Любая, даже весьма слабая попытка выйти за рамки увиденного сценария будущего приводила к вязкому сопротивлению окружающей среды, вызывая ощущение раздвоения личности, и я, опасаясь за свою психику, позволял течению времени нести меня, как щепку среди волн. Только прямая угроза моей жизни заставила активно сопротивляться и впервые изменить ход событий. Именно с тех пор, все чаще и активнее вмешиваясь в прогнозируемые неведомо откуда взявшимся даром предстоящие события, я все реже и реже стал их предвидеть. Складывалось впечатление, что я подобно реакционной частице в жестко детерминированном мире неожиданно обрел гораздо большую степень свободы, чем полагалось по статусу, и теперь дар предвидения не поспевал за моими действиями, чтобы с абсолютной точностью спрогнозировать ситуацию, зато я наконец-то получил право широкого выбора и теперь мог определять направление жизненного пути по своему усмотрению.
Наверное, именно поэтому мой дар и не предупредил о ночных визитерах, ибо среди великого множества вариантов не смог выбрать наиболее достоверного.
Снилось мне, что сплю на диване, а кто-то, подсвечивая фонариком, осторожно ходит по комнате, хрустя монетами.
Затем в комнате зажегся свет, и этот кто-то с шумом уселся на груду золота.
- Вставай! - требовательно заявил незнакомый голос. И тогда я понял, что не сплю. Открыл глаза и тут же заслонил их ладонью. Как всегда при пробуждении среди ночи, электрический свет резал глаза.
- Здоров ты спать! - насмешливо произнес тот же голос. - Бандиты заберутся среди ночи в квартиру и зарежут во сне, как барана.
Зрение наконец адаптировалось, и я убрал ладонь от лица. Посреди комнаты на горе монет сидел Егор Долгушин и с издевательским прищуром разглядывал меня, демонстративно поигрывая в руке пистолетом с глушителем. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Даниил Коровин. Он с тупым недоумением смотрел не на меня, а на гору монет.
Страха я не ощутил. То ли спросонья не совсем осознал ситуацию, то ли за последние дни настолько привык к подобным передрягам, что перестал пугаться, то ли понимание моего дара наконец полностью овладело сознанием. Слишком часто меня хотели убить: в погребке "У Еси", на ипподроме, в переулке у травматологической больницы, на привокзальной площади - и наступил кардинальный перелом в психике. Перестал я бояться "мелких бесов", а заодно и смерти, уверовав в свою исключительность, как юнец в переходном возрасте.
- Это вы, что ли, резать собираетесь? - спросил я.
- Резать? - Брови Долгушина удивленно подскочили. - Зачем резать? Плохо ты о нас думаешь. У нас другая специализация. - Он направил на меня ствол пистолета. - Мы тебя просто тихонько застрелим. Пиф-паф, и все.
- Гы, гы! - раздельно проронил Коровин. Я перевел взгляд на него. Странно, зачем он из себя дебила изображает? По моим "данным", достаточно умный человек.
Иных Долгушин возле себя не держит.
- Нравится мне твой смех, - сказал я. - За ним чувствуется недюжинный интеллект.
Интеллект у него действительно был, и Коровин не потерял самообладания.
- Когда я засмеюсь во второй раз, - бесцветно сообщил он, - ты будешь уже трупом и не услышишь.
- Так за чем дело стало? - спокойно спросил я, хотя все же ощутил холодок в груди.
- Это мы всегда успеем, - ответил Коровин. Не чувствовалось в его голосе угрозы, наоборот, сквозило полное равнодушие к моей судьбе. Это было гораздо страшнее любых эмоциональных обещаний расправы и поколебало уверенность в моей неуязвимости. Оставалось надеяться, что ничто не отразилось на моем лице.
- Под подушкой пистолет искали? - спросил я и по ухмылке Долгушина понял, что наличие оружия они проверили в первую очередь. - Тогда, с вашего позволения, устроюсь поудобнее.
Я подоткнул подушку под подлокотник дивана, приткнулся к ней спиной и закинул ногу за ногу. Сидеть в одних плавках под пристальными взглядами киллеров не доставляло удовольствия, но выбирать не приходилось.
