Младшие сыновья купцов с давних времен уезжали учиться в Англию, в Осло они уезжали гораздо реже. В толпе на набережной можно услышать весьма причудливые слова и выражения, занесенные сюда из западных стран и из портов всего мира. Запах моря в Бергене буквально ошеломляет, вызывает головокружение. Мальчишки - продавцы газет - в Бергене совсем другие, чем в серьезном Осло. Торговки рыбой здесь необычайно остры на язык, но их речь не лишена своеобразного изящества. Бергенцы всегда любили петь громко и старательно, при всяком удобном случае. Они всегда любили свой город, гордились собой и своей деятельностью. Улучшение железнодорожного сообщения и другие факторы, уничтожающие яркую неповторимость этого края, не смогли лишить бергенцев своеобразия, сделать их похожими на других норвежцев. Нурдаль Григ был истинным сыном своего города. Погода в Бергене и Вестланне переменчивая. Она проникла в плоть и кровь Нурдаля Грига. В студенческие годы, когда человеку около двадцати, почти каждый балуется стихами. Но Нурдаль Григ уже в этом возрасте осознал себя поэтом! Он знал это с присущей ему бергенской уверенностью, которая может не нравиться только завистникам, каковых, впрочем, хватает. Кроме того, у него была удивительно яркая внешность: он был очень высокий, даже долговязый, с необычайно приветливым выражением лица. В чем-то его облик сходился с нашим детским представлением о гордых вождях индейцев. С налетом аристократизма, слегка небрежный, но такой симпатичный, жаждущий деятельности, пожалуй, даже чересчур по сравнению с другими молодыми людьми, ведь многие из них чаще всего стараются прикрыться скепсисом, считая его признаком интеллектуальности.
Нурдаль Григ был вспыльчивым и очень ранимым человеком, красноречивым и всегда готовым вступить в схватку. И за этим не скрывалось слабости. У него была открытая душа. Он воплощал образ человека, стоящего в бурю на морском берегу и с наслаждением вдыхающего ветер с моря.
Таков он был, этот студент, испытавший судьбу моряка, "подставивший" свои юношеские, со следами чужих влияний, стихи под стрелы критиков. Говорят, что литературная критика в Норвегии идет навстречу молодым. Нурдаль Григ быстро вошел в литературную среду, хотя и с оговорками: критика есть критика. Но своеобразие поэтического лица Грига было замечено сразу. Как поэт он быстро получил признание. Одновременно с этим он сдал экзамен на право занимать государственную должность. Тогда же он приобщился к журналистике, и его изысканное лирическое перо и здесь, в столице, которую многие считают холодной, одержало победу. Через два года "Национальный театр" поставил его первую пьесу - сентиментальную и до некоторой степени развлекательную драму "Любовь молодого человека" (1927). И она тоже была принята восторженно. Этот ранний успех был очень плодотворен для Грига. Выпали на его долю и удары критики, но он взял такой хороший разгон, был так полон молодого задора, что не удосуживался остановиться и обдумать происходящее - пока.
Но все это было лишь приготовлением к будущему. В то время как все говорило за то, что перед нами молодой, растущий, избалованный вниманием публики поэт, который в свое время и в свой черед займет подобающее место на Парнасе и будет наслаждаться всеобщим благосклонным вниманием, в Нурдале Григе быстро и целеустремленно зрел революционер. Поэт не упивался своей популярностью. Она пришла к нему легко и так мало значила для него.
Пустяковая деталь тех лет: Нурдалю Григу казалось, что когда он сидит в театральном зале и смотрит пьесу, то в этом есть что-то нехорошее. Ты сидишь здесь (ведь у него была контрамарка как у журналиста и человека, причастного к театру) - а те, на сцене, играют, прилагают усилия.
А ты не принимаешь в этом участия. Только берешь, а не даешь. Это несправедливо, когда один только дает, а другой только берет. И он нашел практический выход из этого неприятного положения. Он стал покупать себе билет. Конечно же, это мелочь. Но скажите, много ли найдется людей, которые станут покупать билет в театр, когда есть возможность получить его бесплатно? Кому придет в голову в подобной ситуации исследовать соотношение между понятиями "брать" и "давать"? Нурдалю Григу это приходило в голову, и когда проблема была разрешена, ему становилось легче на душе. Наверное, в этом поступке был привкус романтического. А что в этом плохого? Теперь вспоминаешь многое о тогдашней жизни Грига, и особенно об одной важнейшей черте его характера: о его стремлении давать. Популярность пришла к нему без усилий, почти без усилий с его стороны, вот почему он был готов без малейшего колебания поставить ее на карту после своих первых пленительных стихов. События, связанные с его морской службой, возможно, произвели бы более сильное впечатление, если бы он отразил их в громогласных стихах, в которых за рифмами никто бы не заметил подлинного пафоса протеста. Среди многочисленных разнообразных дел он нашел время для создания своего романа "Корабль идет дальше" (1924).
Роман имел очень важное значение для Грига, как в человеческом, так и в творческом плане. Для Нурдаля Грига, человека и художника, роман имел значение в двух взаимосвязанных между собой аспектах: с одной стороны, в нем запечатлелся жизненный материал, который уже начал формировать его как серьезного пламенного борца, с другой стороны - осмысление этого материала составило основу для сознательной борьбы за права угнетенных, что стало делом его жизни. Что же касается его отношений с публикой, то они ухудшились, можно сказать, к счастью. Любимец публики оказался испорченным ребенком, которому неудобно дать пощечину. Надо же, какие ужасные вещи он изобразил. В том числе убогие и неприглядные развлечения моряков во время непродолжительных стоянок кораблей в портах. Он передал их тоску по дому, изобразил так называемую "любовь", которая ждала их в портах - жалкая пародия на настоящую любовь. Но все это было неважно в глазах негодующих моралистов. Напичканные предрассудками читатели обвинили Нурдаля Грига в порнографии, спекуляции на чужих пороках. Они не удосужились понять, что Григ с горечью изобразил взаимоотношения, являющиеся карикатурой на подлинную жизнь, и обвинили его в искажении самой жизни.
А роман вышел тиражом 10 000 экземпляров. Он имел успех и был переведен на многие языки.
В это время молодой Нурдаль Григ не создал еще такого художественного произведения, в котором бы полностью выразил свою творческую индивидуальность. Он только пустил ростки своим первым небольшим поэтическим сборником; очень многообещающим явился и его следующий сборник "Камни в потоке" (1925), но в нем он также поделился своими сомнениями в том, какую силу таит в себе слово, с какой осторожностью следует с ним обращаться, что стало выразительным вступлением к его произведению "Корабль идет дальше". Оно явилось его подлинным дебютом в литературе. Теперь он был уже в пути. Даже полный профан в литературе не мог бы не понять, что наступил новый этап, но какой? Стал ли Григ писателем, взрастившим негодование на почве случайных впечатлений? Поэтом, афиширующим свою чувствительность и свою жажду борьбы только потому, что одержим желанием излить свой юношеский задор и вызвать на себя огонь? Это уже было сказано. Он был в пути во многих отношениях. Он бросил вызов морякам, морскому сословию страны.
На это следует взглянуть более пристально.