Так скоро он никогда не женился бы. Значит, все дело в этом. Хочешь, я поговорю с ним? Завтра воскресенье, а по воскресеньям он всегда приходит к нам на обед и остается до самого вечера. Как считаешь?
Священник медленно покачал головой.
- Не надо, Пол, спасибо.
Он был не из тех, кто часто обращается к другим за советом, но Пола и его житейскую мудрость Мануэль Зерафа знал много лет.
- Послушай, в три часа у меня назначена встреча с епископом, рассказать мне ему о своих сомнениях? Мне необходимо заручиться его поддержкой до того, как документы об усыновлении будут поданы на комиссию.
Пол долго размышлял, потом на губах его заиграла легкая улыбка.
- Знаешь, отец Мануэль, епископ наш - человек добрый, у него забот и без того полно. Мало ли что мы с тобой тут напридумывали. Зачем ему забивать этим голову?
Священник залпом осушил стакан и поставил его на стол.
- Ты, Пол, хорошее вино делаешь... и крепкое.
* * *
В четыре часа пополудни отец Мануэль Зерафа приехал в дом к американцу. От предложения что-нибудь выпить он, против обыкновения, наотрез отказался.
Когда они удобно устроились под деревянным навесом, хозяин спросил:
- Тебе удалось встретиться с епископом?
Священник кивнул.
- Да, проблем не будет, палки в колеса тебе никто совать не станет.
- А с мальчиком ты говорил?
Святой отец покачал головой.
- Нет. С ним я побеседую, как только вернусь, и только в том случае, если меня удовлетворят твои ответы на мои вопросы.
Американец сидел напротив священника за большим круглым столом и пристально на него смотрел.
- Сегодня я виделся с Полом Шкембри. Он со мной согласен.
- В чем согласен?
Священник вздохнул.
- В том, что ты собираешься использовать мальчика в своих целях.
- В каких целях?
Отец Мануэль смахнул рукой пот с лица.
- В целях возмездия! - серьезно ответил он.
Американец встал со стула, подошел к бассейну и уставился вниз, на голубую воду. На нем были только плавки. Священник прямо сидел на стуле и смотрел на Кризи, на его шрамы. Потом он снова вздохнул. Сегодня у святого отца поистине выдался тяжелый день.
- Уомо, я знаю, что ты сделал несколько лет назад в Италии. Это противно воле Господа.
Мужчина не обернулся. Он продолжал стоять совершенно неподвижно. Священник продолжил свою мысль:
- Возмездие - воля Господня. Да, ты расправился с плохими людьми, но Господь не дал тебе права так поступать с этими подонками.
Кризи обернулся и взглянул на священника.
- Если Бог существует, - сказал он, - может быть, изредка он все же выдает лицензии на убийство?
Святой отец удивленно вскинул брови.
- Безбожникам? - спросил он.
Кризи улыбнулся одними губами - в глазах его веселья не было.
- Кому же еще? - спросил он. - Если твоя старая машина совсем развалится и тебе придется отдавать ее в ремонт, что тебя будет больше волновать - набожность и богобоязненность механика или же его профессиональные качества?
Священник скрипнул зубами. Его старенький "хиллмэн" частенько выходил из строя, а лучшим механиком на Гоцо, постоянно чинившим его, был Паулу Зарб. Он знал этот "хиллмэн" как свои пять пальцев. Паулу Зарб был одним из немногих гоцианцев, которые вообще никогда не ходят в церковь. Если мог, он всегда обходил храм Божий стороной. Американец хорошо знал, кто ремонтировал машину священника.
Мануэль Зерафа медленно покачал головой.
- Кризи, - печально сказал он, - ничто не вернет тебе Надю и Джулию.
Американец подошел к столу и сел.
- Верно. Ответь мне, отец Мануэль, только на один вопрос. Я, конечно, знаю, что ты веруешь в Бога. А в справедливость ты веришь?
- Возмездие не есть справедливость.
