- Коррину это не поможет, - мрачно заметил Стэммел. - Спасибо за помощь, Коула.
- Не за что. Как видишь, я еще на что-то гожусь. Жаль, что нам, видимо, уже никогда не узнать, кто из них так избил ее.
- Вот ведь мерзавец! - не сдержался Стэммел. - А я-то хорош. Надо было эту падаль уже давно выгнать в шею!
Коула легко погладила его по плечу:
- Нет, Маттис Стэммел, ты не такой. Ты не позволишь себе выгнать новобранца только на основании своих ощущений. Тебе нужен убедительный, законный повод. Такой уж ты уродился. Ладно, я пошла докладывать об осмотре. Не волнуйся за девушку, она скоро поправится.
- Надеюсь. Знаешь, Коула, я даже боюсь поверить, но эта девчонка... она не просто исполнительный новобранец, она в будущем - отличный солдат... Нет, мне кажется, она напоминает и становится день ото дня все более похожей на нее... на Тамаррион.
Коула внимательно поглядела на него:
- Правда? Я-то ее видела только в этих синяках. Что поделать, Стэммел, трудно уберечь лучших. В долгой гонке почему-то побеждают не они...
- Я знаю. Но в этой девчонке есть что-то такое... какая-то особая твердость...
- Хорошо, если так. По крайней мере ей будет легче прийти в себя после этого случая. Да и вообще... Ничто не могло сломить Тамаррион... Ладно, поживем - увидим. Пойду докладывать...
6
К возвращению капитана Валичи Паксенаррион уже была на ногах, хотя ее правый глаз по-прежнему ничего не видел из-за огромного, распухшего кровоподтека. Стэммел не разрешал ей возвратиться в казарму, желая получше подлечить ее, да и не считая разумным, чтобы Пакс общалась с сослуживцами до того, пока командующий когортой новобранцев не поговорит с ней сам. Против ожидания, капитан Валичи вынес решение на основании рапортов Седжека и Стэммела, а также долгих разговоров с обоими офицерами и, разумеется, со свидетелями. Он также перекинулся парой слов со Стефи и явно для проформы - допросил Коррина. До Пакс очередь так и не дошла. Через несколько дней после возвращения Валичи Майя передала ей приказ Стэммела прийти в казарму.
Было раннее утро, и Паксенаррион поторопилась исполнить распоряжение, чтобы сразу же после завтрака присоединиться к своему взводу. Она с радостью облачилась в принесенную ей Майей новую, заботливо подогнанную по фигуре форменную тунику.
Едва Пакс переступила порог казармы и, провожаемая взглядами, молча подошла к своей койке, чтобы положить в тумбочку вещи, как послышался сигнал к общему построению.
На плацу перед строем возвышался наспех сколоченный грубый дощатый помост. Слева от него стояли свидетели и офицеры, а справа - с десяток солдат из комендантского взвода. Судя по курившейся за ними жаровне, кнуту в руках одного из них и большой бритве у другого, а также по выражениям их лиц, хорошего от этих ребят ждать не приходилось. Пакс с удивлением увидела среди них того черноволосого стражника, который, как мог, старался поддержать ее - морально и физически, - пока она была в карцере и в кандалах.
Раздался звон кандалов - это охрана вывела на плац Коррина и Дженса, но Пакс вздрогнула от воспоминаний о том, как цепи звенели на ее руках и ногах. Нет, ни жалости, ни сочувствия к Коррину у нее не возникло. Просто она предпочла бы избить его сама, а не просто наблюдать, как он тащится по брусчатке плаца, звеня кандалами.
Заключенных провели перед всем строем; Дженс почти висел на руках конвоиров и отвратительно хныкал; на лице Коррина появились синяки, которых раньше не было. Видимо, стражники за что-то отделали его, подумала Пакс, даже не предполагая, что это могла быть месть за нее. Наконец конвой остановился у помоста.
