Нитти поместили в госпиталь при тюрьме Брайдвел, но его тесть, доктор Гаэтано Ронга, перевез его в госпиталь на Джефферсон-парк, где он работал терапевтом. Ронга уже сделал заявление, что Нитти выживет, чем пресек непредвиденные осложнения.
Комиссар встал - он оказался не больно-то высоким.
- Ваши голословные утверждения беспочвенны. Считалось, что по этому адресу на Уэкер-Ла-Саль находится штаб-квартира банды Капоне, во главе которой сейчас стоит Фрэнк Нитти.
- Там была только комната с телеграфом.
- Нелегальный азартный притон, да. И в ходе вашего рейда Фрэнк Нитти применил оружие. Я почувствовал, что начинаю закипать.
- Это все сказки.
- А вот это держите при себе, - заметил комиссар дрожащим голосом. Что это? Гнев? Похоже, страх.
- Ладно, - согласился я.
Я повернулся и пошел к двери.
- Вы что-то забыли.
Я оглянулся: комиссар показал на значок, который я положил ему на стол.
- Нет, не забыл, - отрезал я и вышел.
- Да что тебя беспокоит? - допытывался Барни. - То, что убил какого-то невинного парнишку?
Я отхлебнул пива:
- Кто может утверждать, что он невинный? Это неважно. Видишь ли, я ношу эту проклятую штуку, - тут я похлопал себя под рукой, где была моя пушка, - которой отец вышиб себе мозги. Всякий раз, когда вынимаю ее из упряжки, то вспоминаю об этом и не могу беззаботно ею пользоваться. И тем не менее вчера я применил ее.
- Да, - с понимающим видом сказал он. - Не можешь ты делать это с легким сердцем.
- Вот именно, - улыбнулся я.
- И куда же ты отсюда пойдешь?
- В свои апартаменты. Куда же еще?
- Да нет, я имею в виду, чем ты теперь займешься?
- У меня есть только одно занятие - быть полицейским...
Миллион раз мы с Барни толковали об этом: как только уйду из полиции, сразу же открою собственное агентство. Об этом я говорил еще с одним моим другом, Элиотом. Тот одобрил, сказав, что поможет наладить бизнес. Но мне это всегда казалось несбыточной мечтой.
Барни поднялся и, весело улыбнувшись, поманил меня пальцем.
- Пойдем-ка со мной.
Я, не торопясь, допивал свое пиво, не желая никуда идти.
Ухватив меня за рукав, он тянул до тех пор, пока я не поднялся и не пошел за ним через весь зал на улицу, где снег перестал валить, а город притих. Между этим заведением и следующей дверью в ломбард была еще одна дверь. Найдя ключи, Барни открыл дверь. По узкой лестнице мы поднялись на четвертый этаж его дома. Тут находились несколько небольших контор, по большей части импорт-экспорт, несколько недорогих врачей и юристов. Ничего интересного... Деревянные полы, деревянные стены, двери из матового стекла.
В конце холла этаж заканчивался тупиковой дверью, на которой не было таблички с именем. Барни снова нырнул за ключами и открыл дверь.
Я вошел за ним.
Это была довольно большая контора почти без мебели, кремовые стены, поцарапанный дубовый стол у окна; кушетка, обитая коричневой кожей и местами заклеенная лентой того же цвета, несколько стульев с прямыми спинками и один, немножко поудобнее, перед столом. Прямо за окнами проходила подземка - типичный пейзаж Чикаго.
Я провел пальцем по столешнице. Пыльная.
- Тряпку, пыль стереть, сможешь найти?
- Что ты имеешь в виду?
- Да ладно, это теперь твоя контора. Держи грязной, если нравится.
- Моя контора?
- Ну да.
- Не шути надо мной, Барни! А сколько надо платить?
- Для тебя - нисколько.
- Нисколько?
- Почти. Ты будешь тут жить. Мне нужен ночной сторож. Если тебя здесь когда-нибудь ночью не будет, позвони только, и я тебя кем-нибудь заменю.
- Жить здесь?
- Я поставлю тебе раскладную кровать. Он открыл дверь уборной, и я с удовольствием обнаружил, что, кроме унитаза, там установлена и раковина.
