Счастлив, что по достойному поводу.
- Ну что ты радуешься? - Сэнни, как это водится у прекрасной половины рода людского, всегалактического, отбивалась демонстративно и безуспешно.
- Что? Да то, что у нас всю жизнь будут поводы праздновать что-то в первый раз Первое знакомство. Первая ночь. Первый сын. Потом второй сын. Потом третий...
- Вторая дочка.
- Нет, сын!
- Нет, дочка!
- Ах, так? Сейчас мы проверим это экспериментально...
- Веди себя прилично! Мы не одни.
- Ох, Кукушонок, прости. Мы совсем про тебя забыли. О чем... А, яйцо. Ты его что, высиживать будешь? И долго?
- Яйцо должно омываться лунным светом. Через девять дней из него появится птенец.
- И только годам к пятнадцати превратится во взрослого петуха.
- Если будет расти вместе с ребенком. Но рядом со взрослыми людьми это произойдет в считанные недели - уж я-то это знаю, пестрые крэги, появляющиеся взамен...
- Не вспоминай об этом, дружище. К тебе относились по-свински, но это закончилось раз и навсегда - во всяком случае, пока мы существуем на этом белом свете. А уж твоего скворчонка мы выпестуем будь здоров...
- Не опережай событий, муж мой, любовь моя. Прежде всего следует позаботиться о яйце.
Она выскочила из кораблика и чуть не наткнулась на Пы, который, сидя прямо на земле, угрюмо подрезал кинжалом стебельки беззащитных колокольчиков. Тихрианский рыцарь, расставив ноги, что делало его похожим на гигантский циркуль, высился перед ним в назидательной позе.
- На твоем месте я бы ему так врезал, так врезал, даром что родимый батюшка - не измывайся над сыном! И братьям...
- Ты это что мне дружинника портишь? - несколько запоздало вмешался командор. - Ты что, и собственного отца прибить способен? Тоже мне творческая личность!
- Да я бы своего отца - если б мне головой поручились, что это точно он, так как я его и в глаза не видел, - вон с той стеночки да прямехонько в море, головкой вниз. Он же меня, стервец, еще младенцем сиробабым продал, хорошо я от них вовремя ноги унес да к кузнецам в подручные пристроился. Так вот, любезный мой кормилец-князюшка!
- Хм, - смущенно прокашлялся Юрг - ну не ладилось у него с воспитательной работой в коллективе, хоть застрелись! - У тебя, конечно, случай особый, но в целом родителей следует почитать.
- Сам-то, поди, не больно почитал-то?
- Я, знаешь, тоже вроде безродный, так что ты меня напрасно князем величаешь.
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась Сэнни, - послушаем про твоих предков, а то мне как-то и в голову не приходило раньше поинтересоваться твоим генеалогическим древом!
Пы смущенно переминался с ноги на ногу - вести разговор о предках супруга высокородной принцессы следовало, по его представлениям, не иначе как в королевском Диване, а не так-вот, походя, на травке с колокольчиками. Но принцесса явно придерживалась другого мнения, стараясь отвлечь дружинника от пережитых обид:
- Я слушаю тебя, благородный эрл!
- Ну сейчас ты перестанешь величать меня благородным. Хотя история эта, надо сказать, печальнее некуда. Стоял себе большой беззаботный город, а жителей в нем, если еще и гостей прибавить, было, наверное, поболее, чем на всем зеленом Джаспере. И вот в один самый обычный, никем не угаданный день земля под ним... А что, разве на Равнине Паладинов никогда не было землетрясения?
- Только на самом дальнем севере, - быстро ответила принцесса, - это когда джаяхуудла созывает ледяных троллей, стуча копытом по вечному льду. Но продолжай, муж мой.
- Ну, да. Джаяхуудла. Копытом. Что-то я плохо представляю себе копыто, от одного удара которого рухнул бы такой город... А потом еще несколько морских волн. Короче, хоть со всего мира и слетелись все до единого спасатели и поисковики, а откопать живых удалось ох как немного. Говорят, меня нашла собака.