На середину плаца вышел капитан Валичи - невысокий, казавшийся почти квадратным в доспехах, - и, обращаясь к строю, сказал:
- Солдаты, вы созваны для того, чтобы присутствовать при публичном наказании двух бывших новобранцев из нашей когорты. За их преступления они отчислены из когорты и после наказания будут отведены за пределы владений герцога. Если любой из них когда-либо появится в пределах этих границ - он будет схвачен и подвергнут наказанию, которое определит его высочество. Если кто-либо из вас, знающих их в лицо, увидит их в пределах этих границ, ему надлежит немедленно доложить об этом командованию. Преступления этих двоих хорошо известны большинству из вас, и все же я повторю. Итак, Коррин Материт был обвинен (и вина его доказана) в соучастии в нападении на другого новобранца...
- Неправда! - взвыл Коррин. - Я не виноват...
Прежде чем капитан Валичи повернул голову в его сторону, удар эфесом меча заставил Коррина заткнуться.
- ...в сговоре с Дженсом Хэнокенссоном с целью помешать раскрытию преступления, - продолжил капитан. - Кроме того, оба лгали перед свидетелями, затрудняя расследование. И все же все свидетельские показания и улики сходятся на том, что Коррин Материт напал на Паксенаррион, дочь Дортана, и нанес ей тяжкие телесные повреждения, а также проинструктировал Дженса Хэнокенссона предупредить его о приближении кого-либо из командиров. Кроме того, он пытался склонить капрала Стефи из когорты Доррин к лживому объяснению случившегося. При этом Коррин воспользовался тем, что капрал Стефи временно не отвечал за свои поступки, видимо, вследствие какого-то наркотического или магического воздействия. У нас нет доказательств или улик, свидетельствующих о том, что это воздействие в той или иной мере произвели подсудимые. Дженс Хэнокенссон обвиняется в заговоре с Коррином с целью сокрытия преступлений последнего. На обоих подсудимых получены плохие характеристики от командования когорты. Итак, на основании проведенного следствия я, полномочный представитель герцога Пелана и командир когорты новобранцев, оглашаю следующий приговор: для Дженса Хэнокенссона - пять ударов плетью, - Дженс застонал, - бритье головы и изгнание. Для Коррина Магерита - герцогское клеймо на лбу, сорок ударов, бритье наголо и изгнание.
Коррин задергался, словно надеясь вырваться из оков и прочной хватки конвоиров.
- Привести приговор в исполнение! - скомандовал капитан Валичи.
Обвиняемых подняли на помост и, развернув лицом к строю, сорвали с них форму. Стражники поставили Дженса на колени, и один из них потянулся к его голове с бритвой в руках. Почувствовав прикосновение лезвия к своей шевелюре, Дженс завизжал и стал дергаться. Отвесив ему зуботычину, охранник с бритвой пригрозил:
- Стой смирно, придурок! Будешь дергаться - всю башку изрежу!
Дженс застыл, словно окаменев, и на помост посыпались длинные пряди. "Цирюльник" работал быстро и чисто - вскоре от длинных волос и аккуратных усиков не осталось и следа. Лишь несколько комичных прядей свисало с бледной кожи черепа.
Затем охранники привязали Дженса за руки к перекладине между двумя столбами. Сзади к нему подошел солдат с кнутом в руке.
- Раз! - скомандовал капитан.
Кнут взмыл в воздух и опустился на спину Дженса. Пакс четко увидела, как искривилось от боли его лицо.
- Два!
Дженс взвыл.
- Три! Четыре!
Капитан остановился и спросил:
- Сержант Стэммел - не желаете врезать ему на прощание?
- Нет, сэр. Этому - нет.
- Пять.
С последним ударом крики Дженса сменились всхлипываниями. Отвязав его, стражники показали строю спину наказанного, которую пересекали пять кровоточащих рубцов, и вновь развернули его лицом к сослуживцам.
Четверо стражников держали Коррина за руки и за ноги; еще двое зафиксировали мертвой хваткой его голову. Седьмой солдат вынул из жаровни раскаленное клеймо.