– Ребята, имейте жалость. У шефа был тяжелый день. Я сам отвечу вам на все вопросы.
Я махнул ему рукой.
– У меня в распоряжении еще несколько минут, Билл. Джентльмены, хотя мне и пора отбывать, но я все же постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Насколько мне известно, нынешнее правительство не намерено делать никаких шагов в области изменения существующего гражданского статуса марсиан. Поскольку я в настоящее время не занимаю никакого официального поста, мое мнение, естественно, может быть только сугубо личным. Советую вам узнать поточнее у мистера Квироги. Что же касается вотума доверия, то могу только сказать, что мы не станем ставить его на голосование, пока не будем уверены, что победа за нами – ну а об этом-то вы осведомлены не хуже меня.
Кто-то спросил:
– Вам не кажется, что это просто слова?
– А я не собирался говорить что-либо определенное, – возразил я, подсластив пилюлю лучезарной улыбкой. – Пожалуйста, задавайте вопросы, на которые я могу ответить по праву и получите исчерпывающий ответ. Спросите меня, например что-нибудь вроде: «Перестали ли вы бить свою жену?» и я наверняка отвечу вам чистую правду. – Тут я поколебался; зная, что Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе. – Но я не собираюсь водить вас за нос. Все вы знаете, почему сегодня я оказался здесь. Давайте-ка я лучше расскажу вам об этом, и потом можете цитировать то, что я скажу, сколько вашей душе угодно. – Я покопался в памяти и сколотил кое-что из тех речей Бонфорта, которые мне доводилось слышать. – Подлинное значение того, что произошло сегодня – ни в коем случае не честь, оказанная одному человеку, это… – я помахал марсианским жезлом, – …доказательство того, что две великие расы могут пониманием преодолеть полосу отчуждения, разделявшую их. Наша собственная раса все сильнее и сильнее стремится в бескрайние просторы космоса. И в какой-то момент мы обнаружим – мы уже сейчас начинаем понимать это – что нас отнюдь не большинство. И если мы хотим преуспеть в освоении космоса, мы должны идти к звездам и иметь дело с их обитателями только честно, играть в открытую, приходить к ним с открытым сердцем. Я слышал также разговоры, что мол марсиане добьются превосходства на Земле, дай им только волю. Уверяю вас – это совершеннейшая чушь: Земля марсианам просто-напросто не подходит. Так что давайте защищать то, что мы действительно можем потерять – но не следует давать ослепить себя ненависти и страху – это может привести нас только к дурацким поступкам. Ничтожествам никогда не завоевать звездных просторов – поэтому души ваши должны быть широкими как космос.
Один из репортеров вопросительно поднял бровь.
– Мистер Бонфорт, сдается мне, что вы уже говорили тоже самое в феврале.
– Вы услышите от меня тоже самое и в следующем феврале. И в январе, марте и во все остальные месяцы. – Я обернулся к привратнику и добавил. – Прошу прощения, но теперь мне пора идти – а то я опоздаю к старту. – Я повернулся и пошел к воротам. Пенни поспешила за мной.
Мы забрались в небольшую освинцованную машину наземной службы и дверь ее со вздохом скользнула на место. Машина была автоматической, поэтому мне не нужно было играть роль еще и перед водителем. Я откинулся в кресле и расслабился.
– Уф-ф-ф!
– Это было изумительное зрелище, – серьезно заявила Пенни.
– Я испугался только когда меня поймали на том, что я повторяю прошлую речь.
– Но вы здорово вывернулись. Это было самое настоящее вдохновение. И я… говорили вы… в точности как он.
– Пенни, скажите, был так кто-нибудь, кого я должен был бы назвать на «ты» или по имени?
– Пожалуй, нет. Может быть, одного или двух, но вряд ли они стали бы ждать от вас этого в такой неразберихе.
– Меня застали врасплох. Черт бы побрал этого привратника с его проклятыми паспортами. Кстати, Пенни, я почему-то думал, что их носите вы, а не Дэк.
