- Теперь смотрите, - сказала Бу, когда все собрались на той части внутренних террас, что спланировал декан Фестл. - Смотрите на узоры. Смотрите на цвета камней.
- Цвета ничего не значат, - заметил один нюр.
- Цвета в узор не входят, Бу, - проговорил другой.
- А если бы входили? - парировала Бу. - Смотрите!
И нюры, привыкшие молчать и повиноваться, посмотрели.
- Надо же! - воскликнул один из них спустя пару минут. - Вот так чудеса!
- Только гляньте! - сказал Ко, лучший друг Бу. - Через весь Деканов узор проходит сине-зеленая спираль! А вон пять красных железняков вокруг желтого песчаника - точно лепестки.
- А весь этот участок бурого базальта - он пересекает… настоящий узор, да? - спросила маленькая Га.
- Он составляет новый узор. Другой, - ответила Бу. - Может, даже имманентный и несказуемый.
- Да ну тебя, Бу, - фыркнул Ко. - Ты у нас что - профессор?
Все посмеялись, но Бу слишком разнервничалась, чтобы понять, как нелепо себя ведет.
- Нет, - ответила она, - но ты глянь на тот сине-зеленый камень, последний в спирали.
- Змеевик, - поправил Ко.
- Я знаю. Но если Деканов узор что-то означает - а декан сам сказал, что эта часть значит "Я красиво укладываю камни", - может, сине-зеленый камень есть другое слово? С другим значением?
- Каким значением?
- Не знаю. Думала, ты мне скажешь. - Бу с надеждой глянула на Уна, пожилого нюра. Он охромел еще в юности, во время обвала, но так здорово наловчился ровнять мелкие узоры, что облы оставили его в живых.
Ун поглядел на сине-зеленый камень, потом на спираль из сине- зеленых камней и наконец медленно проговорил:
- Быть может, это значит: "Нюра раскладывает камни".
- Какая нюра? - поинтересовался Ко.
- Бу, - ответила малышка Га. - Это она положила тот камень.
Бу и Ун широко открыли глаза, показывая "нет".
- Узоры вообще не говорят о нюрах! - воскликнул Ко.
- Может, цветные узоры говорят, - предположила Бу, быстро-быстро моргая от возбуждения.
- "Нюра", - прочел Ко, следуя за сине-зеленой кривой всеми тремя глазами, - "нюра раскладывает камни прекрасно в неуправляемой кривизне" - надо же, как закручено! - "в неуправляемой кривизне пред…" чего-чего? А, вот, - "предвосхищая видимое".
- Видение, - поправил Ун. - Видение… последнее слово мне незнакомо.
- И вы видите это все в цветах камней? - спросила пораженная Га.
- В цветных узорах, - ответила Бу. - Они не случайны. Не бессмысленны. Все это время мы не просто укладывали камни в узоры, придуманные облами и сделанные нами, но и творили свои узоры, нюрские узоры, со своими значениями. Смотрите же, смотрите!
И привычные к молчанию и повиновению нюры замерли, глядя на узоры нижних террас Облинг-колледжа. Они видели, как из сложенных по размеру и форме камней и галек складываются квадраты, прямоугольники, треугольники, многоугольники, зигзаги и прочие фигуры величественной красоты и большой значительности. А еще они видели, как цвета камней складываются в иные узоры, менее совершенные, подчас только лишь намеченные - круги, спирали, овалы и сложные криволинейные фигуры и лабиринты великой и непредсказуемой красоты и большой значительности. Там широкая петля белых кварцитов пересекала параллельные прямые из ромбов в четверть ладони; здесь раздел ромбоидов в пол-ладони становился частью огромного полумесяца из бледного-желтого песчаника.
Оба узора существовали совместно - уничтожали они друг друга или складывались? Если постараться, можно было видеть одновременно оба.
- Неужели мы сделали это все, даже не зная, что творим? - спросила малышка Га после долгой паузы.
- Я всегда следил за цветами камней, - тихо признался Ун, глядя в землю.
- Я тоже, - проговорил Ко. - И на фактуру тоже. Это я начал вон ту загогулину в Хрустальных Углах.
