.. Где-то там, южнее Мольендо, высоко в горах, отвесные утесы которых шагают прямо в Великий Океан, схоронил он два десятилетия назад своего Лубеаниса. И не схоронил даже - просто завалил грудой тяжелых камней, так как нечем было вырыть могилу в вечно мерзлой каменистой земле.
От внука впервые услышал старый Фредерико удивительно звучные, наполненные большим смыслом слова "спутник", "космос", "лунник". От него же узнал имена первопроходцев вселенной - космонавтов и астронавтов. С сомнением поглядывал он теперь иногда на старинный амулет аймара: не выдумка ли это все? Но потом отрицательно качал головой. Нет! Видел же он, как светились большие глаза незнакомого существа, как не сгорела в жарком пламени костра золотистая пирамидка. Вот еще лет пять, и подрастет Роберто. Пробьет тогда их час, и отправятся они с внуком в горы, к самим вершинам снежных Анд, к таинственной пещере у скалы Ау.
Он, конечно, наступит - звездный час племени аймара, час победы простых людей всей земли. Потому что хоть и называлась их многострадальная родина Пареро вот уже полтора столетия свободной республикой, а мало что изменилось здесь со времен испанских конкистадоров и португальских захватчиков. Правда, ушли с родной земли чужеземцы, но остались креолы потомки первых поработителей, остались ненавистные гачупины, которым принадлежат и земли, и пастбища, и горы, и все, что скрывают в своих недрах: олово, медь, железо, уголь, золото, серебро, нефть, свинец... Даже гуано - горы помета миллионов птиц, выросшие за тысячелетия на .скалистых берегах Великого океана,- даже оно принадлежало гачупинам. И они вывозили его из страны на кораблях, набивая карманы песо, крузейро, кетсалями, эскудо, долларами, фунтами, франками, марками и другой ходовой валютой.
Они жили в роскошных виллах на западном побережье, не утруждая себя даже обязанностью хозяйничать в своих обширных поместьях, назначая туда жестоких, бесчеловечных управляющих. Гачупины летали самолетами развеяться за океан, ездили в красавцах автомобилях, а аймара и кечуа, как и много столетий назад, возделывали каменистую землю предгорий и горных плато деревянной сохой и заступом. Страна оставалась голой, как нищий, и дети индейцев не могли учиться, хотя тянулись к знаниям.
Вот и Роберто всего два года ходил в школу. Едва исполнилось мальчишке тринадцать, пошел на рудник откатчиком. Фредерико хорошо знал, чего стоили пареньку ежедневные двенадцать часов каторжного труда под землей. И все же Роберто выкраивал время для книг.
Да, он заметно изменился за последнее время. Стал высокий, широкоплечий, какой-то уверенный в себе. Товарищи на работе с ним считаются, уважают. И не только безусая молодежь, но и взрослые горняки. Ему уже исполнилось восемнадцать. Был он общительный, веселый, жизнерадостный, добрый к друзьям и сестренкам. А сами девчушки! Когда только и успели! Из тоненьких черномазых птенцов в один год они как-то сразу превратились в двух грациозных красавиц, полюбоваться на которых приходили даже парни из долины. И к одной, и к другой по несколько раз уже засылали сватов, парни за ними табунами ходили, но девушки не торопились расстаться с родным домом.
С Роберто Мадлен и Дийяда были неразлучны. И когда случалось им с подругами в свободный вечерок пойти в поселок на танцы, всегда звали его с собой. Роберто охотно сопровождал сестер, хотя сам никогда не танцевал стеснялся. Обычно он усаживался гденибудь в уютном уголке и наблюдал за танцующими, либо вырезал ножом из дерева забавные фигурки индейских вождей и воинов, древних божков, различных зверей и птиц.
Но в то злополучное воскресенье Роберто с сестрами не пошел в поселок.
Куда-то запропастилась давняя любимица всей семьи бурая лама, которую они вместе с дедом три года назад буквально вырвали из волчьих зубов. Животное быстро привыкло к людям, послушно таскало с поля стофунтовые вьюки с картофелем и кукурузой.
