– Да, мы в разводе.
– И давно?
– Полтора года.
– Как вы с ней встретились?
– Она прокурор. Я познакомился с ней во Дворце правосудия.
– Ага, союз правдоискателей, – сказала она, и Фалькону послышалась в ее голосе ирония.
– Мы топчемся на месте, донья Консуэло.
– Я так не считаю.
– Вы удовлетворяете свое любопытство…
– Это больше чем любопытство.
– Вы нарушаете процедуру. Здесь
Она потянулась к столу, взяла пачку «Сельтас» и с силой пихнула в сторону Фалькона, так что та соскользнула ему на колени.
– И
– Встречалась?
– Нет.
– Это тяжело, – сказала она, – по‑моему, это гораздо тяжелее.
– Что? – спросил он, злясь на себя за то, что попался на ее удочку.
– Быть брошенным женой, потому что ей лучше вообще ни с кем, чем с тобой.
Ее слова вонзились в него, как добела раскаленная игла. Он медленно поднял голову.
Сеньора Хименес обводила взглядом комнату, как будто попала сюда первый раз в жизни.
– Вы знали, что ваш муж принимает «Виагру»? – спросил он.
– Да.
– А его врач знал?
– Полагаю, что да.
– Вам, наверно, известно, какой это риск для мужчины за семьдесят.
– Он был здоров как бык.
– Но он сбросил вес.
– По предписанию врача. Холестерол.
– Он должен был очень следить за питанием.
– Это я следила за его питанием, старший инспектор.
– Но как ресторатору, при таком обилии всякой еды…
– Весь штат ресторанов нанимается и управляется мной, – сказала она. – Работников предупреждали, что всякий, кто даст ему хоть одну лишнюю крошку, будет без промедления уволен.
– И со многими пришлось расстаться?
– Они севильцы, старший инспектор, а севильцы, как вам, возможно, известно, редко принимают что‑либо всерьез. Мы лишились троих, прежде чем до них дошло, что это не шутки.
– Я сам, между прочим, севилец.
– Значит, вы долго жили за границей, раз так… посерьезнели.
– Я двенадцать лет проработал в Барселоне и по четыре года в Сарагосе и Мадриде, прежде чем вернулся в Севилью.
– Это похоже на понижение.
– Отец заболел, и я попросил перевести меня сюда, чтобы быть поближе к нему.
– Он поправился?
– Нет. Он не дожил до нового тысячелетия.
– И все‑таки мы уже встречались с вами раньше, старший инспектор, – сказала она, смяв окурок.
– Ну, значит, я не помню.
– На похоронах вашего отца, – напомнила она. – Ведь ваш отец Франсиско Фалькон?
– До сих пор вам в это не верилось, – заметил он и подумал: посмотрим, как ты теперь запоешь.
– Это его вы искали на фотографиях? – спросила она. Он кивнул. – Не стоило трудиться. Он не принадлежал к тому кругу, в котором вращался мой муж. Он никогда не посещал ресторанов. Сомневаюсь, чтобы они вообще были знакомы. Я пошла на его похороны, потому что
– Итак, вы участвуете во всех делах вашего мужа? – спросил он.
– А что стало с его домом на улице Байлен?
– Там сейчас живу я, – ответил он. – Вам, вероятно, известно, были ли у вашего мужа враги.
– В одиночестве?
– Так же, как и он, – сказал Фалькон. – Ваш муж… должно быть, он поднимался наверх по головам людей. Есть ли в числе таковых кто‑то, кто мог бы?..
– Да, «в числе таковых» многие порадуются его смерти, особенно те, кого он подкупал и кто теперь освободился от необходимости выполнять свои обязательства.
Она насмешливо указала пальцем на тот раздел фотогалереи, где были представлены функционеры.
– Если вам что‑то известно… это очень поможет.
– Не воспринимайте мои слова всерьез. Я шучу, – сказала она. – Если там и давались взятки, я не была в курсе. Я занималась ресторанами. Я отделывала интерьеры. Я придумывала цветочные композиции. Я следила за тем, чтобы на кухню поступали продукты исключительно высшего качества. Но, даже не зная моего мужа, вы, наверно, догадываетесь, что я в глаза не видела ни единой песеты живых денег и не контактировала с теми властями, законными или противозаконными, которые давали Раулю разрешения на строительство, лицензии и гарантии того, что не возникнет никаких… непредвиденных осложнений.
– Значит, вполне возможно, что…
– Очень маловероятно, старший инспектор. Если в том департаменте запахнет жареным, вонь быстро дойдет до ресторанов, но я не чувствовала дурного запаха.
Фалькон решил, что нечего ему больше цацкаться с этой женщиной. Пора ей наконец понять, что здесь произошло. Пора перестать воспринимать случившееся как очередную новость из хроники происшествий, не имеющую к ней ни малейшего касательства. Пора взглянуть правде в глаза.
– В данный момент тело вашего мужа находится на вскрытии.