Она склонила голову, но не сумела изобразить ничего, кроме скуки и полнейшего равнодушия. "Очевидно, она слишком бездарна, чтобы сделать печальное лицо", - подумал Монссон.Он прошел за ней по каменным ступеням лестницы рядом с верандой. Миновав большой мрачный зал, они вошли в огромную, забитую мебелью гостиную. Смешение стилей было поистине нелепым: сверхсовременная мебель соседствовала со старинными креслами с высокими спинками и чуть ли не античным столом. Она провела его в угол, где стояли четыре кресла, диван и гигантский стол, покрытый толстым стеклом, как видно, совсем новый и очень дорогой.- Садитесь, пожалуйста, - официальным тоном сказала она. Монссон сел. Таких больших кресел он в жизни не видел, а это оказалось к тому же настолько глубоким, что Монссон засомневался, сумеет ли он из него вылезти и снова встать на ноги.- А вы и в самом деле не хотите выпить?- В самом деле. Я не стану вас долго задерживать. Но, к сожалению, мне придется задать вам несколько вопросов. Нам, как вы понимаете, очень важно быстрее найти человека, убившего директора Пальмгрена.- Разумеется. Вы ведь полиция. Ну что я могу сказать? Это ведь все ужасно печально. Трагедия.- Вы видели лицо стрелявшего?- Конечно. Но все произошло страшно быстро. Никто сначала и не среагировал даже. Только потом пришла в голову ужасная мысль, что он мог и меня застрелить. И всех.- Вы никогда прежде не встречали этого человека?- Нет. У меня хорошая память на лица, но имена и прочее в этом роде я никогда не могу запомнить. В Лунде полицейский меня тоже спрашивал об этом.- Я знаю, но тогда вы, конечно, были взволнованы.- Вот именно, это же ужасно, - неуверенно сказала она.- Должно быть, в последние дни вы много думали о случившемся?- Конечно.- И вы хорошо видели этого человека. Вы сидели к нему лицом, и он оказался всего лишь в нескольких метрах от вас. Как он, собственно, выглядел?- Ну, как это сказать... У него был совсем обычный вид.- Какое он производил впечатление? Казался потерявшим самообладание? Или взвинченным?- Да нет, у него был совершенно обычный вид. Очень простой.- Простой?- Ну да, то есть он не из тех, с кем обычно общаешься.- Что вы почувствовали, увидев его?- Ничего, пока он не вынул пистолет. Тогда я испугалась.- Вы видели и оружие?- Конечно. Это был какой-то пистолет.- Не можете сказать, какого типа?- Я ничего не понимаю в оружии. Но это был какой-то пистолет. Длинный такой. Как в ковбойских фильмах.- А какое было выражение лица у этого человека?- Обычное. У него был совсем обычный вид, как я говорила. Одежду я рассмотрела лучше, но о ней я уже рассказала.Монссон не стал спрашивать о приметах. Она не хотела или не могла сказать больше того, что уже сказала. Он посмотрел по сторонам. Женщина заметила это и сказала:- Симпатичные кресла, и стол тоже, правда? Монссон кивнул и подумал, сколько все это стоило.- Я сама покупала, - с оттенком гордости сказала она.- Вы всегда здесь живете? - спросил Монссон.- А где нам еще жить, когда мы в Мальмё? - туповато ответила она.- А когда вы не в Мальмё?- У нас есть дом в Эсториле. Обычно мы там живем зимой - у Виктора было много дел в Португалии. И еще, понятно, есть представительская квартира в Стокгольме. - Немного подумав, она сказала: - Но там мы живем только тогда, когда мы в Стокгольме.- Я понимаю. Вы всегда сопровождали мужа в деловых поездках?- Да, когда речь шла о представительстве. Но на переговоры не сопровождала.- Я понимаю, - повторил Монссон.Что он понимал? Что она работала куклой, на которую можно было вешать дорогие и недоступные простому человеку тряпки и украшения? Что у таких, как Виктор Пальмгрен, жена, вызывающая всеобщее восхищение, входит в список необходимых вещей?- Вы любили своего мужа? - вдруг спросил Монссон.
