Мы надеемся, что вы нам об этом расскажите. Кторр, похоже, хорошо бронирован, или сегментирован, или что-то еще. Пули против них неэффективны - много людей погибло, чтобы убедиться в этом. Либо пули не попадают куда надо, либо кторры не имеют жизненно важных органов, которые могут разрушить пули - и не спрашивайте меня, как такое возможно, потому что я ничего не знаю. Я просто привожу цитаты из отчетов.
Однако мы знаем - из печального опыта - что стрелять в кторров - это совершать самоубийство. Разумны они или нет - как думают некоторые - безразлично. Они смертоносны. Даже без оружия. Они двигаются быстро и убивают зверски. Самое разумное - вообще не стрелять в них.
Дюк хотел спасти этого ребенка - наверное, больше, чем вы думаете - потому что знал, чем является альтернатива спасению. Но когда Луис увидел кторра в лесочке, у Дюка не было выбора - он не мог идти за ней. Его бы заметили еще на спуске. Он был бы мертв, не пройдя и сотни метров. Вероятно, и вы все тоже. Мне это совсем не нравится, но то, что он сделал, было милосердием.
Поэтому он передавал бинокль - хотел убедиться, что не совершает ошибки; хотел, чтобы вы, Шоти и Ларри проверили его. Если было бы хоть малейшее сомнение в любом его решении, он не сделал бы того, что сделал; он не хотел этого - и если бы я думала, что Дюк убил ребенка без необходимости, я поставила бы его перед расстрел-командой так быстро, что он не успел бы сменить рубашку.
Я задумался. Надолго.
Доктор Обама выжидательно молчала. В ее глазах было терпение.
Я внезапно сказал: - Но Шоти вообще не смотрел.
Она удивилась: - Да?
- Только раз, - ответил я. - Он не смотрел, когда мы увидели ребенка, и не подтвердил, что это кторр.
Доктор Обама поворчала. Пометила что-то в записной книжке. Я почувствовал облегчение, когда она на мгновение отвела от меня глаза: - Ну, это исключительное право Шоти. Он видел так много всего... - Она закончила писать и снова глядела на меня: Достаточно, что он видел ограду. В данный момент мы говорим о вас. У вас не было сомнений в том, что вы видели кторра?
- Я никогда не видел кторров, мэм. Но не думаю, что это было что-нибудь еще.
- Хорошо. Тогда пусть больше не будет этой чепухи. - Она пододвинула мне рапорт: - Я хочу, чтобы вы подписались внизу.
- Доктор Обама, будьте добры - я не понимаю, почему было необходимо убить эту девочку.
Доктор Обама снова казалась пораженной, во второй раз с начала разговора: - Я думала, вы знаете.
Я покачал головой: - В тот-то все и дело. Я не знаю.
Она помолчала: - Я извиняюсь... Я очень извиняюсь. Я не представляла себе... Не удивительно, что я не могла понять вас... - Она встала из-за стола и подошла к шкафу, открыла его и достала тонкую папку - на ней было выведено ярко-красным: СЕКРЕТНО затем вернулась на место. Задумчиво подержала папку в руках: Иногда я забываю, что большая часть того, что мы знаем о кторрах, это ограниченная информация. - Она внимательно смотрела на меня: - Но вы - ученый...
Она льстила мне, и мы оба знали это. Я был еще никем. Если быть точным, я был студентом в длительном отпуске, временно призванным в армию Соединенных Штатов в подразделение Специальных Сил. В качестве экзобиолога на полной ставке.
- ... поэтому имеете право увидеть эти вещи. - Но она все еще не давала мне папку: - Откуда вы родом? - спросила она.
- Санта Крус, Калифорния.
Доктор Обама кивнула: - Славный городок. У меня были друзья к северу от него - но это было очень давно. Кто-нибудь из вашей семьи жив?
- Мама. Папа был в Сан Франциско, когда... когда...
- Извините. Многие ушли, когда погиб Сан Франциско. Ваша мать еще в Санта Крус?
- Думаю, да. Последнее, что я слышал - она помогала беженцам.
- А другие родственники?
- Сестра возле Лос Анджелеса.
- Замужем?
- Да. У нее дочь пяти лет. - Я улыбнулся, вспомнив племянницу.
