Изредка его беспокоила странная нервозность Ларисы, но потом Михаил решил, что она просто перенервничала и не пришла в себя после визита эсэсовских лазутчиков.
А в действительности Ларису смущало совсем другое: Миша ей попрежнему нравился, но в прошлый раз имел неосторожность пригласить Ларису на день рождения старшей сестры Анечки. Там Лариса познакомилась с племянником Михаила и своим ровесником. Нежнейшие ее отношения с лейтенантом морской авиации развивались неожиданно стремительно, и безумно влюбленный парень уже делал предложение руки и сердца. Ларисе очень льстило, что из-за нее потеряли голову сразу двое шикарных кавалеров, но была бы ужасно потрясена когда узнала, что про их роман известно даже первым лицам государства. Однако она, к собственному счастью, ничего такого не ведала и была озабочена лишь одним что бы Стален ничего не узнал о ее связи с Мишей, а Миша - о ее связи со Сталеном. До сих пор это неплохо удавалось.
Около двух часов дня в дверь постучал сосед и произнес конспиративным шепотом:
- Михал Никанорыч, ты дома? К телефону тебя. Телефон, как было принято в те годы, висел на стене общего коридора. Из трубки прозвучал знакомый интеллигентный голос:
- Миша? Здравствуйте, Мишенька. Мне передали, что вы привезли бумаги. Как бы их поскорее получить?
- Здравствуйте, Роман Григорьевич, - засопел спросонок Каростин. - Ой, как хорошо, что вы позвонили! Рад вас видеть, то есть слышать... Мы все так за вас переживали. У меня ваши бумаги, и Лариса тоже здесь. Я бы сам завез, но меня зачем-то в наркомат отозвали прямо из командировки... - Он только сейчас вспомнил о вчерашней телеграмме.
Профессор Недужко произнес недоуменно:
- При чем тут наркомат? Это я вас вызвал. Сейчас за вами машину пришлют.
Через час черный ГАЗ-А подкатил к огромному зданию, внушавшему страх и надежду всему Союзу и половине остального мира. Михаила и Ларису провели по лабиринту коридоров, и вскоре молодые люди оказались в кабинете, где висели на стенах портреты Ленина, Сталина, Дзержинского и Берия. У окна, дымя папиросами, оживленно беседовали Недужко и моложавый майор восточной внешности.
Увидев отца, Лара снова пустила слезу и с воплем: "Папа! Папочка! Дорогой!" - бросилась к нему, чуть не сбив его с ног. Профессор торопливо чмокнул дочку, рассеянно пожал руку Михаилу и вцепился в свои папки. Торопливо проглядев содержимое, он с облегчением сказал майору:
- Все на месте.
Полтора года отсидки совершенно не отразились на его характере. Романа Григорьевича по-прежнему волновали только собственные идеи, пролагавшие тропинку в разгадке тайн Вселенной. Порой казалось, что спектры излучения двойных звезд для профессора Недужко важнее собственного здоровья или семьи, а также всего остального, что не входит в круг его научных интересов. Майор сказал, улыбаясь:
- Ступайте, Роман Григорьевич. Поработайте сегодня на даче, И с дочкой пообщаетесь, и в бумагах своих разберетесь.
- Да-да, конечно... - Не отрывая взгляда от старых записей, профессор направился к дверям и на ходу рассеянно поинтересовался: - Ларка, ты не забыла стенографию? У нас сегодня будет много дел...
Когда они остались вдвоем, чекист показал Каростину на стул и представился:
- Моя фамилия Рунгулов, зовут - Алан Остаевич. Недавно назначен начальником отделения в Комиссию по специальным научным исследованиям. Так что теперь будем работать вместе.
- Давно я не слышал об этой комиссии, - вырвалось у Михаила.
- И не могли слышать. Комиссия ни разу не заседала с марта тридцать первого. В октябре текущего года про нее снова вспомнили, нарком приказал восстановить аппарат. Я больше месяца разбирался с архивами, наткнулся на вашу фамилию. Вот решил побеседовать.
Тем более профессор Недужко тоже очень хорошо о вас отзывался...
В середине двадцатых годов, когда НКВД еще был безобидным ведомством, координирующим деятельность местных советов, в недрах ОГПУ родилась комиссия под председательством самого Железного Феликса. Новый орган занимался загадками природы и перспективными научно-техническими разработками, включая атомную энергию, ракетные снаряды, радиолокацию, телепатию, ясновидение и телевидение, а также таинственные радиопередачи, доносящиеся из межпланетного пространства. Особое внимание комиссия Дзержинского уделяла странным светящимся телам, которые носились на разных высотах, нагло нарушая все госграницы и законы природы.
Михаил Каростин был в ту пору голодным студентом Ленинградского физтеха и, чтобы поправить свои финансовые дела, писал авантюрную фантастику о магах, космических пришельцах и монстрах, населяющих джунгли далеких планет. Его опусы охотно печатали популярные журналы "Мир приключений", "Вокруг света" и "Борьба миров", а кое-что удалось даже издать отдельными книжками, хоть и в мягкой обложке.
Сам Михаил считал лучшими два утопических романа, действие которых происходило в коммунистическом Советском Союзе третьей четверти двадцатого века, когда жизнь будет насыщена чудесами техники вроде электрического транспорта, телевизоров, реактивных самолетов, холодильников и радиевых пулеметов, У читателей же колоссальной популярностью пользовалась восьмитомная эпопея "Революция в эфире", описывающая завоевание планет Солнечной системы конно-механизированными корпусами социалистической Земли. Пользуясь идеологическими послаблениями эпохи нэпа, Каростин изложил в анекдотической форме некоторые эпизоды недавно закончившейся Гражданской войны. Стержень политической интрига составляла борьба видного революционера товарища Чачи Хомасуридзе против ренегата и предателя Леона Хрюцкого. По слухам, такая коллизия пришлась по душе прототипу товарища Чачи, и Генеральный секретарь велел соответствующим инстанциям оградить молодого талантливого автора от злобных нападок левых уклонистов. Критики из РАППа и прочих гадючих гнезд окололитературной богемы пытались покусывать его, но издательства исправно, пусть и редко, печатали романы Каростина.
Когда комиссия Дзержинского взялась за проблему выявления инопланетных визитеров, кого-то осенила счастливая идея привлечь к работе в качестве консультантов группу писателей-фантастов. Самым компетентным и вдобавок надежным в политическом отношении оказался автор "Революции в эфире", неоднократно изображавший вторжения космических агрессоров и неравную, но всегда победоносную войну против них. Михаил сотрудничал с комиссией несколько лет, участвовал в проработке нескольких весьма интересных проектов. Потом началась суматоха пери пятилетки и коллективизации. Хрьюцкий беспрерывно болел, и про комиссию незаметно забыли.
За эти годы Михаил успел окончить институт, начал заниматься телевидением и радиолокацией, стал заведующим отделом в СКБ-42, а совсем недавно подготовил к защите кандидатскую диссертацию.
- Я просмотрел ваши отчеты, нашел много любопытных соображений, - говорил Рунгулов. - Теперь нам предстоит от абстрактных теорий перейти к конкретным. Уточняю задание: на Землю проникли лазутчики иноземной державы. Нам предписано называть их словом "гонт"...
- В двадцать шестом году я уже работал над этим - перебил майора Каростин. - Нам дали вводную: дескать где-то среди сибирской тайги живут в секретном укрытии шесть гонгов - человекообразных существ с тремя глазами. Мы еще называли их базу Тунгусским бункером.