- Я дам соответствующее указание, вы можете читать синьору после обеда и когда у вас будет
свободное от основной работы время.
- Мне нравится то, что я делаю, и я постараюсь чаще бывать у синьора Бруно.
Доктор Передни пристально посмотрел на меня, подергал себя за бороду: я понимал, что он сомневается во мне.
- Синьор Фанчини был одним из крупнейших бизнесменов в Италии в области экспорта драгоценных металлов, - сказал он отрывисто, - и для него
оказаться в таком положении, в одночасье стать отрезанным от активной жизни особенно тяжело. - Он покачал головой. - Я убежден, что прогресса в
его состоянии нет потому, что нет пищи для ума, и поэтому он пребывает в постоянной депрессии. Сестра Флеминг сказала мне, что вы читали Вазари.
- Да. Я подумал, что чтение серьезной литературы могло бы отвлечь синьора от той чепухи, которой его постоянно пичкают!
- А почему вас интересует Вазари?
- Я пишу книгу об итальянских кафедральных соборах. Меня очень устраивает работа на вилле синьора Фанчини. Семь тысяч долларов плюс много
свободного времени. Я могу работать над своей книгой. Я говорил об этом синьору Фанчини. Мне показалось, что это ему интересно.
- Конечно! Синьор Фанчини - признанный авторитет в искусстве, он наблюдал за реставрацией фресок в соборах, пострадавших во время войны,
был ответственным за сохранность богатств всех кафедральных соборов, когда началось вторжение. Вы ничего не могли бы сделать лучшего, как
рассказать ему о своей книге, надеюсь, вы специалист в этой области.
Я засмеялся:
- Я фанатик и без ума от итальянских фресок. Поэтому и пишу книгу. Есть какая-нибудь надежда на выздоровление синьора Фанчини?
Перелли покачал головой:
- К сожалению, он обречен на неподвижность, но к нему может вернуться речь; здесь явные психологические последствия шока. Если у него
появится интерес к чему-нибудь или к кому-нибудь или если он испытает еще один шок - как говорится, клин клином вышибает, - он захочет что-то
сказать, речь должна восстановиться.
- А медицинское вмешательство?
- Нет, это должно произойти в его мозгу!
- Он об этом знает?
- Нет. Я ему еще ни разу не говорил и прошу вас об этом ему не говорить. Еще слишком рано. Он должен сначала избавиться от депрессии,
должны произойти гораздо большие улучшения в его здоровье, прежде чем он сможет сделать первую попытку. Я думаю, вы хорошо влияете на него и
могли бы сделать для него еще больше, вот почему я так подробно рассказываю вам обо всем. Он стал значительно оживленнее. Известие о приезде
дочери тоже очень улучшило его настроение. - Доктор поставил сумку в машину и спросил:
- Вы живете здесь, на вилле?
- Нет, я снял комнату в деревне. Доктор посмотрел на меня явно потеплевшим взглядом:
- Я приеду во вторник и надеюсь увидеть у синьора Фанчини еще большие улучшения.
Он уехал.
Я упаковывал сумки, когда услышал лязг замка. Вошла Лаура. Бледная, с ввалившимися глазами.
- Я увидела свет, Дэвид, и решила спуститься. Я сердито выпалил:
- Твой сон едва не осуществился! Я начинаю верить в сновидения!
- Ну, ничего не произошло. - Она вяло прошла к окну.
- Я очень испугалась, Дэвид. Мне показалось, что ты и в самом деле решил уронить
Бруно!
Я сел на кровать, открыл пачку “Лаки страйк”, закурил и отбросил пачку на покрывало.
- О чем вы говорили с Перелли? - тревожно спросила Лаура.
- Он похвалил меня за идею читать Бруно!
- И это все?
- Интересовался, как я появился на вилле, кто меня нанял, где я живу. Я сказал, что снимаю комнату в деревне.
- Он не говорил, что состояние Бруно улучшилось?
- Он сказал, что Бруно в депрессии, что нужно стимулировать его интерес к жизни, и тогда должно наступить улучшение.
- Он не сказал, насколько улучшится состояние Бруно?
- Доктор уверен, что Бруно никогда не сможет двигаться.
Мне показалось, что Лаура с облегчением вздохнула.
- Он действительно так сказал?
- Да.
- А.., он не говорил, сможет ли к Бруно вернуться речь?
Я испытующе посмотрел на нее:
- Нет.
- Признаюсь тебе, Дэвид, мне было бы плохо, если бы он изменил завещание.
- Но я не вижу причин, почему он захотел бы это сделать: ты его жена, ты ухаживаешь за ним и имеешь право на часть его денег.
Лаура начала беспокойно ходить по комнате.
- Он теперь ненавидит меня, Дэвид. Это моя ошибка. Все эти годы, со дня катастрофы, я была не слишком внимательна к нему. Боюсь, что я
вообще не могу быть очень внимательной к больным людям. Я не выношу боль.
Я молча слушал ее.
- За день до катастрофы у нас произошла крупная ссора. - Лаура не смотрела на меня. - Он сказал тогда, что изменит завещание. Мария это
слышала. Он сказал, что оставит мне только треть своего состояния, а две трети - Валерии... А потом произошла эта авария, и он не смог ничего
изменить.
- По-моему, тебе не нужно беспокоиться об этом, - коротко бросил я.
- Ты, возможно, и прав, Дэвид, но я могу надеяться только на себя. Если он умрет сегодня ночью...
- Хватит! - Я подошел к ней. - Если ты опять собираешься обсуждать со мной эту тему, Лаура, то лучше уйди.
- Не будь грубым, Дэвид, не прогоняй меня. - Она обвила руками мою шею и прижалась ко мне. - Скоро приедет Валерия, мы должны быть еще
более осторожны. Осталось всего несколько ночей, когда мы можем быть вместе в относительной безопасности. - Она поцеловала меня. - Скажи, что ты
любишь меня, Дэвид!
Я не мог устоять. Ее тело, руки, глаза имели надо мной безграничную власть и уничтожали всю мою волю. Я крепко обнял ее и стал целовать,
словно боясь, что она попытается убежать.
- Подожди, дорогой, я сниму платье. Ты чуть не задушил меня в своих объятиях.
Она скинула платье, я схватил ее на руки и понес в постель. Когда я наклонился над ней, она посмотрела мне в глаза и мягко оттолкнула
рукой;
- Дэвид, твое поведение тревожит меня.
- Что ты имеешь в виду?
- Почему вдруг ты решил подружиться с Бруно?
Я сел на кровать.
- Подружиться? Ты имеешь в виду, что я ему читал?
- Да, почему?
- Мне жаль его.