Она не удивилась, но медлила с ответом.- Любить - это так глупо звучит, - наконец сказала она.Монссон вынул одну из своих зубочисток, положил в рот и принялся задумчиво жевать.Она удивленно воззрилась на него. Впервые за все это время на ее лице отразилось что-то похожее на неподдельное чувство.- Почему вы ее жуете? - с любопытством спросила она.- Дурная привычка. Приобрел ее, когда бросил курить.- А-а, - сказала она. - Вот оно что. А вообще у меня есть сигареты и сигары. Вон там, в шкатулке на столике.Монссон с секунду рассматривал хозяйку. Потом начал с другой стороны.- Этот ужин был ведь почти деловой встречей, не так ли?- Да. Днем у них было заседание, но я в нем не участвовала. Я тогда дома переодевалась. До этого был деловой ленч.- Вы не знаете, о чем шла речь на заседании?- О делах, как обычно. О каких - точно не знаю. У Виктора всегда было много всяких идей и планов. Он сам так всегда говорил: "У меня много идей и планов".- А из тех, кто во время ужина сидел за столом, вам все знакомы?- Я с ними встречалась время от времени. Хотя нет, не со всеми. Секретаршу, с которой был Хампус Бруберг, я раньше не видела.- А с кем из них вы особенно хорошо знакомы?- Особенно ни с кем.- И с директором Линдером тоже? Он ведь живет здесь, в Мальмё.- Иногда встречались на официальных приемах.- Но частным образом не общались?- Нет. Только через моего мужа.Она отвечала монотонно и сидела с совершенно безучастным видом.- Ваш муж произносил речь, когда в него стреляли. О чем он говорил?- Я не прислушивалась. Поблагодарил за внимание, за хорошее сотрудничество и прочее. Ведь за столом были только те, кто у него работал. Кроме того, мы собирались на время уехать.- Уехать?- Да, отдохнуть на западном побережье. У нас дача в Бохуслэие, я совсем забыла о ней сказать. И потом мы должны были ехать в Португалию.- Значит, ваш муж на какое-то время расставался со своими сотрудниками?- Вот именно.- И с вами тоже?- Что? Нет, я должна была ехать вместе с Виктором. Мы собирались потом поиграть в гольф. В Португалии.Ее безразличие мешало понять, когда она лгала, когда говорила правду, и своих чувств, если только они у нее были, ничем не проявляла.Монссон выкарабкался из финского суперкресла и сказал:- Спасибо, не смею вас больше задерживать.- Очень мило с вашей стороны.Она проводила его до ворот. Он не решился обернуться и еще раз взглянуть на этот злосчастный дом. Они обменялись рукопожатием. Ему показалось, что она держала свою руку как-то необычно, но только уже садясь в машину, Монссон сообразил: она ожидала, что он ей поцелует руку. У нее была узкая ладонь, длинные, тонкие пальцы.На улице красного "ягуара" уже не было.
VIII
Мартин Бек спал тяжелым сном без сновидений и проснулся только в пять минут десятого.Когда стоял под душем, зазвонил телефон. Звонил долго, пока Мартин Бек не закрутил кран, завернулся в простыню и подошел к столику.- Слушаю, - сказал он.- Это Мальм. Как дела?Как дела. Вечный вопрос. Мартин Бек наморщил лоб и сказал:- Пока трудно сказать. Мы только что начали.- Я звонил тебе в полицию, но там оказался только этот Скакке, - словно жалуясь, сказал Мальм. - А ты что, спал? Ты должен взять преступника немедленно. На меня нажимают и шеф и министр. А теперь еще и МИД подключился. - Мальм говорил громко и торопливо, явно нервничая, но это за ним всегда водилось. - Поэтому его нужно взять быстро. Немедленно, как я сказал.- А как это сделать? - спросил Мартин Бек.Главный инспектор оставил вопрос без ответа, как и следовало ожидать, ибо его знания практической полицейской работы были почти равны нулю. Да и администратором он оказался не ахти каким. Вместо этого он спросил:- Наш разговор идет через гостиничный коммутатор, наверное?- Я полагаю, что да.