А еще лучше — размазать Смирнова по полу. Вместе с его больным любопытством! Однако тогда получалось, что все сегодняшние мучения я терпела зря?! Нет уж! Я должна получить эту работу, даже если для этого мне придется исповедаться в синагоге!..
От Смирнова не ускользнула моя внутренняя борьба, я даже подивилась его наблюдательности. Вот только истолковал он душевные мои борения неверно.
— Евгения Максимовна! — протянул он мне свою визитку. — Не сомневайтесь, я не праздный любопытствующий мещанин и тем более не журналист! Мне действительно нужна ваша помощь!
— Хорошо, — временно уступая позиции, согласилась я. — Спрашивайте, что хотите.
— А вам не кажется, — задал вопрос Смирнов, отхлебнув остывшего кофе, — что не женское это дело прикрывать от пуль ожиревших бизнесменов?! Я не претендую на абсолютную истину, но не был бы мир вокруг нас спокойнее, если бы хрупкие женские руки месили тесто у очага или вышивали на пяльцах, вместо того чтобы носиться с оружием по улицам или безоглядно раздаривать свое тело направо и налево?
Я решила в этот раз не перебивать Смирнова. Похоже, ему просто необходимо выговориться, чтобы за словесными экзерсисами спрятать свой постыдный страх. Впрочем, постыдный только для него одного!
— Евгения Максимовна! — продолжал между тем Смирнов, причем в абсолютном несоответствии словам тон его речи был вежлив и легок. — Подумайте сами, какая из женщины может получиться мать, если она проститутка или убийца. А может быть, и то и другое?! Не поймите меня превратно, но более всего для меня сейчас важно, какие мотивы движут вами, когда вы беретесь за подобную работу?..
Этот вопрос уже требовал конкретного ответа! Мне жутко не хотелось вступать с предполагаемым клиентом в дисскусию о мужской и женской роли в современном обществе. Однако Смирнов, похоже, ничем другим заниматься не хотел.
— Мотивы мои в подобной работе очевидны, — попыталась я подыграть Михаилу. — Выполняя ее, может быть, лучше многих представителей сильного пола, я сохраняю людям жизнь. Это и есть главный мотив! Можете считать его гипертрофированным материнским инстинктом…
— Именно! Гипертрофированным! — поддержал меня Смирнов и тут же добавил: — Евгения Максимовна! Вам двадцать восемь лет, а вы еще не создали своего семейного очага. Мне кажется, вам пора как следует подумать над этим. А пока… Мы с вами простимся! Я увидел для себя достаточно, и мне абсолютно ясно, что мое мнение о вас было верным! Нам не придется работать вместе. Всего хорошего!
Смирнов резким движением поднялся из-за стола и пошел к выходу из кафе. А я, как последняя дура, сидела и хлопала глазами! Такой поворот диалога оказался полной неожиданностью для меня. Даже моя специальная психологическая подготовка, какая и не снилась практикующим психоаналитикам, не помогла мне предугадать такое решение Смирнова. Впрочем, понять его было отнюдь не проще!
Я не стала заниматься глубинным анализом ситуации, так как попросту была взбешена. Похоже, дорогуша Михаил Иванович страдал серьезным психическим расстройством, но до причин его мне абсолютно не было дела!
Мало того, что он разбудил меня рано утром, к тому же по его милости я тащилась через весь город на допотопном троллейбусе, была обгажена обнаглевшим вороньем и выслушивала здесь настоящие оскорбления.
Меня бесило не то, что пришлось потратить свое время и нервы на встречу со Смирновым. Гораздо большее раздражение вызывал его ничем не обоснованный отказ от моих услуг! Если его не устраивала женщина-телохранитель, так зачем вообще нужно было звонить?!
«Ладно, Женя! Успокойся! — сказала я себе.
— Самодуров в этом мире достаточно, и если расстраиваться от выходок каждого из них, то можно закончить жизнь в инвалидной коляске, ожидая третьего инфаркта!»
Я посидела в кафе чуть дольше, чем следовало, успокаивая расшалившиеся нервы. Впрочем, то, что я была на взводе, совершенно не отражалось на моем лице. Может быть, именно поэтому полная продавщица напряженно сверлила меня взглядом, пытаясь угадать, что произошло между нами и почему Смирнов так резво выскочил из кафе.
Я улыбнулась ей. Что ж, цирк уехал! И хотя клоунов через минуту тоже не останется, но разговоров о загадочной парочке любознательной продавщице хватит на весь долгий вечер!
Поднявшись с жесткого стула, я покинула кафе. Едва распахнув на улицу дверь, тут же поняла, что госпожа фортуна вновь демонстрирует мне свой неприглядный круп!
По многочисленным лужам талой воды шелестел мелкий холодный дождик! Он шептался с ветками деревьев, словно беззубый старик, и мелкой дробью барабанил по железным скатам крыш…
Естественно, я пришла без зонта! Какая дура, выходя из дома в чудный солнечный весенний денек, возьмет с собой громоздкий зонтик?! Предусмотрительная! Я, похоже, такой не считалась.
В общем, пока я добиралась до остановки и ждала троллейбуса, успела основательно промокнуть. От былого великолепия прически остались лишь слипшиеся сосульки волос, а ноги промокли насквозь.
Оставалось лишь благодарить «Ревлон» за немажущуюся косметику, иначе я окончательно стала бы похожа на ободранную кошку! Ей-богу, мне было в этот момент безумно жаль женщин, вынужденных пользоваться бездарной совковой тушью! Но еще больше мне было жаль себя, любимую…
Троллейбус по закону подлости подошел именно тогда, когда мне уже стали абсолютно безразличны и дождь, продолжавший меня вымачивать будто коноплю, и придурок Смирнов с его мужским шовинизмом, и вообще все на свете. Я была промокшей и замерзшей, а хотелось мне только одного — забраться в теплую постель и включить видеомагнитофон.
Салон троллейбуса был забит такими же несчастными, насквозь промокшими горожанами, застигнутыми врасплох сюрпризами погоды. Я не увидела вокруг себя ни одного счастливого лица и очень сильно сомневалась, чтобы мое собственное лучилось радостным светом!
Остановки через две до меня наконец добралась кондукторша. Вид ее был еще более потрепанным, чем у любого из пассажиров, но это и вполне понятно — ей постоянно приходилось протискиваться в жуткой давке. Впрочем, этим можно было объяснить и мерзкое ее настроение.
Кондукторша обилетила меня и протиснулась дальше, ворча о том, что «раскорячится каждая корова, на тракторе не объедешь!». Премиленький оборот речи.
Я не стала обращать внимания на ее слова. Всегда считаю правильным и разумным не вступать в каждую перебранку. Иногда полное игнорирование человека, пытающегося тебя оскорбить, уничижает его больше, чем десяток оскорблений.
Однако проигнорировать себя кондукторша мне не дала! Вернувшись обратно через остановку, она вновь потребовала от меня оплатить проезд. Я, совершенно не глядя, протянула ей купленный несколько минут назад билет.
— Вы что мне суете, женщина? — неожиданно заверещала она на весь троллейбус. — Совсем совесть потеряли?!
— Что такое? — удивленно посмотрела я на нее.
— Вы только послушайте! — воззвала баба к общественному сознанию и неуслышанной не осталась — добрый десяток голов повернулось в нашу сторону. — Она еще спрашивает! Сует мне неизвестно какой билет и еще спрашивает, что такое!..
По троллейбусу пронесся ропот возмущения. А то как же?! Нудная поездка в забитом троллейбусе начала превращаться в увлекательное развлечение в духе «кондуктор против зайца».