Я только-только вернулся от Тирекса, а ты еще не прибыл на «Трицератопс».
– Комов знал, что разговор записывается?
– Конечно, знал, – убежденно сказал Экселенц.
– И откуда он об этом узнал?
– Ну, не идиот же он, в самом деле, – шеф даже зафыркал. – Должен понимать, куда пришел.
– Тоже верно, – согласился Максим. – Я уже не спрашиваю, для чего ему понадобился альянс с нашей Конторой. Полагаю, ответа вы все равно не знаете.
– Правильно понимаешь, хотя кое-какие догадки у меня имеются, – сказал Экселенц. – Об этом будет отдельный разговор через пару дней, когда соберется Тайная Коллегия. Еще вопросы есть?
Максим подумал немного, потом сказал:
– И даже много. Например, почему идея нейтрализовать Бромберга появилась у Комова? Казалось бы, разрабатывать такие планы – святая обязанность Вышестоящей Организации.
Развеселившись, Экселенц посоветовал ему не быть ребенком. Соответствующие управления Вышестоящей Организации, сказал он, начали готовить мероприятия против Бромберга еще 31 мая, едва стало известно о возвращении Гурона. Предложив содействие, Комов только облегчил всем жизнь. Максим вдруг почувствовал себя первоклашкой, который сдуру ввязался в серьезные игры взрослых дядечек. Тем не менее, собравшись с духом, он продолжил вытягивать полезную информацию:
– Вы сказали, что нет доказательств перерождения Абалкина…
– Не совсем так, – Экселенц снова фыркнул. – Я сказал, что нет прямых доказательств. Вот, погляди…
Он достал из контейнера еще один кристалл. Судя по голографической этикетке, нанесенной на футляр, именно ради этих материалов накануне высаживался десант на Саракш.
Контрразведчики сумели заснять сцену медосмотра несколькими камерами и даже подсадили микрофон поблизости от дерева, под которым расположились Тристан и Гурон. Видеозапись показала, как врач снимает показания с приборов. Похоже, аппаратура дала непонятный результат. Тристан явно забеспокоился, повторил процедуру.
В это время атаковали аборигены. После первых же выстрелов Тристан упал, обливаясь кровью. Гурон молниеносно выхватил пистолет, уложив на месте трех оперативников, остальных расшвырял голыми руками. Имперцы отступили и потребовали сдаваться – все равно, мол, окружен и не сумеешь уйти.
Перезарядив оружие, Гурон стрелял на звук, одновременно пытаясь помочь Тристану. Видеозапись сохранила эпизод, когда раненный врач в бреду назвал имя и телефон Экселенца, а также пробормотал: «Сообщите в КОМКОН Экселенцу, что Седьмой – не человек…» Шокированный Абалкин растерянно пробормотал: «Не понимаю, кому сообщить?» Заглушенный пальбой ответ Тристана разобрать не удалось, но видно было, как Гурон кивает: дескать, понял.
Тут возобновилась атака. Отстреливаясь, Гурон пробивался к стоявшему на краю лесной полянки боту, взвалив на плечи бесчувственного Тристана. Имперские контрразведчики снова попытались взять его, и расстрелявший обойму Гурон вступил в рукопаную схватку, для чего ему пришлось бросить тело доктора. В последних кадрах камера записала старт бота и появление в лагере нового отряда сотрудников военной контрразведки.
Выключив голограф, Максим быстренько прокачал ситуацию в свете новых данных. Обычно такой анализ выполняют могучие стратегические программы, но сейчас вполне хватило и собственных мозгов. Получалось, что Экселенц снова прав: против Абалкина имелись только косвенные улики. Мало ли какие непонятные процессы могут протекать в организме, тем более – в организме, развившемся внутри саркофага-инкубатора.
И поведение Гурона тоже имело вполне тривиальное истолкование: бедолага пытался доказать свою человеческую сущность, тогда как болезненно мнительные осколки Галбеза интерпретировали его метания с позиций собственных предрассудков. А он, встречая на каждом шагу безумные препятствия, лишь сильнее злобился и под конец был уже готов шагать по трупам, как Антон Сорбин в Арканаре…
Хотя нельзя было исключить, что программа Странников все-таки заработала, и Жук В Муравейнике неотвратимо становился Хорьком В Курятнике. Косвенные улики – тоже улики, особенно если их так много. Взять для примера тех же голованов…
– Я запутался, – признался Максим.
– Ты не оригинален, – любимый и деликатный шеф не считал нужным утешать начальника головного подразделения. – Те, кто устроил нам эту ловушку, были профессионалами в своем деле.
Повздыхав, Максим намылился к себе в отдел, где наверняка накопилась масса текущих проблем. Он уже проткнул мембрану отработанным ударом кулака, но тут Экселенц приказал ему задержаться – по закрытой линии поступили срочные сообщения.
Дежурный по ИТПСП информировал, что доктор Бромберг потребовал всестороннего медицинского освидетельствования на предмет подтверждения его, Бромберга, дееспособности. Старика предупредили об опасности психозондирования, учитывая возраст и неуравновешенность менталитета, но Бромберг дал подписку, что идет на обследование по собственному настоянию. Текст завершался емкой фразой: «Ситуация под контролем».
Второй пакет файлов был отправлен с Тамира. Некто по имени Тифон докладывал, что Гурон согласился дать дополнительные показания, как только полегчает со здоровьем. Еще здесь был объемистый отчет медкомиссии, которая расписалась в собственном бессилии разгадать дикую пляску биофизических полей. Читать эту коллекцию специальных терминов они не стали.
– Какие еще дополнительные показания? – подозрительно проговорил Экселенц. – Нет, детки, он что-то замышляет… Мак! Немедленно на космодром и – туда. Ты знаешь Гурона лучше остальных, да и он тебя должен помнить.
Максим снова шагнул к двери, но остановился посреди кабинета и осведомился, как будет с Бромбергом. Экселенц пожал плечами, не отрывая взгляда от документов. Только процедил сквозь зубы:
– В ближайшую неделю он нас не побеспокоит. Тебе же сказано, что ситуация под контролем.
Когда Максим поднимался по эскалатору на крышу, и потом, уже в кабине флайера, перед его глазами упорно держалась очень яркая картина: Бромберг сидит, облепленный датчиками, а за пультом ментоскопа кровожадно ухмыляются головорезы из управления "Т". Что и говорить, в этом был элемент юмора – пусть несколько мрачного, но довольно изысканного. В известном смысле, конечно.
7. Земля-Тамир-Земля. 6 июня 78 года.
Сверху космодром КОМКОНа-2 напоминал громадную снежинку или распластавшегося спрута – от белого диска центральной стартовой позиции расходились дорожки, ведущие к резервным и вспомогательным комплексам. Сделав круг на малой высоте, Максим приземлился. Начальника отдела ЧР уже ждали. На ходу пожав всем руки, Максим направился к «Полумесяцу», но комендант ведомственного космопорта придержал его за рукав и кивком указал на «Барракуду».
– «Полумесяц» новее и комфортнее, – возразил Максим. – Ты же знаешь, я всегда летаю на нем.
– Сегодня сделай исключение, – посоветовал старина Бен-Джахид. – Друзья из соседнего ведомства дадут координаты финиша только для этого корабля.
– Совсем осатанели…
Продолжая чертыхаться, он поднялся в рубку и, перегнувшись через спинку пилотского кресла, запустил стартовый движок. Прокатилась волна знакомых ощущений, сопровождающих появление поля антигравитации. «Барракуда» плавно взмыла в небо. На высоте около ста километров информатор известил, что получены координаты точки выхода из подпространства.