Это я визуальный ряд известной телерекламы цитирую — ее на нашей базе частенько прокручивали, пока телецентр еще функционировал.
— Может, того?.. – буркнул коренастый медик. Очевидно, известие о том, что вирус убивает сразу, ему тоже не понравилось.
— Мозги включи. Топлива даже на взлет не хватит.
— Е-мое. Так и знал, что это паршивая затея.
— Пасть закрой. Кто тут главный?!
— А разве вы не посмотрите на вирус, не сделаете пробы воздуха? – вмешался в перепалку коллега Малинин.
— Да, – поддержал я, – кто знает, господа, возможно, этот вирус давно известен науке? В таком случае, вам не составит труда его уничтожить.
Тощий уставился на меня так, словно увидел впервые.
— Я туда не сунусь! – замотал головой доктор с бычьей шеей.
— Еще как сунешься! – возразил тощий и поинтересовался хмуро: — На базе еще кто-нибудь есть?
— Всех поразил вирус, – с грустью в голосе поведал я. – Мы с коллегой Малининым были в рудном тоннеле, а когда выбрались на поверхность, он уже разбушевался.
— Вирус? Разбушевался?
— Он уничтожает все живое, – подтвердил я.
— И неживое, – уточнил коллега Малинин. – На время.
Повисла пауза. На лице главного медика — так он сам себя отрекомендовал, и я сразу понял, что это очень солидный и знающий специалист — отразились тяжелые раздумья. Затем он проговорил:
— Показывайте ваш вирус. Только вы пойдете впереди. Мы чуть сзади. На всякий случай…
Мы с коллегой Малининым неразлучные друзья. Когда его только привезли на базу, он почти не говорил, а когда говорил, сильно заикался — как потом выяснилось, путал гласные с согласными. На базе он оттаял душой, все больше раскрывался как личность. А когда, наконец, заговорил связно после очередной порции мрака, выяснилось, что это интеллигентнейший человек, большой любитель Кафки и Мольера, доведенный до отчаяния людской злобой и непониманием. И я в очередной раз понял, что даже в увечном рассудке может скрываться красота…
Пока мы шли по пустым коридорам базы, главный медик все время расспрашивал, где мы держим торийную руду, много ли у нас ее, хорошо ли работает автопогрузчик в стыковочном отсеке. Я охотно отвечал на вопросы. А коллега Малинин делился с врачами техническими сведениями о том, какова мощность автопогрузчика, на каком заводе сконструирован наш агрегат и даже, в каком году началось массовое производство подобных моделей.
Меня всегда поражала энциклопедичность знаний моего друга. В отличие от коллеги Малинина, я не мог запомнить самые простые вещи. До прибытия на базу, к примеру, все время забывал, в каком году родился. Помнил только число и поэтому день рождения отмечал каждый месяц. С одной стороны это хорошо и даже очень здорово, но с другой — к моменту прибытия на базу мне, по моим подсчетам, сравнялось триста пятьдесят шесть, а это для работника рудной добычи слишком много. Пришлось в анкете скинуть двести шестьдесят шесть. Получилось ровно девяносто. Мой работодатель не возражал. Даже напротив — очень смеялся и сказал, что я замечательно выгляжу для своих лет…
По стенам расползалась медлительная серость, тянула щупальца, вяло превращала камень в истонченную временем труху. А дальше разливалась одна только черная пустота — там, где, по идее, должно было находиться продолжение коридора, но не было ничего. Из темного провала тянуло мертвенной сыростью.
Увиденное навевало на неподготовленный разум такую стойкую жуть, что всякому человеку хотелось немедленно развернуться и бежать без оглядки. Только куда бежать — маленькую базу торийных старателей бездна поглотила почти полностью. Позади осталось несколько складских помещений, стыковочная площадка, лента автопогрузчика и рудный тоннель, где мы обычно трудились с коллегой Малининым.
