Трудно было поверить, что он повинен в тысяче смертей. Что Западной Сицилией правит скорее он, чем римское правительство. И что он
богаче, чем герцоги и бароны, владевшие огромными поместьями на Сицилии.
Порывисто обняв Майкла, он сказал:
- Я знал твоего отца, когда мы еще были детьми. Я рад, что у него такой хороший сын.
Затем поинтересовался, как добрался до него гость и не нуждается ли в чем. Майкл улыбнулся и сказал, что его устроил бы кусочек хлеба и
капля вина. Дон Кроче тут же повел его в сад, потому что, как все сицилийцы, он ел по возможности на открытом воздухе.
Стол был накрыт у лимонного дерева. Он блистал изысканным стеклом и белоснежными скатертями. Слуги отодвинули широкие бамбуковые кресла.
Дон Кроче оживленно и учтиво рассаживал гостей за столом; он выглядел моложе, чем был на самом деле, а ему уже шел седьмой десяток. Он посадил
Майкла по правую руку от себя, а своего брата - священника - по левую. Инспектора Веларди и Стефана Андолини поместил напротив и вообще
относился к ним с некоторым холодком.
Все сицилийцы - любители поесть, и одна из немногих шуток, которые люди позволяли себе относительно дона Кроче, гласила, что он сначала
набьет живот, а уж потом пойдет бить врага. Вот и теперь он сидел с благостной, довольной улыбкой, держа наготове нож и вилку, пока слуги носили
еду. Майкл оглядел сад. Его опоясывала высокая каменная стена, и по крайней мере с десяток охранников сидели за маленькими столиками, но не
более двух за каждым, причем достаточно далеко, чтобы не докучать дону Кроче и его собеседникам. В саду стоял запах лимонных деревьев и
оливкового масла.
Дон Кроче самолично угощал Майкла: положил жареного цыпленка и картофель на его тарелку, проследил за тем, как посыпали тертым сыром
спагетти на другой тарелочке поменьше, наполнил его бокал мутноватым белым вином местного производства. В его действиях чувствовалась искренняя
забота, заинтересованность в том, чтобы его новый друг хорошо поел и попил. Майкл проголодался, он не прикасался к еде с самого утра, так что
дон то и дело угощал его. При этом он внимательно наблюдал за трапезой остальных гостей, и по его знаку слуга то и дело доливал бокал или
наполнял пустую тарелку.
Наконец они покончили с едой, и, потягивая кофе, дон приготовился перейти к делу.
- Значит, ты собираешься помочь нашему другу Гильяно убежать в Америку, - сказал он Майклу.
- Таковы мои инструкции, - ответил Майкл. - Я должен обеспечить его приезд в Америку без всяких злоключений.
Дон Кроче кивнул, на крупном лице цвета красного дерева царило сонное удовлетворенное выражение обжоры. Его вибрирующий высокий голос явно
не соответствовал лицу и телу.
- Мы с твоим отцом обо всем договорились, я должен был передать тебе Сальваторе Гильяно. Однако ничто в жизни не идет гладко, всегда что-то
случается. Теперь мне трудно сдержать обещание. - Он поднял руку, не давая Майклу прервать себя. - И я не виноват. Своей позиции я не изменил.
Но Гильяно больше никому не доверяет, даже мне. На протяжении многих лет, с самого первого дня, когда он оказался вне закона, я помогал ему
выжить; мы действовали совместно. С моей помощью он стал самым известным человеком на Сицилии, хотя ему сейчас всего лишь двадцать семь лет. Но
его время прошло. Пять тысяч итальянских солдат и полицейских рыщут по горам. А он все равно отказывается положиться на меня.
Но
его время прошло. Пять тысяч итальянских солдат и полицейских рыщут по горам. А он все равно отказывается положиться на меня.
- Тогда и я ничем не смогу ему помочь, - сказал Майкл. - Мне приказано ждать не более семи дней, после чего я должен отправиться в Америку.
Но и говоря это, он не мог понять, почему для отца так важен побег Гильяно. После стольких лет изгнания Майклу ужасно хотелось домой, он
беспокоился о здоровье отца. Когда он бежал из Америки, отец лежал тяжело раненный в больнице. Уже после его бегства убили старшего брата Сонни.
Семья Корлеоне вела отчаянную борьбу за существование с Пятью семействами Нью-Йорка. Борьбу, которая перекинулась из Америки в самый центр
Сицилии, где убили молодую жену Майкла. Правда, посыльные от отца приносили известия, что старый дон оправился от ран, что он помирился с Пятью
семействами и устроил так, что с Майкла сняли все обвинения. Майкл знал, что отец ждет его приезда и хочет сделать его своим заместителем. Что
вся семья горит нетерпением увидеть его - сестра Конни, брат Фредди, сводный брат Том Хейген и бедная мать, которая наверняка все еще оплакивает
смерть Сонни. Одно оставалось неясным: почему отец задерживает его возвращение? Причиной могло быть только что-то чрезвычайно важное, связанное
с Гильяно.
Внезапно Майкл заметил, с каким вниманием холодные голубые глаза инспектора Веларди изучают его. На тонком аристократическом лице было
написано презрение, словно Майкл проявил трусость.
- Потерпи, - сказал дон Кроче. - Наш друг Андолини служит связным между мной, Гильяно и его семьей. Обдумаем все вместе. По дороге отсюда
ты посетишь отца и мать Гильяно в Монтелепре - это по пути в Трапани. - Он замолчал на мгновение и улыбнулся - улыбка даже не дошла до толстых
щек. - Мне рассказали о твоих планах. Всех.
Он произнес это подчеркнуто, но, подумал Майкл, вряд ли он посвящен во все планы. Крестный отец никогда никому всего не рассказывал.
А дон Кроче ровным голосом продолжал:
- Все мы, кто любит Гильяно, согласны по двум пунктам. Он больше не может оставаться на Сицилии и должен эмигрировать в Америку. Инспектор
Веларди думает так же.
- Даже для Сицилии это странно, - сказал Майкл с улыбкой. - Инспектор - глава тайной полиции и обязан схватить Гильяно.
Дон Кроче засмеялся коротким, механическим смешком:
- Кто может понять Сицилию? Но в данном случае все просто. Рим предпочитает, чтобы Гильяно преспокойно жил в Америке, а не выкрикивал
обвинения со скамьи подсудимых в палермском суде. Это все политика.
Майкл стал в тупик. Ему было очень не по себе. Ситуация развивалась не по плану.
- Почему инспектор Веларди заинтересован, чтобы он скрылся? Мертвый Гильяно не представляет никакой опасности.
- Это уж мое дело, - презрительно бросил инспектор Веларди. - Но дон Кроче любит его, как родного сына.
Стефан Андолини злобно воззрился на инспектора. Отец Беньямино опустил голову и отхлебнул из бокала. Но дон Кроче строго взглянул на
инспектора:
- Мы тут все друзья, мы должны рассказать Майклу правду. Гильяно держит крапленую карту. У него есть дневник, который он называет своим
Завещанием. В нем содержатся доказательства, что правительство в Риме - некоторые чиновники - помогали ему, когда он разбойничал, во имя
собственных целей, целей политических.