- только поедем не сразу, полчаса мне нужно на свои дела.- Годится! - обрадовался Жора и, стараясь не смотреть на черный "дипломат", лежавший рядом с водителем, шмыгнул в машину на заднее сиденье."Жигули", покружив по городу, подъехали к многоэтажке, где. жила Леля Кудряшкина. Остановившись, мужчина вытащил из замка зажигания ключ, взял "дипломат" и, сказав Жоре: "Подожди", ушел в кудряшкинский подъезд. Коробченко не на шутку трухнул - не ловушка ли? "Надо сматываться!" мелькнула у него тревожная мысль, но набитый деньгами чемоданчик, словно магнит, удерживал Жору в машине. Мужчина вернулся удивительно быстро. Положил "дипломат" рядом с собою и опять принялся кружить по городу. В незнакомом для Жоры новостроящемся районе он остановился у доживающего последние дни двухэтажного особняка и, как прежде, сказав; "Подожди", ушел счемоданчиком в дом. На этот раз его не было так долго, что Коробченко уже настроился тихонько улизнуть, но, будто на свою беду, в самый последний момент "фирмач" все-таки появился.- Значит, в Мошково?.. - небрежно бросив на переднее сиденье чемоданчик и усевшись за руль, спросил он.- Угу, - торопливо кивнул Жора.- Деньги - на бочку.- Сразу, что ли?.. - растерялся Коробченко.Мужчина усмехнулся:- Ты хотел перечислением или в кредит?- Нет, ну это... еще не приехали... - Жора дрогнувшей рукой достал восемнадцать рублей. - Вот, пока - аванс. Приедем - остальные выложу.Мужчина внимательно пересчитал деньги, сунул их в кармав новеньких джинсов и повернул ключ зажигания.Ну, гусь, ну, скотина! Без зазрения совести последние рубли у меня хапнул, а у самого чемодан тысячами набит. Колымщик, паук, кровосос"... растравлял себя Жора, пока машина лавировала по городским улицам, чтобы выехать на загородное шоссе.Автомобильная трасса к Мошкову оказалась оживленной. Машины безостановочно неслись одна за другой, и Жора почти с отчаянием вонял, что "играть" наганом на такой дороге-гиблое дело. Примерно на полпути Коробченко увидел сворачивающую вправо проселочную дорогу. Мысль стукнула внезапно.- Сверните вон по тому проселку до первой деревни, - попросил Жора. Надо тетю прихватить, мамину родную сестру. Я заплачу, честное слово, еще десятку прибавлю...Мужчина сбросил газ и вроде бы заколебался. Коробченко для верности мигом приврал:- Тетя - героиня соцгруда, денег - куры не клюют. "Волга" у нее своя. Может, мы тут же расплатимся с вами и махнем до Мошкова на тетиной машине.Фирмач иронично скривил губы, но все-таки съехал с шоссе на проселок. Поросшая травой дорога запетляла среди зеленых березовых рощиц. До боли памятным и родным вдруг повеяло на Жору. Точно по таким вот местам он совсем еще пацаненком бродил вместе с мамой. Себирал в корзинку лесные грибы, на солнечных травянистых пригорках объедался переспевшей полевой клубникой. От этих воспоминаний, будто тугим невидимым шнуром, беспросветно-дикая тоска мучительно сдавила грудь. "Мама, прости!" - чуть было не закричал во весь голос Коробченко, но вместо крика, перепуганный своей слабостью, судорожно стиснул зубы.Поплутав между рощицами, дорога приподнялась на взгорок. Со взгорка потянулась к хмурому урочищу. Кругом - насколько видел глаз - не было ни души. "Вот тут деньги ваши - станут наши", - с ненавистью к лощеному "фирмачу" подумал Коробченко. Чувствуя охватившую все тело дрожь, тихо попросил;- Тормозните, по нужде надо...Мужчина остановил машину. Не оборачиваясь, усмехнулся:- Не вздумай, не расплатившись до конца, убежать к тете.Жора широко распахнул дверцу и вылез из машины. Словно перед прыжком в омут, глубоко вздохнул, выхватил из-за пояса джинсов спрятанный под рубахой наган и, подражая Мите-кукольнику, угрожающе процедил:- Это ты, падла, щас на тот свет побежишь...
