В глаза так ярко било солнце, что Стар вынул из ящичка на приборном щитке две пары
защитных очков. Миль через пятнадцать свернули на небольшой мыс и подъехали к остову дома.
Солнечный ветер, дувший в лицо, гнал на скалы волну, обдавал машину брызгами. Бетономешалка, щебень, желтые грубые доски лесов - все это
зияло раной среди морского пейзажа и ждало, чтобы воскресенье кончилось. Стар с Кэтлин обошли дом; каменные глыбы торчали у фасада, готовясь
подпирать террасу.
Кэтлин поглядела на чахлые холмы вдали, слегка передернулась от сухого блеска, и Стар это заметил...
- Ландшафт, конечно, голый, но не беда, - ободрил он. - Представьте, что стоите на громадном глобусе. Я в детстве мечтал о таком глобусе.
- Я понимаю, - отозвалась Кэтлин после паузы. - Стоишь и чувствуешь, как земля вертится. Он кивнул.
- Да. А остальное все manana - ожиданье сказочного завтра и лунных чудес.
Они прошли под леса, в дом. Одна из комнат, большая гостиная, была уже закончена вплоть до встроенных шкафов, гардинных карнизов и гнезда в
полу для проекционного аппарата. Комната выходила на веранду, и Кэтлин удивилась, увидев там расставленные мягкие кресла и стол для пинг-понга.
Второй такой же стол стоял на свеженастланном зеленом дерне перед верандой.
- Я неделю назад устроил пробный завтрак, - сказал Стар. - Из реквизиторского привезли мебель, траву. Хотел проверить, как здесь дышится.
- Трава, значит, бутафорская! - рассмеялась Кэтлин.
- Зачем же - самая настоящая.
За пробным газоном была яма для плавательного бассейна, где хлопотала сейчас стая чаек; при виде людей чайки улетели.
- И вы будете здесь жить совсем один? - спросила она. - Даже без развлекательниц из ансамбля "герлс"?
- Пожалуй, без. Я уже бросил строить радужные планы. Просто решил, что тут неплохо будет читать сценарии. А настоящий мой дом - студия.
- Да, я слышала, у деловых американцев бывает такой взгляд на жизнь.
Он уловил критическую нотку в ее голосе.
- Кто уж для чего рожден, - сказал он мягко. - Меня примерно раз в месяц кто-нибудь принимается обращать на путь истины, пугать одиночеством
в немощной старости. Но не так все это просто.
Ветер свежел. Пора было ехать, и Стар рассеянно побрякивал автомобильными ключами, вынутыми из кармана. Откуда-то из солнечного марева
донеслось серебристое "ау" телефона. Но не из дома - и, ловя звук, они забегали по участку, как дети, играющие в "холодно - горячо", и оба
одновременно вбежали в рабочую времянку у теннисного корта. Телефону уже надоело звонить, он лаял на них со стены, как собака на чужих.
- Стоит ли брать трубку? - заколебался Стар. - Пусть себе тарахтит.
- Я бы взяла. Ведь мало ли кто может оказаться?
- Кого-нибудь другого, наверно, ищут или наобум звонят.
Он взял трубку.
- Алло... Междугородный - откуда? Да, Стар слушает.
Вся его манера заметно изменилась. Кэтлин увидела Стара уважительно-взволнованного, а это за последний десяток лет случалось нечасто.
Правда, Стар привык, слушая, принимать учтивый и заинтересованный вид, но сейчас он как бы помолодел вдруг.
- Звонит президент, - сказал он как-то напряженно.
- Вашей компании?
- Нет, Соединенных Штатов. Он постарался произнести это небрежным тоном, но в голосе сквозило волнение.
- Хорошо, я подожду, - сказал он в трубку и пояснил глядящей на него Кэтлин:
- Мне уже приходилось говорить с ним.
Он улыбнулся ей и подмигнул в знак того, что, хотя разговор потребует сейчас всего внимания, она отнюдь не забыта.
- Алло, - сказал он после паузы. Прислушался. Опять сказал:
- Алло. - Нахмурился.
- Нельзя ли чуть погромче, - попросил он учтиво и затем:
- Кто?.. Что еще такое?
Кэтлин увидела, что он раздраженно поморщился.
- Я не хочу говорить с ним, - сказал он в трубку. - Нет.
Он повернулся к Кэтлин:
- Представьте, там у телефона орангутанг. Стару пространно стали что-то объяснять; он выслушал и" повторил:
- Я не хочу говорить с ним, Лу. Мне нечем заинтересовать орангутанга.
Стар жестом подозвал Кэтлин к телефону и слегка отнял трубку от уха, так что и она услышала шумное дыхание и сиплое бурчанье. Затем голос:
- Это не липа, Монро. Он умеет говорить и как две капли воды похож на президента Мак-Кинли. Тут рядом со мной мистер Хорас Уикершем, у него
в руках снимок Мак-Кинли...
Стар терпеливо слушал.
- У нас ведь есть шимпанзе, - сказал он, дослушав. - В прошлом году наш шимпанзе отхватил зубами солидный кусок от Джона Гилберта... Ну
ладно, дай его опять. Алло, орангутанг, - сказал он раздельно, точно ребенку. И с удивленным лицом повернулся к Кэтлин:
- Оранг ответил мне: "Алло".
- Спросите, как его зовут, - подсказала Кэтлин.
- Алло, оранг, - вот так игра природы! - а как тебя зовут?.. Молчит, не знает, как зовут... Послушай, Лу. Мы сейчас не ставим ничего в духе
"Кинг-Конга", а в "Косматой обезьяне" орангутангов нет... Разумеется, уверен. Не обижайся, Лу, до свидания.
Ему было досадно - он совсем было настроился на важный разговор, выказал даже волнение и чувствовал себя теперь слегка смешным перед Кэтлин.
Но она лишь огорчилась за Стара, и тем милее сделался он ей, что разговаривал не с президентом, а с орангутангом.
Они поехали вдоль берега обратно, под солнцем, бьющим теперь в спину.
Дом, точно повеселев от их приезда, на прощанье выглядел уже приветливей, и жесткий блеск вокруг стал выносимей теперь, когда уезжали, когда
оказались не прикованы к этой лунной слепящей поверхности. На повороте оглянулись - небо начинало розоветь за недочерченным контуром постройки, и
мыс казался радушным островком, сулил в будущем приятные часы.
Проехав Малибу с его яркими домиками и рыбачьими баркасами, они вернулись в сферу обитанья горожан: у дороги теснились машины, чуть не
громоздясь друг на друга, и пляжи были как бесформенные муравейники - только чернели несчетные мокрые макушки на глади моря, Все гуще мелькало
городское - одеяла, циновки, зонты, спиртовки, набитые одеждой сумки; это узники разложили свои узлы на пляжном песке. Море ждало Стара - пожелай
он лишь, найди лишь примененье синей шири, - а покуда разрешалось этим прочим мочить свои ноги и ладони в прохладных вольных водоемах творческого
мира.