Интересно кто?
- Жалко тебе? - заныл Лазер больше по инерции. - Она ж бесхозная! Ни дома, грят, ни семьи.
Стало быть, вроде рабыни: никто не вступится. До законов сейчас как до неба, а потому хозяин - бог. И если нет собственных тормозов...
- Ты перепутал эпохи, - сказал я. - Тут даже не крепостное право. А моего гостеприимства хватает лишь, чтобы не вышвырнуть тебя в окно.
Кстати, лететь ему пришлось бы долго. А потом еще не один километр грести вдоль обрыва - не всякий сдюжит. Но это уж не моя вина.
Однако Лазер подозрительно хорошо осведомлен о моих повадках. А попросить лишний раз ему не в тягость, даже когда шансы близки к нулю.
- Чё-то не врубаюсь, - признался он. - От нее убудет, что ль?
Все ж несло от Лазера!.. По-моему, даже мысли его протухли.
- Ты по субботам моешься или еще чаще? - спросил я. - О дезодорантах-то хоть слыхал? Она ж в этом такая привереда! Не ровен час и стошнить может.
На сей раз Лазер обиделся: не на меня ведь, другое дело. Разом помрачнел, точно грозовая туча перед дождем. И чем разразится?
- Одна курва тож из себя строила, - скосив рот набок, прогундел он. - Так ее, вишь, водярой умыли - царской. Теперь больше раза никто не глянет, и то, грят, много!
Еще промах. Кто же, пребывая в гостях, посягает на хозяйское добро?
А тот случай я помнил: жуткое дело. Была б уверенность, что это работа Лазера, сделал бы для него исключение и даже шанса бы не оставил. То есть в море бы он попал, но вот плыть смог бы разве что вниз, как топор.
- Это ты мне говоришь? - спросил я, точно завзятый гангстер.
Фраза ли подействовала, интонация ли, но Лазер тотчас втянул голову в плечи, забегал глазками по сторонам. А я уже выбирался из-за стола, распрямляясь во весь рост.
- Ну чё ты, чё ты? - заскулил Лазер, вжимаясь в кресло. - Не понял что ль: шутка это!.. Разве ж не знаю я, кто в доме хозяин? Все путём, расслабься! Что твое - свято. Кто ж спорит?
Со страху или случайно, но гаденыш нашел слова, позволявшие выйти из ситуации без потерь. Покачавшись, будто в раздумье, я опустился обратно.
Лазер выдохнул с облегчением, но тут глянул мимо меня, и на его лице вновь проступил страх. И было от чего: в гостиную вступал Хан, помесь ирландского волкодава и кавказца (овчарки, разумеется), "с загадочной и дикою душой". Размерами пес превзошел гигантов родителей и, как положено полукровке, был поумней любого аристократа. К тому ж я поднимал Хана по особым методикам, способным даже из недомерка сотворить исполина. А затем не столько дрессировал, сколько тренировал, наращивая на громадный костяк пласты массивных мышц, совершенствуя врожденные рефлексы и формируя новые, удивительные в нормальном звере. Пожалуй, Хан вырос слишком смекалистым для собаки. Это не сделало его менее преданным, но перевело скорее в разряд друга, нежели слуги, - слишком он стал самостоятельным. И сейчас Хан глядел на чужака пристально, точно на будущую добычу. Даже не стал подходить, чтобы обнюхать, - издалека все учуял, распознал.
- Чё это он? - шепотом спросил Лазер. - Смотрит!.. Разглядев гостя в подробностях, Хан перевел взор на меня.
- За ошейником пришел? - спросил я. - Ну, неси. Как и я, пес не терпел на себе лишнего. Но при посторонних скандалить не стал, покладисто сгонял за удавкой, изображая из себя вышколенную собачку. Ошейник я у Хана принял, однако надевать на него не стал, небрежно бросил рядом с трюфельной коробкой.
- Потом, - сказал псу. - Гуляй!
Вот теперь ему впору было недоуменно пожать плечами. Но Хан лишь глянул на меня с укоризной и убрался, мерно клацая по паркету. Эта вещица ему и даром не нужна.
Зато у Лазера разгорелись глаза. Сейчас же он подхватил ее со стола, принялся вертеть перед собой, ухая, точно уэллсовский марсианин. Почему-то здешние бандюганы с ума сходили по ошейникам.