- Он указал на очень древний и славный участок террас, распланированный еще великим Охолотлем. - В прошлый год, после большого разлива, когда столько камней унесла вода, - помните? - я принес аметисты из пещеры Уби. Люблю лиловый! - Он вызывающе огляделся.
Бу смотрела на кружок гладких бирюзовых галек, притулившийся в углу системы переплетающихся прямоугольников.
- Мне нравится сине-зеленый, - прошептала она. - Мне нравится сине-зеленый. Ему нравится лиловый. Мы видим цвета камней. Мы создаем узоры. Наши узоры прекрасны.
- Может, стоит сказать профессорам? - предложила малышка Га. - Может, они нам дадут еще еды?
Старый Ун широко открыл все свои глаза.
- Даже слова сболтнуть не вздумай! Профессора не любят, когда узоры меняются. Ты же знаешь, они тогда страшно нервничают. Может, они разнервничаются и нас накажут.
- Мы не боимся, - прошептала Бу.
- Они не поймут, - сказал Ко. - Они не смотрят на цвета. Они не слушают нас. А если бы и слушали, сказали бы, что нюрья болтовня ничего не значит. Разве нет? А я пойду в пещеры, принесу еще аметистов и закончу свою завитушку. - Он указал на Хрустальные Углы, где работы пока не начинались. - Они даже не заметят.
Маленький блитик, сын Га и профессора Эндла, выкапывал гальки из Вышнего Треугольника; пришлось его отшлепать.
- Ох, ну он и облблит! - вздохнула Га. - Что мне только с ним делать?
- В следующем году пойдет в школу, - сухо ответил Ун. - Там с ним разберутся.
- А что мне без него делать? - спросила Га.
Солнце поднялось уже высоко, и профессора выглядывали из окон своих спален. Им бы не понравилось, что нюры бездельничают, а уж маленьких блитов на террасы и вовсе не допускали. Так что Бу и все остальные торопливо разошлись по гнездам и мастерским.
Ко в тот же день отправился в пещеру Уби вместе с Бу. Вернулись они с мешками, полными аметистов, и несколько дней трудились, довершая завитушку, которую назвали Лиловые Волны, при починке Хрустальных Углов. Ко был счастлив; он пел за работой, шутил, а ночами они с Бу занимались любовью. Но Бу оставалась задумчива. Она все изучала цветные узоры на террасах и, чем дальше, тем больше находила незримых мозаик, полных идей и значений.
- И все они о нюрах? - спрашивал старый Ун. Артрит не позволял ему подниматься на террасы, но Бу всякий вечер докладывала ему о своих открытиях.
- Нет, - отвечала Бу, - все больше о нюрах и облах вместе. И о блитах тоже. Но делали их нюры. Так что узоры совсем другие. Узоры облов никогда нюров не касаются - только самих облов и того, что делают облы. А когда начинаешь читать цвета, такие интересные вещи видятся!
Бу была так многословна и убедительна, что другие нюры Облинга принялись изучать цветные узоры и читать их значения. Практика эта перекинулась на другие гнезда, а потом и на другие города. Вскоре нюры вдоль всей реки узнали, что их террасы полны удивительных многоцветных мозаик и поразительных записей о нюрах, облах и блитах.
Многих нюров, однако, сама идея выводила из себя. Они упорно отказывались различать цветные узоры или признавать, что цвет камня может иметь хоть какое-то значение. "Облы уверены, что мы ничего не изменим, - говорили эти нюры. - Мы их нюроблы. Они полагаются на нас, надеясь, что мы будем поддерживать в порядке их узоры, и успокаивать блитов, и сохранять спокойствие, чтобы они могли заниматься важной работой. Если мы начнем изобретать новые значения, менять привычки, нарушать узоры - чем это все кончится? Это просто нечестно по отношению к облам!"
Но Бу таких речей слушать не желала. Жар открытий переполнял ее. Она уже не слушала молча - она говорила. Она говорила, бродя от мастерской к мастерской. А однажды вечером, набравшись храбрости и повесив на шею шнурок с кусочком бирюзы, который она называла своим собственным камнем, Бу поднялась на террасы.