– А у Дэка их и нет. Мы все ходим каждый со своим паспортом. – Она полезла в сумочку и извлекла из нее небольшую книжечку. – Мой паспорт у меня с собой, но я не решилась доставать его.
– Что?
– Дело в том, что его паспорт был у него, когда его похитили. И мы не осмелились просить о выдаче дубликата – по крайней мере до настоящего времени.
И тут я почувствовал, что измотан вконец.
Поскольку ни от Дэка, ни от Роджа никаких инструкций не последовало, я продолжал оставаться в образе в течение всего подъема и перехода на «Том Пэйн». Мне это было совсем не трудно. Я просто сразу прошел в каюту владельца яхты и несколько часов провел просто грызя ногти и пытаясь представить себе, что сейчас делается там, внизу на поверхности планеты. В конце концов с помощью таблеток от тошноты я ухитрился провалиться в относительно сносный сон – но это было ошибкой с моей стороны, так как мне тут же стали сниться самые первосортные кошмары. В них присутствовали и репортеры, гневно указывающие на меня пальцем, и копы, грубо хватающие меня за плечо и волокущие куда-то, и марсиане, целящиеся в меня из своих жезлов. Все они знали, что я – обманщик, и не могли решить только одного: кому достанется честь разорвать меня на куски и спустить в туалет. Разбудил меня предстартовый сигнал. В ушах звучал густой голосище Дэка:
– Первое и последнее красное предупреждение! Одна третья! Одна минута!
Я быстренько добрался до койки и расположился на ней. Когда начался разгон, я почувствовал себя значительно лучше – одна треть земного притяжения – это не так уж много, примерно такое же притяжение на поверхности Марса, насколько я помню, самое главное, что этого притяжения оказалось достаточно, чтобы привести в порядок мой желудок и сделать пол обычным, нормальным полом.
Минут примерно через пять в дверь постучали и вошел Дэк, не дожидаясь, пока я сам открою ему дверь.
– Как себя чувствуете, шеф?
– Привет, Дэк, очень рад снова увидеть вас.
– Я еще более рад, – устало сказал он. – Что в конце концов вернулся. Взглянув на мою койку, он спросил:
– Ничего, если я прилягу?
– Ради бога.
Он улегся на койку и медленно вздохнул.
– Совсем замотался! Кажется, дрых бы целую неделю… да, пожалуй, не меньше.
– Да и я бы не отказался. Эх… Ну, как, доставили его на борт?
– Конечно, хотя это было весьма и весьма нелегко.
– Я думаю! Впрочем, в таком небольшом порту, как этот, подобные вещи, наверное проходят легче, чем в большом. Здесь не нужны ухищрения, к которым вы прибегали на Земле, чтобы отправить меня в космос.
– Что? Вовсе нет. Здесь все устроить значительно сложнее.
– То есть как?
– Но это же очевидно. Здесь все знают всех – слухи быстро распространяются. – Дэк криво усмехнулся. – Мы доставили его на борт под видом контейнера с марсианскими креветками из каналов. Пришлось даже заплатить пошлину.
– Дэк, как он?
– Ну… – Дэк нахмурился. – Док Кэнек считает, что он полностью оправится – мол это только вопрос времени, – и с яростью добавил, – уж, если бы я только мог добраться до этих крыс. Если бы вы видели, что они с ним сделали, вы бы заорали от ужаса и негодования… а мы вынуждены оставить их в покое… ради него же самого.
Дэк и сам уже кричал во все горло. Я мягко сказал:
– Из того, что сказала мне Пенни, я понял, что его искалечили. Насколько тяжелы повреждения?
– Что? Вы просто не так поняли Пенни. Кроме того, что он был дьявольски грязен и нуждался в бритье, никаких физических повреждений у него не было.
Я недоумевающе посмотрел на него.
– А я думал, они его били. Что-то вроде избиения бейсбольной битой.