Последний раз, когда я ее видел, она едва вышла из пеленочной стадии. Потом мне стало грустно: - У нее было трое детей. Двое других мальчики. Им было бы шесть и семь.
Доктор Обама кивнула: - Даже так, ей очень повезло. Как и вам. У немногих так много родственников пережило чуму. - Я был согласен с нею.
Ее лицо помрачнело: - Вы слышали о городке Шоу Лоу?
- Не думаю.
- Он в Аризоне - он был в Аризоне. От него немного осталось. Это было милое место, названное термином игры в покер. - Доктор Обама прервалась, положила папку на стол перед собой и открыла ее: - Эти кадры - только немногие образцы. Их гораздо больше полдиска мелкозернистого видео, но эти - лучшие. Съемки вел в Шоу Лоу в прошлом году мистер Като Нокури. Хобби мистера Нокури, очевидно, было видео. Однажды он выглянул в окно, вероятно услышал шум на улице, и увидел это. - Доктор Обама пододвинула фотографии.
Я осторожно взял их. Цветные снимки 8х10. На них улица небольшого городка - торговый центр, увиденный в окно третьего этажа. Я медленно просмотрел кадры: на первом червеобразный кторр, большой, красный, с оранжевыми пятнами на боках, подняв голову, всматривался в автомобиль. На следующем темные очертания другого просовывались в окно аптеки; стекла еще сыпались вокруг него. На третьем самый большой кторр делал что-то... это выглядело, как тело...
- Я хочу, чтобы вы посмотрели на последнюю фотографию, сказала доктор Обама. Я достал ее: - Мальчику было около тринадцати.
Я взглянул. И в ужасе почти выронил снимок. Ошеломленный, я посмотрел на доктора Обама, потом снова на фотографию. Это не помогло: желудок скрутила внезапная тошнота.
- Качество фотографий очень хорошее, - заметила она. Особенно, если учесть положение вещей. Я не знаю, как этот человек сохранил присутствие духа делать снимки, но этот телеснимок лучший из тех, что мы имеем о питании кторров.
Питание! Он разодрал ребенка почти пополам! Зияющая пасть застыла, полосуя и разрывая бьющееся тело. Длинные руки кторра были с двумя суставами. Жесткие, черные, насекомоподобные, они держали мальчика металлической хваткой и толкали его в отвратительную, усеянную зубами дыру. Камера схватила струю крови из груди, застывшую в воздухе алыми брызгами.
Я едва мог дышать: - Они едят свою... добычу живой?
Доктор Обама кивнула: - А теперь представьте, что это ваша мать. Или сестра. Или племянница.
О, чудовище - я пытался уклониться, но образы сверкали перед глазами. Мама. Мэгги. Энни - и Марк с Тимом, хотя они уже семь месяцев мертвы. Я представил остолбеневшее выражение на лицах мальчиков, рот открытый в беззвучном крике ужаса: почему я? Я представил, как это выражение искажает лицо сестры, и содрогнулся.
Я посмотрел на доктора Обама. Комок стоял в горле: - Я... я не знал.
- Немногие знают, - сказала она.
Я был потрясен и обескуражен - и, наверное, был белый, как мороженое. Я отодвинул снимки. Доктор Обама положила их в папку, не взглянув; ее глаза изучали меня. Она наклонилась над столом и сказала: - Теперь о девочке - вы продолжаете спрашивать, почему Дюк сделал то, что сделал?
Я покачал головой.
- Молитесь, чтобы не оказаться в такой же ситуации - но если окажитесь, будете ли вы колебаться сделать то же самое? Если думаете, что да, поглядите еще раз на снимки. Но стесняйтесь попросить; в любое время, когда захотите вспомнить, приходите в мой кабинет и смотрите.
- Да, мэм. - Я надеялся, что это не понадобится. Я потер нос. - Э-э, мэм... что случилось с мистером Нокури, фотографом?
- То же, что и с мальчиком на снимке - как нам кажется. Мы нашли только камеру...
- Вы были там?
- ... остальное - это ужас. - Доктор Обама на мгновение задумалась о чем-то другом, очень далеком: - Там была пропасть крови. На всем. Пропасть крови. - Она печально покачала головой: - Эти снимки...