Стоит ли ломаться ради полной показухи? думал Алик. Ведь он и так прыгнет выше всех, кто пришел на тренировку, и выше Фокина распрекрасного. Ишь - вышагивает, дыхание восстанавливает... Алик попробовал походить, как Фокин, - вроде в горле помягче стало. И все-таки: зачем ему эта выматывающая тренировка? Плюнуть на все и - прыгать, как получается. А получиться должно, Алик свято уверовал в силу джинна, бабы-яги и брыкинского инверсора-конвергатора.
- Борис Иваныч, частный вопрос можно?
- Валяй спрашивай.
- Может, я без тренировок прыгать буду?
- Без тренировок, парень, еще никто классным спортсменом не стал.
- А если я самородок?
- Любой самородок требует ювелирной обработки, слыхал небось?
- А в Алмазном фонде лежат золотые самородки, и никакой ювелир им не требуется.
- Потому и лежат, Радуга. Камень и камень, только золотой. Как говорится, велика Федора... А вот коснется его рука мастера, сделает вещь, заиграет она, заискрится, станет людям радость дарить. Это и есть искусство, Радуга. Так и в спорте, хотя аналогия, мягко говоря, натянутая... Идею уяснил?
- Уяснил.
А у Бима-то, оказывается, голова варит. Ишь какую теорию развернул. Демагогия, конечно, но не без элегантности. Пожалуй, Алик к нему был несправедлив, когда считал его "человеком мышцы вместо мысли". И мышцы налицо, и мысли наблюдаются. Что-то дальше будет?
А дальше придется ходить на тренировки. Бим - человек принципиальный, ему "лежачие самородки" не нужны. Выгонит из зала за милую душу, и останется Алик при своих волшебных способностях на бобах. Можно, конечно, явиться в Лужники, разыскать тренера сборной, упросить его, чтобы посмотрел Алика. Не исключено - оценит, возьмет в команду. Только опять-таки тренироваться заставит. Талант - талантом, а труд - трудом. Не поверит же он в версию "бабы-яги"?
Ладно, придется стиснуть зубы и потерпеть - до той поры, пока признают. Станет знаменитым - начнет тренироваться "по индивидуальному плану". И пусть тогда попробуют вмешаться в этот "план", пусть сунутся...
- Закончили перерыв. Подготовить сектор для прыжков. - Бим засек время и ждал, пока вытащат маты, поставят стойки. - Быстрее надо работать, копаетесь, как жуки... Вот что, ребяточки, в воскресенье - районные соревнования по легкой атлетике. Сейчас попрыгаем, посмотрим, кто из вас будет защищать честь школы. Контрольный норматив - метр шестьдесят. Идею уяснили?
Попрыгать - это дело душевное, можно и себя показать и к другим присмотреться. Прыгнул - передохнул, посидел...
А у Бима - иное мнение.
- Для разминочки установим высоту метр сорок и - пошли цепочкой через нее. Темп, темп, ребяточки...
Опять - двадцать пять! Бегом - к планке, перелететь через нее (высота детская!), прокатиться по матам, бегом обратно, снова - к планке, снова взлет, падение (больно падать: маты - не вата...), снова бегом...
- Резвее, резвее, Радуга, ты же - самородок, не отставай, в породе затеряешься...
Запомнил Бим, змей горыныч, не простил вопроса. Все-таки не любит он Алика, старается уколоть. Ничего, Алик ему покажет, что такое "модуляционное биопсиполе в четвертом измерении", дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток.
- Стоп! Закончили... Подготовиться к прыжкам.
А как готовиться? Как Фокин: приседая, с вытянутыми руками. Сил нет. Лучше посидеть, расслабиться... Ох, до чего же приятно...
Бим пошел к планке, проверил рейкой высоту.
- Итак, метр шестьдесят. Начали!
Кто прыгнет? Фокин. Соловьев из девятого "б". Двое парней - тоже из девятого. Алик был не знаком с ними, видел на переменках, но даже не здоровался. Двое - из седьмого, "олимпийские надежды".
Высоту все взяли с первой попытки, семиклашки тоже. Поставили метр шестьдесят пять. Все взяли, семиклашки завалились. Один, что подлиннее, со второй попытки перемахнул. Другой не сумел.
Пошел на третью попытку - опять сбил планку.