Ему было бы очень жаль, если бы прирученная милая, доверчивая Косо, как ласково называл ламу Фредерико, снова попала в зубы волкам или самому ирбису - снежному леопарду, которые частенько наведываются с гор на плато.
Ламу он привел домой очень скоро. Да не одну, а с приплодом маленьким бурым пушистым комочком.
Косо и ее детеныша нашел он в густых зарослях чапарраля [ Чапарраль род колючего кустарника.] над речушкой, что протекала сразу за их арендным участком. А еще через час вся в слезах прибежала из поселка Дийяда.
- Мадлен увезли! - крикнула она прямо с порога.
- Куда увезли, кто? - не понял сначала Роберто.
- Хосе Риего и его дружки - пистолеро [Пистолеро-сооруженный наемный телохранитель.] его отца, - всхлипывая, говорила Дийяда.- Ты знаешь его. Сын управляющего рудником. Они в долине, в большой усадьбе хозяина живут. А возле дороги на плато у Хосе охотничий домик... Он уже трижды приходил на танцы в поселок. А сегодня почему-то на лошади приехал. И два его приятеля с ним - Мигель и Торибио...
- Но при чем здесь Мадлен?
- Так он же из-за нее и приходил на танцы. Понравилась... А сегодня взял и увез... Насильно.
- Как это произошло, когда? - допытывался Роберто.- Да перестань ты наконец реветь, объясни толком!
- Минут двадцать назад,- подавив рыдания, всхлипнула Дийяда.- Хосе, как приехал, сразу к Мадлен подошел, пригласил на первый танец. Ребят-то наших не было еще. При них он не решался. А сегодня прямо с коня - и к ней. Мадлен танцевать с ним отказалась. Сказала, что еще в прошлое воскресение Луису первый танец пообещала.
- Что же было дальше, не тяни!
- Да ничего такого... Он спокойно так отошел, даже песенку какую-то напевал. Подошел к своим дружкампистолеро, минут десять о чем-то шептался с ними, а потом отозвал Мадлен в сторонку. Вопросик один, говорит, деликатный имеется...
Мигель, дружок его, мне про новый фильм что-то стал плести, а я вдруг слышу - крик. Мадлен на помощь зовет. И сразу - конский топот. Мигеля словно ветром сдуло. Только тут я сообразила, что к чему... Выскочила на дорогу. Вижу - Хосе коня нахлестывает, к нижней широкой тропе несется. Поперек его седла Мадлен лежит... Я закричала, ребята из оркестра, побросав барабаны и бубны, ко мне спешат, а из кустарника - выстрелы. Это дружки его - Мигель и Торибио.
- Не суйтесь,- кричат,- иначе всех перестреляем! Ничего с вашей краснокожей не случится. Еще и довольна останется...
- Надо скорее что-то делать, Роберто! - с надеждой посмотрела она на брата.- Скорее! Если он довезет Мадлен до своего охотничьего домика, все пропало! Мадлен не перенесет позора... Ты ведь знаешь, сколько там эти мерзавцы наших девушек уже погубили...
И Дийяда зарыдала.
"До сыпучего ущелья, где охотничий домик, на коне можно добраться только широкой тропой, в объезд террас и скалистого отрога плато. Это займет у Хосе Риего и его дружков не меньше двух часов,- быстро соображал Роберто, одевая на ноги толстые шерстяные носки и мокасины.- А если спуститься на канатах через террасы и потом прямо по скальному отрогу хватит часа, даже сорока минут. Значит, успею опередить, встретить их еще на тропе перед сыпучим ущельем. Только бы успеть засветло! Там, в долине, темнеет гораздо раньше..."
- Пожалуйста, успокойся, Дийяда, я догоню их.
С Мадлен ничего не случится... Ты не теряй времени, сестренка, беги в поселок и передай ребятам, чтобы преследовали их широкой тропой. Неотступно! Чтоб не свернули куда-нибудь. А мы с дедом - напрямик!
Он забежал в сарайчик, где Фредерико устраивал мягкую постельку для детеныша Косо.