- Она хорошенькая?
- Недурна! Мальчишки с ума по ней сходили.
- Только мальчишки?..
Мегрэ распечатал другой конверт с бельгийской маркой.
- Вот как раз фотография одного из них, - сказал он.
И протянул ей портрет молодого человека, чьи узкие плечи казались еще уже в военной форме. Он был снят на фоне пароходной трубы.
- "...и я позволю себе послать вам фотографию моего сына, который на этой неделе покинул Анвер на борту "Элизабетвиль", отправляющегося в Конго. Надеюсь, что суровая жизнь в колониях..."
- А это кто?
- Один из юнцов, влюбленных в Адель!
- Он что-нибудь натворил?
- Он пил портвейн в одном ночном кабачке, куда лучше бы ему никогда и ногой не ступать.
- И он был ее любовником?
- Никогда в жизни! Разве что однажды видел, как она одевается.
Тут мадам Мегрэ сделала заключение:
- Все мужчины одинаковы!
***
Под кучей писем было еще извещение с черной каймой, которое Мегрэ не показал жене.
"Сегодня в клинике Сент-Розали, в Льеже, скончался семнадцати лет от роду Рене-Жозеф-Артюр Дельфос, сподобившийся святого причастия..."
Клиника Сент-Розали в Льеже предназначена для богатых душевнобольных.
Внизу листка три слова:
"Молитесь за него".
И Мегрэ вспомнил о месье Дельфосе-отце, о его жене, его заводе, его любовницах.
Потом вспомнил о Графопулосе, который захотел поиграть в шпионов, так как ему было скучно и он воображал, что они загадочны и обаятельны - совсем как в романах.
Неделю спустя в кабачке на Монмартре какая-то женщина улыбнулась Мегрэ. Перед ней стояла пустая рюмка, которую владельцы заведения для виду ставили ей на стол.
Это была Адель.
- Клянусь вам, я даже точно не знала, что они там стряпают... Жить-то ведь надо, не так ли?..
И, разумеется, она была готова снова начать что-нибудь "стряпать"!
- Я получила фотографию того мальчика... Знаете...
Он где-то служит...
И из своей обсыпанной пудрой сумки она достала портрет. Такой же, какой получил Мегрэ! Высокий парень, еще не вполне сложившийся, который казался более худым в военной форме и впервые пытался с храбрым видом носить колониальный шлем!
Наверное, третий экземпляр этого фото на улице Луа показывали жильцам, снимавшим комнаты в этом доме, студентке-польке и месье Богдановскому.
- Он уже похож на мужчину, правда?.. Только бы не заболел лихорадкой!..
Мегрэ подумал о других юношах, посещавших "Веселую мельницу", у которой теперь был другой хозяин!
1931 г.