Лохматая шалая дворняга, которая работала лучше любого добермана. Когда она состарилась и ее из отряда спасателей списали, я ее к себе взял, в интернат.
- Куда, куда?
- А это такой большой дворец с фонтанами и бассейнами, куда собрали всех детишек, у которых не нашлось родни, а сами они по малолетству и имени своего не помнили,
- Откуда ж тогда стало известно, что ты - из рода Брагинов?
- Да не было у меня никакого рода! Брага - так собаку звали.
Харр, обманутый беззаботным тоном командора, весело заржал:
- Знал бы король Алэл, что ты псовой кличкой наречен, ни в жисть бы за свой стол не допустил!
И тут в моне Сэниа впервые взыграла королевская кровь:
- Как смеешь, смерд?! Пусть мой муж, благородный эрл и бесстрашный воин, и не запомнил своих родителей - да будет благословен их прах в далекой Земле, - но они могли принадлежать только к знатнейшему роду, иначе меня... то есть я... О древние боги, да я же с первого мига нашей встречи чувствовала, что это так!
Юрг ошеломленно замер. До этого момента ему и в голову не приходило задуматься над тем, что чувствовала его будущая супруга в тот первый миг, когда он так бесцеремонно нарушил одним махом не менее половины пунктов дворцового этикета. Что она думала - он знал: ей померещилось, что вернулся ее первый муж. На Джаспере привыкли к чудесам. Но вот теперь оказалось, что кроме этого она почувствовала и какие-то флюиды древних голубых кровей... Он искоса глянул на жену. Она уже овладела собой и не менее его была поражена собственной эскападой. А может, ей просто набила оскомину дурашливая развязность этого голенастого песельника? Кстати, загостился он тут, чувствует себя как дома (хотя он, наверное, повсюду ведет себя бесцеремонно) - надо будет как-нибудь вечерком послушать его куплеты и баллады, серенады и застольные песни, наградить позолоченным мечом пофасонистее... нет, двумя мечами... да хотя бы и тремя... и дюжиной кинжалов... да что там мелочиться - увешать его оружием с макушки до сапожных пряжек, пусть себе на это богатство купит рыдван на восьми колесах, обзаведется собственным гаремом... Только не сегодня. Сегодня вечером пусть еще поразвлекается тут, хотя бы и попоет, и можно будет на пару часиков мотнуться на Барсучий, связаться хотя бы по телекому со Стаменом...
- Где ты, муж мой, любовь моя?
Он встрепенулся - мона Сэниа глядела на него встревоженно и печально: - С кем ты, муж мой?
- Со Стаменом, - честно признался он. - Врачи талдычат: ураганное заживление, чудеса экстрасенсорной терапии!.. А я же вижу - внутри у него словно стержень надломился, и вот он-то не заживает, не срастается.
Мона Сэниа вздохнула так незаметно, что никто, кроме Юрга, этого уловить не мог:
- Ну разумеется. А то потом у нас еще будет яйцо, которое нужно будет охранять, а затем и беспомощный птенец... Лети сейчас. Забери оставшиеся офиты. А если будешь в этой... как ты называл... клинике - пусть тебе сведут заклятие живого серебра с мизинца.
Юрг невольно опустил глаза на собственные руки - он как-то и позабыл, что левый мизинец, которым он пожертвовал, чтобы найти живую воду, а потом прирастил прямо так, как отрезал, в синтериклоне скафандровой перчатки, сохранил на месте приживления неширокое серебристое кольцо, которое было неотделимо от его плоти, словно стало ее частицей.
- Ну нет! - он зябко передернул плечами. - Еще резать начнут... Бр-р-р! Я врачей боюсь. А тебе что, это мешает?
- Мне - нет.
- А я и позабыл про это. Как-нибудь к сибилле подольщусь, он мне за пару фианитов одними заклятиями это колечко снимет.
- Как же! - не мог не вмешаться по-Харрада, и так промолчавший на удивление долго. - Он тебе еще в нос подвесит! А если не в духе будет, то и на...
- Харр! Я улетаю... ненадолго.