Он поднял
фильмы высоко над уровнем и возможностями театра, вознес как бы на высоты золотого века (все это до введения цензуры).
О роля Стара свидетельствовало то, какой вокруг него шел шпионаж - не простая охота за внутренней информацией, за секретами технологии, а
шпионаж, объектом которого было чутье Стара на перемены в зрительских вкусах, его предвидение будущего. Слишком много жизненной энергии
доводилось Стару тратить на борьбу с этим шпионажем. Приходилось то и дело лавировать, замедлять темп, секретничать, - и поэтому работу Стара так
же трудно описывать, как трудно вникнуть в планы полководца, психологическая сторона которых от тебя почти вся скрыта, и кончаешь простым
суммировавшем успехов и неудач. Но я решила дать хоть беглый очерк его рабочего дня, и цель идущих ниже страниц именно в этом. Частью я взяла их
из написанного в колледже сочинения "День продюсера". Большинство событий будничных я вмонтировала с помощью воображения, но все из разряда
необычного - так и было.
Наутро после потопа, на рассвете, в административное здание вошел человек. Появившись на балконе, он, по словам очевидца, постоял там, затем
влез на чугунные перила и бросился головой вниз на мостовую. В итоге - сломанная рука.
Мисс Дулан, секретарша Стара, сообщила ему о случившемся, когда в девять он нажал кнопку звонка. Он спал в кабинете и проспал весь этот
небольшой переполох.
- Пит Заврас? - воскликнул Стар. - Оператор?
- Его доставили к дежурному врачу. В газету это не попадет.
- Ах ты несчастье, - сказал Стар. - Я знал, что Заврас вышел в тираж, - но отчего он сник, неясно. Два года назад он снимал у нас и выглядел
молодцом. Зачем же он пришел сюда кончать с собой? Как он пробрался на студию?
- Обморочил охрану с помощью старого пропуска, - пояснила Кэтрин Дулан в своей ястребино-сухой манере. Муж ее был ассистентом режиссера. -
Возможно, на него как-то повлияло землетрясение.
- Он был лучший оператор Голливуда, - сказал Стар. И, даже услышав затем про сотни жертв в Лонг-Биче, Стар все не мог выбросить Завраса из
мыслей - и велел секретарше выяснить причину попытки самоубийства.
Первые новости дня поступали по диктографу, вплывали в теплынь утра.
Стар брился, пил кофе, слушая и делая распоряжения. Робби оставил записку:
"Если потребуюсь Стару, передайте - к черту, я спать пошел". Ведущий актер заболел - или захандрил; губернатор Калифорнии прибывает на
студию с целой свитой гостей; помощник продюсера избил жену за испорченную фильмокопию и должен быть "разжалован в сценаристы" (разбирательство и
прием губернатора входят в компетенцию отца, и актер тоже - если только не законтрактован лично Старом). В Канаде ранний снег покрыл место
натурных съемок, а рабочая группа уже прибыла туда; Стар быстро просмотрел фабулу картины, прикинул, нельзя ли примениться к снегу. Нет, нельзя.
Стар звонком призвал секретаршу в кабинет.
- Свяжите меня с полисменом, который удалил вчера вечером двух женщин со съемочной территории. Его зовут, кажется. Малой.
- Хорошо, мистер Стар. У телефона Джо Уаймен - относительно брюк.
- Привет, Джо, - сказал Стар в трубку. - Послушай-ка, на предварительном просмотре двое зрителей пожаловались, что у Моргана ширинка
расстегнута целых полфильма... Конечно, они преувеличивают, но даже если на протяжении всего десяти футов.
.. Конечно, они преувеличивают, но даже если на протяжении всего десяти футов... Нет, этих зрителей не сыщешь теперь,
но вам придется снова и снова прокручивать фильм, пока не засечете этот кусок.
Посадите в просмотровом побольше народа - кто-нибудь да заметит.
(Вот уж действительно:
Tout passe. - L'art robuste Seul a l'eternite.) - И сейчас придет этот принц из Дании, - сказала Кэтрин Дулан. - Он очень красивый. Хотя
высоковат, - прибавила она почему-то.
- Благодарю, Кэтрин, - сказал Стар. - Спасибо. Тронут вашим намеком на то, что среди невысоких у нас самый красивый теперь - я. Пусть
высокого гостя поводят по съемкам, и скажите ему, что в час мы с ним завтракаем.
- Ив приемной ждет мистер Джордж Боксли - вид у него отменно, по-английски, злой.
- Что ж, уделим ему десять минут. Когда она уже выходила. Стар спросил:
- От Робби не было звонка?
- Нет.
- Позвоните звуковикам, и если они могут с ним связать, то спросите вот что. Спросите у Робби, не знает ли он, как зовут тех вчерашних
ночных посетительниц. Хотя бы одну из них. А если не фамилию, то пусть даст любую деталь, примету, по которой можно бы их разыскать.
- Что еще узнать у него?
- Больше ничего. Но скажите ему, это важно - пока у него в памяти свежо. Кто они такие? Да-да, спросите его, кто они, что они. То есть...
Она ждала, опустив глаза в блокнот и быстро записывая.
- ... то есть они, возможно... сомнительной репутации? Не актрисы ли? А впрочем, это все отставить. Пусть только подскажет, как их найти.
Полисмен Малой смог сообщить немного. Две дамочки, и он их быстро выставил со студии, будьте спокойны. Причем одна сердилась. Которая? Да
одна из тех двух. У них машина стояла, шевролетка. Хотел даже номер записать. - Сердилась та, что покрасивей? - Вот уж не приметил.
Ничего Малон не приметил и не заметил. Даже на студии уже успели забыть Минну. За каких-нибудь три года. Что ж, по линии полисмена - все.
Мистера Джорджа Боксли Стар встретил отечески доброй улыбкой. Она выработалась у Стара из улыбки, так сказать, сыновней, когда Стар еще
юнцом был взброшен на высокий пост. Первоначально то была улыбка уважения к старшим; затем вершить дела на студии стал все больше он и все меньше
они, старшие, и улыбка стала смягчать этот сдвиг и, наконец, раскрылась в улыбку доброты сердечной - иногда чуть торопливую, усталую, но
неизменно адресованную всякому, кто в течение данного часа не навлек на себя гнев Стара. Всякому, кого Стар не намеревался резко и прямо
оскорбить.
Мистер Боксли не улыбнулся в ответ. Он вошел так, словно его втащили силой, хотя втаскивавших и не видно было. У кресла он остановился, но
опять-таки точно не сам сел, а был схвачен за локти двумя невидимыми конвоирами и усажен. Он молчал насупленно. Закурил предложенную Старом
сигарету, но и тут казалось, будто спичку поднесли некие внешние силы, которым он брезгливо повинуется. Стар смотрел на него с учтивостью.
- В чем-то неполадки, мистер Боксли? Романист молча поднял на Стара глаза, темные, как грозовая туча.
- Ваше письмо я прочел, - сказал Стар, отбросив любезный тон, каким молодой директор школы обращается к ученику, и заговорив "на равных" - с
оттенком почтения, но и с достоинством.
- Я не могу добиться, чтобы сценарий писался по-моему, - взорвался Боксли.