Мужчина повернулся к Жоре всем корпусом. Он не успел произнести ни слова. И никто никогда не узнает, о чем он подумал в последний миг своей жизни. Коробченко выстрелил ему прямо в сердце...Выстрел громыхнул так неожиданно, что даже сам убийца долго не мог сообразить, какую непоправимую трагедию сотворил. Ледяными глазами Жора уставился на уткнувшегося лицом в чериый "дипломат" мужчину. Из шокового транса вывела застрекотавшая на опушке леса сорока. Коробченко испуганно огляделся. Боязливо, как будто опасаясь удара электрического тока, вытащил из-под головы мужчины заветный чемоданчик. Лихорадочно отщелкнул замки и ошарашеино сел на траву - вместо толстых пачек денег в чемоданчике белел сложенный вчетверо листок бумаги. Трясущимися руками Жора развернул бумажку. Пока не понимая смысла, стал читать расписку какого-то Владимира Олеговича Милосердова о получении им от Геннадия Митрофановича Зоркальцева семи тысяч рублей в уплату за какой-то мебельный гарнитур. Когда, наконец, смысл расписки дошел до сознания, Коробченко встал на ноги и, словно озлобившийся неврастеник, исступленно привился топтать пустой чемоданчик. Приступ дикой ярости сливался с отчаянным страхом. Мучительно пересиливая колотящий озноб, Жора ухватил под мышки безжизненное тело мужчины, елееле протянул его через дверцу машины и волоком потащил в урочище...От преднамеренного убийства Жоре достались свои же восемнадцать рублей, снятый с пальца Зоркальцева перстень, водительское удостоверение на его имя и сиротливо стоящая на проселочной дороге автомашима "Жигули", управлять которой Коробченко научился еще в школе. Вдобавок к этому в машнве лежали темные очки с золотистой оправой, новенькая японская куртка и фетровая шляпа. Куртку, правда, низкорослому Жоре можно было носить лишь с подогнутыми рукавами, но шляпа пришлась по голове.Усаживаясь за руль "Жигулей", Коробченко думал только об одном: поскорее и подальше умчаться от места преступления. Через несколько минут надсадной езды он вдруг сообразил, что с окровавленным сиденьем можно "припухнуть" на первом же милиционере, и без всякой жалости с ходу загнал автомашину в урочище. Выбравшись из чащи, решил идти по проселочной дороге, куда она приведет. На закате солнца дорога привела Жору к указательному щиту с названием райцентра, где жил Шурик Ахмеров. Раздумывая, стоит ли встречаться с Шуриком. Жора вытащил изза пояса натерший живот наган. В барабане осталось пять патронов. "Четыре - ментам, если станут задерживать, пятый - себе", - мрачно решил Коробченко. Выхода не было. Жора сорвал со стриженой головы пляжную кепочку и со злостью швырнул ее в кусты. В шляпе и в темных очках он казался себе совсем не похожим на преступника. Хотел надеть куртку, но вечер был душным. Жора сунул наган в карман куртки, перекинул ее через плечо и зашагал дальше.Едва переставляя от усталости ноги, Коробченко наугад брел по малолюдному райцентру. Неожиданно вышел к большому деревянному мосту через речку. У Дома культуры, среди высоких тополей, во всю мощь гремела музыка, а на берегу одинокий старикашка в длинных, до колен, черных трусах окатывал водой из ведерка, новенькую вишневую "Ладу ".У Коробченко от жажды пересохло горло. На подгибающихся ногах он спустился с примостовой насыпи через тальниковые кусты к воде. Пил пригоршнями, всхлипывая. Напившись, ополоснул соленое от пота лицо и, тяжело дыша, сел прямо на песок у самой воды. Сильно хотелось курить, но курева не было. Жора без всякой надежды пошарил по карманам куртки. Заметив на рукаве бурое; пятно, стал оттирать его. В это время к берегу подошел с мылом и мочалкой старик, закончивший мытье "Лады".