Медики стояли и заворожено наблюдали, как лампа дневного освещения на потолке покрылась похожим на изморозь налетом и начала стремительно тускнеть. Как будто тлеющий в ней огонек жизни душила серая мгла.
Знаю почти наверняка, что они думали в этот момент: «То же будет и с нами».
— Это что такое? – проговорил медик с бычьей шеей.
— Мы полагаем, уважаемые господа, что это вирус, – с тех пор, как начал говорить, Малинин всегда отличался изысканной вежливостью.
— Спасибо, коллега, – поддержал я его. – Вирус, пожирающий все живое.
— И неживое. – Уточнил Малинин.
— Спасибо, коллега.
— Не за что, коллега.
— Какой же это вирус?! Это не вирус. Это трендец.
— Я бы не был столь категоричен, – отозвался Малинин.
— Вы абсолютно правы, коллега.
— А ну-ка, придурки, – главный медик вдруг извлек из-под халата пистолет. – Мы сматываемся. Где у вас склад с горючкой?
— Склад был там, – снова проявил готовность помочь предупредительный Малинин и указал на черный провал.
— Спасибо, коллега, – отозвался я, – очень любезно с вашей стороны помочь этим скверным докторам. Я обернулся к медику с бегающими глазками. – Вы же не станете угрожать нам этим страшным оружием?
— Ничего, коллега, – заговорил Малинин. – Я видел в своей жизни людей по-настоящему скверных. Эти люди не такие. Они работники медицины. Наверное, они собираются, если потребуется, даже силой принуждения спасти нас от скверного вируса. Но, право слово, мы и сами готовы помогать вам.
— Вот и отлично, – кивнул тощий. Видимо, он решил, что перегнул палку, и сунул пистолет обратно под халат. – Двигаем отсюда. Пока нас не накрыло.
И мы направились обратно.
— Почему вы не вызвали спасателей?! – поинтересовался главный медик. Я заметил, что в голосе у него появились истерические нотки. Я такие вещи сразу улавливаю. Сам раньше был склонен к истерикам. Еще до прибытия на базу.
— Доктор всегда придет на помощь, – процитировал Малинин известную телерекламу.
— Вы абсолютно правы, коллега, – поддержал я его. – Доктор службы ноль три с вами всегда, даже когда ваша жизнь висит на волоске, даже в обстоятельствах, которые вам кажутся фатальными. Обратитесь в службу ноль три — и вы, и ваши близкие немедленно получите помощь и поддержку высококлассного специалиста.
Повисла пауза.
— Вы что, дебилы?! – Тут доктор с бычьей шеей схватил коллегу Малинина за воротник и встряхнул.
— Я бы так не говорил, – осторожно отозвался тот, болтая в воздухе ногами.
Раньше, когда я еще не работал на базе, злые люди часто называли меня «дебилом». За то время, что я провел на Глуце, я привык к уважительному отношению со стороны коллег и персонала базы, и на оскорбление отреагировал болезненно. От обиды едва не прослезился. Но мне, все же, удалось взять себя в руки. Правда, для этого я вцепился зубами в ладонь, так, что едва не прокусил ее до крови.
— Да, уровень интеллекта у нас весьма небольшой, – сказал я тихо. – Во всяком случае, так написано в наших анкетах. Другие на эту работу не соглашаются. Говорят, здесь торийная пыль, опасная для здоровья. Но платят нам хорошо. Да и пыль эта опасна не для всех, я так думаю.
— Он думает, – главный доктор скривился. – Ты понял, Тео, где мы оказались?
— В дурдоме! – откликнулся Тео, обладатель бычьей шеи и вспыльчивого характера, – занесло, мать твою…
— Так вас зовут Тео, – догадался я, – очень приятно познакомиться. Я Антон Сергеевич Горский, младший сотрудник пятой рудной корпорации, бурильщик пятого разряда. Мой коллега — Виктор Львович Малинин, младший сотрудник пятой рудной корпорации, бурильщик пятого разряда.
— Ты что, издеваешься? – Бычья шея и плоское лицо оказались от меня в непосредственной близости.