- Не у всех контор есть удобства, - объяснил он, - но эта была в пользовании юриста, а юристам надо все время мыть руки.
Я огляделся - неяркая в общем-то комната выглядела прекрасно.
- Не знаю, что и сказать, Барни...
- Скажи, что согласен. Так вот, утром, если захочешь принять душ, пройдешься до "Моррисона".
В отеле "Моррисон" жил Барни. Там были устроены номера для путешествующих клиентов, которые, приезжая в город на день, могли освежиться и отдохнуть - гостиные, душевые кабины, комнаты для тренировок... Одну из них с разрешения администрации отеля превратили в некое подобие мини-гимнастического зала для Барни.
- Я работаю там почти каждое утро, а после обеда - в зале у Грэфтона. Приходи, куда захочешь: теперь тебе известно, где я тренируюсь.
- Ну да, но кто-то ведь оплачивает все это.
Было известно, что Барни - парень безотказный: масса его прежних соседей умело давили на него, вытягивая взаймы пятьдесят, а то и сотню долларов так, будто это было все равно что пять пенсов на кофе. Я не хотел быть пиявкой и сказал ему об этом.
- Я с тобой просто с ума сойду, Нейт, - возразил он безо всякого выражения в голосе. - Ты думаешь хорошо сводить с ума будущего чемпиона? Внезапно он принял боксерскую стойку и засмеялся: - Так что скажешь? Когда переедешь?
Я пожал плечами.
- Вот добью всем этим Джейни, так и решусь. Как только узнаю, можно ли получить лицензию... Боже, да ты просто Санта-Клаус!
- В Санта-Клауса я не верю. В отличие от некоторых, я точно знаю, что я настоящий еврей.
- Ну да, тогда сними трусы и докажи это. Барни начал придумывать, что бы мне поострее ответить, как на улице оглушительно загрохотало - будто стадо слонов промчалось на роликовых коньках - и ответило за него.
- Никакой заботы об умах местных знаменитостей, - вновь заговорил он.
- Не признаешь такую музыку? - спросил я. - А я без нее эту помойку и не принял бы.
Барни весело подпрыгнул, улыбаясь по-детски, как мальчишка, который добился своего.
- Давай двигать отсюда, - предложил я, изо всех сил стараясь не улыбнуться ему в ответ. - Иначе я примусь вытирать здесь пыль.
- Ночным колпаком? - спросил Барни.
- Да хоть бы и им, - согласился я.
Я получил еще пива, а Барни, соблюдая режим, сидел рядом и продолжал улыбаться, когда к нашей кабинке, как паркующийся грузовик, придвинулась фигура.
Это был Миллер, глаза за увеличивающимися стеклами глядели устало.
- Как с рэкетом в боксе, Росс? - спросил Миллер в своей монотонной манере, держа руки в карманах пальто.
- Спроси у своего брата, - быстро ответил Барни.
Брат Миллера, Дэйв, тоже бывший бутлегер, был рефери на призовых матчах.
Миллер постоял еще минуту, его способность поддерживать беседу исчерпалась.
Потом он коротко кивнул мне и проговорил:
- Пойдем.
- Что?
- Пойдешь со мной, Геллер.
- Чего ради? Время посещений в палате у Нитти? Проваливай, Миллер.
Он наклонился и положил руку мне на плечо:
- Пойдем, Геллер.
- Эй, приятель, я уже нахожусь там, где хочу. А Барни пригрозил:
- Сейчас усажу тебя на толстую задницу, Миллер, если не уберешь руку с плеча моего друга.
Миллер молча убрал руку, но скорее, чтобы избежать возможных осложнений, чем от страха перед угрозой Барни.
- Тебя хочет видеть Сермэк, - сообщил он мне. - Сейчас же! Так ты идешь или нет?
ГЛАВА 4
С мэром Сермэком разговаривать мне не приходилось, но, как и всякий коп в Чикаго, я видал его раньше. Его Честь любил удивить парней в синем персональными проверками, а потом донести до прессы свою критику. Он заявлял, что хочет очистить департамент от бездельников, покончить с бумажной волокитой, обеспечить всем безопасное хождение по улицам во всякое время, победив уголовщину.