- Отдохни, Верхов, - сказал ему Бим.
Фамилия - Верхов, а верхов взять не может. Сменить ему за это фамилию на Низов.
Метр семьдесят. Фокин - с первой попытки. Радуга, Соловьев - тоже. Двое девятиклассников прыгали трижды, один - взял, другой - отпал. Семиклашка тоже сдался. Гроссмейстерская высота!
Метр семьдесят пять. Фокин - вторая попытка. Соловьев - третья. Радуга - из тактических соображений - вторая. Безымянный девятиклассник - побоку.
- Прекратим на этом, - сказал Бим.
- Борис Иваныч, давайте еще... - взмолился Фокин.
- Успеешь, Фокин, напрыгаться. Объявляю результаты. От нашей школы в команду прыгунов включаю Радугу, Соловьева и Фокина. Думаю, что на соревнованиях наши шансы будут неплохими. Метр восемьдесят - метр восемьдесят пять: надо рассчитывать на такую высоту, Фокин и Соловьев вполне ее могут осилить. Ну, а тебе, Радуга, задача: для первого раза попасть в командный зачет.
"Невысоко ж ты меня ценишь", - подумал Алик и спросил не без ехидства:
- А если я в личном выиграю, что тогда?
- Честь тебе и слава.
- Думаете, не сумею?
- Не думаю, Радуга. Все от тебя зависит. Пока нет у тебя соревновательного опыта - ну, да это дело наживное. Не гони картину, Радуга, твои рекорды - впереди.
Спасибо, утешил. Алик и без него знал все о своих рекордах. Можно, конечно, выждать, не рыпаться сразу, уступить первенство на этих соревнованиях кому-нибудь - тому же Фокину, лучшему другу. Но снисходительная фраза Бима подстегнула Алика. Сам бы он сказал так: появилась хорошая спортивная злость. Какая она ни хорошая, а злость компромиссов не признает. Нет соревновательного опыта? Он и не нужен. Будут вам рекорды, Борис Иваныч Мухин, будут значительно раньше, чем вы ждете, если ждете их вообще от нескладного и нахального (по вашему мнению) парня, которого вы вчера еще и за человека-то не держали.
Шли с Фокиным домой, купили мороженое за семь копеек в картонном стаканчике - фруктовое, лучшее в мире. Фокин сказал невнятно, не выпуская изо рта деревянной лопатки-ложки:
- Ты на Бима не обижайся.
Получилось: кы на кина не окикася. Алику не впервой, понял.
- За что? - он сыграл недоумение, хотя прекрасно знал, что имел в виду Сашка Фокин.
Фокин доскреб палочкой остатки розовой жижицы, проглотил, причмокнул, с сожалением выбросил стаканчик в урну.
- Ну, Бим сказал: командный зачет. Это он в порядке воспитания, ты ж понимаешь.
Алик пожал плечами, помолчал малость, но не стерпел все-таки:
- А воспитывать меня поздновато. Да еще таким макаром. Человек, брат Фокин, любит, чтобы его хвалили. У него от этого появляется стимул еще лучше работать, учиться или там прыгать-бегать.
- Не у всякого появляется. Кое-кто нос задерет.
- Но не я, брат Фокин, не я, не так ли?
- Черт тебя разберет, Алька, - в сердцах сказал Фокин. - Мы с тобой два года дружим, как ты в нашу школу поступил. И до сих пор я тебя до конца не раскусил.
Алику польстила откровенность друга. Выходило, что он, Алик Радуга, личность загадочная, неясная, местами демоническая. Но для приличия решил отмести сомнения.
- Не такой уж я сложный. Парень как парень. И оттого, что прыгаю чуть лучше других, нос задирать не буду. Не в том счастье, Сашка... Вот ты спортом всерьез занимаешься. А зачем?
- Как зачем? - не понял Фокин.
- Очень просто. Хочешь стать чемпионом? В тренеры готовишься? В институт физкультуры двинешь?
- Ты же знаешь, что нет.
- Верно, ты на физтех пойдешь, у тебя физика - наиглавнейшая наука. Тогда зачем ты нервы в спортзале тратишь?
Фокин усмехнулся. Сейчас он чувствовал себя намного мудрее друга, который - хоть и считает себя гигантом мысли - вопросы задает наивные и нелепые.
- Если бы я нервы тратил, бросил бы спорт.