А мой на самом деле хорош: составлен из бронепластиковых сегментов, изнутри подбит мягкой кожей, снаружи усыпан разноцветными шипастыми кристаллами.
- Нравится? - нехотя сказал я.
-А то!
- Ну, возьми.
Лучше бы, конечно, махнуть на его браслетик.
- Закон гостеприимства, да? - ухмыльнулся Лазер, поспешно напяливая ошейник на себя. - Классная штука!
- Для гостей, - буркнул я.
А про себя добавил: "Бойся данайцев". Хотя кто их сейчас боится? Во всяком случае, не Лазер. Правда, он и дареному коню смотрит в зубы, но вовсе не потому, что тот - троянский. Продешевить боится.
- Небось у самого и получше есть? - завистливо предположил он.
- А ты хотел, чтоб я оставил себе поплоше?
- Будто от меня что зависит!
- Кто желает слишком многого, - изрек я, - часто остается ни с чем.
- Это ты к чему? - удивился Лазер.
- К тому, что больше ничем порадовать не могу - хватит с тебя ошейника. А дело свое разгребай сам.
- Это окончательно? - спросил он упавшим голосом. Ведь так хорошо начиналось!
- Ты же знаешь: я не торгуюсь.
И подбородком указал на дверь. Угощение выставил, подарком наделил - чего еще? Дожевывая конфету, Лазер поднялся, забросил рюкзачок за плечи.
- Гляди не пожалей! - оставил он за собой последнюю фразу, прежде чем потопать к выходу. - Потом поздно будет.
Почему-то для таких шибздиков очень важно уйти красиво. А я смотрел на оставляемые Лазером следы едва не с болью. "На пыльных тропинках", да? Уж мы везде сумеем наследить. Дезинфекция, дезинфекция!..
Нетрудно угадать, куда Лазер двинется дальше, - точнее, к кому. Собственно, вариантов у него оставалось мало. Проводив гостя камерами до самой ограды, я снова поручил страж-систему Дворецкому и направился во внутренний двор, отделенный от комнат прозрачной стеной.
С этой стороны дома вполне хватило места для бассейна с трамплином и небольшого солярия. От чужих взглядов и прицельной стрельбы дворик заслоняло здание, от ненастья спасала раздвижная крыша. А взобраться сюда по каменному отвесу сумел бы разве альпинист.
Иногда, если жизнь становилась совсем уж пресной, я сигал с обрыва ласточкой, чтобы на секунды ощутить себя Ариэлем. И врезался в прозрачную воду, с восторгом ощущая удар. После такой встряски снова хотелось жить, а раздражение будто смывалось тугими струями. Затем из Ариэля я обращался в Ихтиандра (уж воздадим должное Беляеву), для чего в укромной, заросшей водорослями нише были припасены ласты, шлем-маска и, увы, акваланг.
Сегодня я не стал бросаться со скалы, однако в море искупался, решив совместить удовольствие с делами. Погрузился на пару десятков метров, куда едва достают солнечные лучи, где тишина и покой, лишь бесшумно снуют пестрые рыбины да шелестят крабы по песку. Здесь кипела другая жизнь, точно на иной планете. Придонные скалы, заросшие пышными водорослями, стояли так густо, что я будто парил по ущелью, почти касаясь плечами стен, и были изъедены таким количеством гротов, пещерок, нор, что на их обследование ушли бы годы. Самые живописные я, конечно, не оставлял без внимания, забираясь иной раз в такие теснины, что баллон приходилось толкать перед собой. Сокровищ, правда, не находил, зато под берегом обнаружил места, вполне пригодные для убежищ. А пару пещерок даже обустроил - "на случай войны". Тем более что войны нынче затеваются без объявления.
Вообще, мои изыскания чреваты. Конечно, тут не тропики, и прежде под водой можно было нарваться лишь на ската-хвостокола, зарывшегося в песок, или на скорпену, то бишь банального морского ерша с ядовитыми колючками. Или на морского дракончика, самую опасную из местных тварей. А здешняя акула, катран, - и вовсе смех. Но иной раз за камнями, на грани видимости, мне чудилось странное: то ли мерцание, то ли мелькание - и сердце сжимало холодом.