- Продолжим беседу?
- Продолжим, - кивнул Долгушин. Он зачерпнул рукой горсть монет, поднял повыше и высыпал на пол. Монеты со звоном раскатились в разные стороны.
- Золото настоящее?
- А ты на зуб попробуй.
- Веселый ты человек! - рассмеялся Долгушин. - Одного не понимаю, зачем тебе при таком богатстве наши деньги понадобились?
Он пнул ногой искореженный чемоданчик.
- Грош цена этому золоту, - презрительно изрек Коровин. - Ширпотреб по рублю кучка. Лох он самый натуральный. На квартиру его посмотри - нищета нищетой. Начинающий вокзальный щипач...
Не сводя с меня глаз, Долгушин поднял вверх указательный палец, погрозил, и Коровин осекся. Видимо, отрабатывал Долгушин версию, что я вокзальный вор, но что-то у него не сходилось. Хотел услышать мое мнение.
- Что это за монеты? - спросил он. - В утиль цветные металлы сдаешь? Я поморщился.
- Нумизмат я. Не корысти ради, а токмо души для.
- Нам что для, что бля, - скаламбурил Долгушин. - Если нумизмат, тогда почему все монеты одинаковые? Где взял, или сам на станке штампуешь?
- Скажу, не поверите.
-А вдруг?
- В карты выиграл.
В этот миг меня совсем некстати осенило - вспомнил, где видел подобные золотые монеты "One dollar". В компьютерной игре в преферанс. Надо же, откуда скопировали их "мелкие бесы"!
По лицам киллеров я понял, что моему честному признанию они не поверили ни на йоту. Да и кто бы поверил на их месте?
- А я думал, клад нашел, - съязвил Долгушин.
- Или банк ограбил, - скептически добавил Коровин. Я сделал вид, что обиделся.
- Что такое преферанс, знаете? Если покопаетесь в золоте, то найдете листочки с двумя пулями.
- Ну-ну, - криво усмехнулся Долгушин, делано осмотрелся вокруг и глубоко, до столешницы сломанного стола, пробороздил каблуком гору монет.
Получилось весьма удачно - два листочка с расчерченными мною пулями вывернулись поверх монет. Долгушин заломил бровь и поднял их за уголки.
- Ты считаешь это достаточным доказательством?
- Еще каким! - расплылся я в лучезарной улыбке. - Пересчитай монеты, один к одному дебит с кредитом сойдется. - Тут я вспомнил о монете у следователя Серебро и еще о той, которой расплатился с крабом за сигареты. Впрочем, вру. На две будет меньше. Пришлось за кое-какие услуги расплатиться.
Мои доводы зародили в киллерах некоторое сомнение. Они обвели взглядом пол, и Долгушин сунул листочки в карман. Так, на всякий случай. Не собирался он пересчитывать монеты, чтобы убедиться в моей правоте. Зачем, если он не верил, что золото настоящее?
Я недоумевал. Долгушин вел себя странно. При его профессии любые контакты с "клиентом" недопустимы - по всем канонам они должны были пристрелить меня во сне, забрать деньги и уйти, - а он заводит пространные разговоры... Вот Коровин реагирует правильно: скучно ему, переминается с ноги на ногу, однако шефу не перечит, блюдет дисциплину.
- Не пойму, что ты за фраер такой, - тихо сказал Долгушин, с прищуром глядя мне в глаза. - Порошин всех заложил - и мэра, и губернатора, а о тебе ни словом не обмолвился. Неужели ты и вправду - лох ушастый?
Я внутренне поежился, представив, что сделали киллеры с Порошиным. Ох, не зря я его тогда пожалел на привокзальной площади.
- И мэр, и губернатор тоже бы обо мне ничего не сказали.
- Да? - Долгушин продолжал сверлить меня взглядом. - А Харя, Краб, Каратист - это кто?
Не так уж и небрежно отнесся Долгушин к двум листкам сыгранных пуль преферанса, прочитал, кто играл.
- Кореша.
Я опять одарил Долгушина жизнерадостной улыбкой. Кажется, удачно ответил на его "фраера". Несмотря на мое аховое положение, ситуация начинала меня забавлять.