты думаешь, мы не знаем, куда ты семью отправил?
– Думаю – не знаете.
– Второй вопрос. И последний. За сколько продаете дело?
– Дело не продаем.
– Пол лимона. Зелеными. Больше не даст никто. Иначе – смерть.
– До свидания.
– Прощай, мудак. – Он вышел, махнул менту, вальяжной походкой дошел до своей «Тойоты». Сел в нее, и секунд через шесть она вспыхнула. Взорвалась. Разлетелась в клочья.
«Прощай, мудак.»
Федя подбежал к пылающему остову. Отшатнулся. Ошалело уставился на меня.
* * *
– Саша, эта технология стоит миллионы, – Феликс неловко попытался повернуться на койке. – Тот малый, о котором я тебе говорил – ну микроэлектронщик... Он говорит, что это – новая эра... Французы берут не глядя. У тебя, болвана, считай, уже дача на Гавайах... Если умно поведешь себя. Все что требуется от тебя – это свести тех кого...
– У меня – семсот тыщ долгу. И на мне два трупа. Смываться мне пора. Я, в общем, прощаться пришел...
– Может, ты и прав, – он потрогал бинты на голове. – Ты про трупы-то что – всерьез?
– Один сгорел. В машине. После того, как меня попугал. А второй... Собственно, он, можно сказать, живой... Только... Он должен был дождаться тебя. На даче. Засада там была. Или обыскать они тебя хотели... Не знаю уж... Но его напарник сейчас в «скорой помощи», а он сам... Деньги считает...
– Какие деньги, Саша?..
– Да нет никаких денег. Только он их все считает и считает... Ему сейчас амфетамин вводят. Или что-то вроде...
Мы помолчали.
– Как вы это делаете?
– Не знаю...
И тут меня прорвало. Я не знаю – может быть кто-то и писал на пленку этот мой сбивчивый монолог в больничной палате... Но у меня есть серьезные основания думать, что запись не получилась... Да и того, кто писал, остается пожалеть...
– Понимаешь, – говорил я, – все началось с этой дурацкой езды... В Польшу. Потом – в Эмираты, потом в Турцию... Дядя Николай... Ты, впрочем, его не знаешь... Так вот, он начал мне подсовывать разное такое на продажу... Сначала – золотишко... Нет, не просто... Ювелирные изделия. Тончайшая работа...
А потом, когда я сошелся с заказчиками – пошло вот это... Микросхемы. Сначала я привез фотошаблоны... И по ним делали СБИСы. Очень дешево... А потом пошли откуда-то свои разработки... А потом... Потом мы подумали, что кое что из этого должно остаться здесь. В России. Ты знаешь, этот Николай Сергеевич – он старой закалки человек. Да и мне самому, знаешь, не безразлично... Вот я и пошел к тебе...
– И много наварили?
– Да, думаю, миллионы. Зеленью. Только не я. А куда дядя Коля все спустил – не мое дело. На кого он завязан – не знаю – как дух свят, не знаю...
– Он, может, чего ввозил... оттуда?
– Да нет. Только баксы. Чистыми. И еще – детские игрушки.
– Какие игрушки?
– Машинки, домики, железные дороги... Много всяких. Он очень серьезно к этому относился. Весь обложился каталогами... И очень сердился, если я давал маху... При покупке...
– Вот как... А эти... Как получилось, что рэкетиры...
– Не знаю. Он очень непростой – этот Николай Сергеевич...
Опять мы помолчали.
– Ты, наверное, меня не увидишь больше, – как-то сам того не желая, сказал я. – Не поминай, как говорится, лихом. Поправляйся. И забудь... Все что я тут понарассказал... Про золото эльфов...
Он, действительно, никогда не вспомнил об этом. Случай медикаментозной амнезии.
* * *
– Я хочу знать. – Я отодвинул в сторону штоф и придвинул стул так, чтобы сидеть глаза в глаза с Колей.
– Ну, что ж, узнаешь. Пора видно.
Дядя Коля встал и косо кивнул мне:
– Пошли.
Мы протопали по раскисшим от ночного дождя грядкам, обтерли ноги об брошенную у дверей сарая дерюгу и вошли внутрь.
– Сюда, – сказал Николай.
Железный лист, на который мы ступили, почти беззвучно стал проваливаться вниз. Ниже и ниже. Я диковато глянул вверх – на уплывающий ввысь ствол шахты.
– Пятьдесят метров, – с удовольствием констатировал Николай Сергеевич. – И в стенках – динамиту до хрена. Когда надо – рванет и с концами – ни один пес не докопается, а внизу как было чин-чинарем, так и будет...
Платформа остановилась. Не без труда дядя Коля откатил в сторону из бронеплиты сработанную дверь. Мы вошли в небольшую светлую – под потолком уверенно делали свое дело флуоресцентные трубки – комнату. Вдоль стен – стеллажи. На стенке висел портрет.
– Вот он, – подводя меня к темного дерева раме, сказал Николай Сергеевич. – Фогельман Давид Яковлевич, светлая ему память... Первый Смотритель... Его рук все дело... А то, – дядя Коля сделал жест в сторону стеллажей, – труды его... Когда надо – прочтет народ и удивится... Да рано еще... Пошли.
Он, словно предупреждая кого-то, дважды надавил кнопку у следующей стальной двери, подождал, и щелкнул тумблером.
Эта дверь была снабжена моторчиком и откатилась сама. И мы вошли... В подземелье гномов. В мир, сварганенный из детских сказок и игрушек, закупленных по каталогам. Внутрь холма эльфов.
Вдоль не слишком длинного туннеля тянулась на полном серъезе смонтированная игрушечная железная дорога. Ее дублировало на совесть сработанное шоссе. В нишах вдоль стен, в зарослях аккуратно подстриженной травки приютились симпатичные коттеджи. Некоторые аж по колено взрослому человеку. Прямо под платформой, на которой стояли мы, было сооружение побольше. Театр, надо полагать. По площади быстро-быстро шел человек. С половину мизинца размером. Задрал голову, разглядывая нас, помахал рукой и пошел дальше. Очень быстро. Были, впрочем, и другие – в садиках у домов копошились крошечные садовники и несколько домохозяек, что ли. Остальные, видимо, были на работе. Я молча отступил назад. Сел на стул. Слава Богу, он там был – в той светлой комнате с портретом.
Дядя Коля вошел следом за мной и прикрыл дверь.
– Это как? – спросил я минут через пять – шесть.
– Видишь ли, мы с Давидом лет двадцать назад сошлись...