Голос Кризи звучал печально.
- Знаю, так пишут в книгах.
Мужчины пристально смотрели через стол друг на друга, потом святой отец спросил:
- Ты собираешься использовать мальчика как средство возмездия?
- Только если это окажется совершенно необходимым.
- Но ему лишь семнадцать... Разве сам ты уже перестал быть безотказным оружием?
Покрытый шрамами человек лишь пожал плечами.
- Да, ты, конечно, прав, но это оружие моложе не становится. Конечно, мальчику еще только семнадцать, но если я захочу его использовать, на подготовку его уйдет не один месяц, может быть, больше года. Ты говоришь возмездие... Даже справедливость должна иметь терпение! Чтобы точно определить цель, понадобится немало времени.
За последнюю фразу Кризи священник ухватился, как утопающий за соломинку.
- А ты уверен, что эта цель когда-нибудь действительно будет точно определена?
Американец, поняв, к чему клонит священник, сразу изменил стратегию.
- Полностью в этом быть уверенным никогда нельзя, - ответил он, качая головой. - Поэтому, усыновляя Майкла, я делаю прицел на будущее. И вовсе не исключаю, что определить цель удастся быстро.
- Он должен об этом знать, - категорично потребовал священник. - Я помогу тебе, только если мальчику будет все известно.
Мужчина кивнул.
- Я прекрасно понимаю, отец мой, что тебя беспокоит. Можешь передать ему наш разговор. Ты ведь знаешь, он - мальчонка сообразительный. К тому же Майкл уже почти мужчина. Пусть он сам принимает окончательное решение.
Священник покачал головой.
- Нет, Уомо, я скажу ему лишь о том, что ты хочешь его усыновить, и только при том условии, что ты сам ему объяснишь, зачем тебе это нужно. Пусть тогда он примет решение самостоятельно.
- Слову безбожника ты поверишь?
Святой отец поднялся со стула и пошел к выходу, бросив на ходу:
- Твоего слова, Уомо, мне вполне достаточно. С мальчиком я поговорю, и если он захочет, пришлю его к тебе.
У самого выхода Мануэль Зерафа остановился и взглянул на американца.
- Есть еще кое-что, Уомо, о чем тебе следует знать. Когда Майклу Саиду было семь лет, его хотела усыновить одна супружеская чета с Мальты. Люди они были очень приятные, своих детей иметь не могли. По нашим правилам в течение месяца после усыновления и ребенок, и приемные родители могут отказаться от взаимных обязательств. Через три дня эти милые люди привели Майкла обратно в приют, но объяснить почему они не хотели или не могли. Когда я спросил об этом Майкла, он только пожал плечами. В тринадцать лет его выбрала еще одна пара. Мужчина оказался богатым арабским дельцом, жили они в Риме. Жена его была итальянкой. Двоих детей они уже усыновили - мальчика из Вьетнама и девочку из Камбоджи. Прекрасные были люди. Майкл поговорил с ними минут пять, потом повернулся и вышел из комнаты.
- Спасибо, что рассказал мне об этом, - сказал американец.
* * *
Кризи работал в своем кабинете, расположенном в старой части дома. Эта единственная комната второго этажа с высоким сводчатым потолком примыкала прямо к скале. Параллельно одной из стен стоял длинный широкий стол. Он был завален пачками газетных и журнальных вырезок. У другой стены, рядом с высокой арочной дверью, громоздились несколько тяжелых стальных картотечных ящиков. Со своего места Кризи видел стену, окружавшую дом, и тропинку, ведущую к воротам.
Он просматривал журналы и газетные вырезки, полученные в то утро. Интересовавшие его материалы прибывали из Лондона, Нью-Йорка и Бонна. Кризи получал все появлявшиеся в прессе статьи и заметки, хоть как-то связанные с катастрофой над Локербай. За последние три месяца поток информации значительно уменьшился, но все же на ее изучение каждый день у него уходило два-три часа.