Единственное практическое решение, к которому мы тогда пришли, сводилось к принятию мер для охраны пещеры. В тот же день на нее была навешана дверь, ключ которой взял себе профессор, а металлический сосуд был помещен в сокровищницу института, где хранятся самые ценные памятники старины.
Последовала неделя сомнений, беспокойных ожиданий и всевозможных гипотез. Гурген уехал в Голландию, на съезд. Что же касается меня, я никак не мог сосредоточиться на текущих делах. Воспоминание о моем собственном изображении, открытом и покинутом в обществе скелета, возвращалось, как навязчивая идея, и хотя у меня возникла масса предположений, я избавляю вас от их бесполезного перечисления.
Я жил в состоянии постоянного возбуждения, не мог спать из-за кошмаров и, думаю, за одну эту неделю похудел на три килограмма. Поэтому вы можете представить себе чувство облегчения и надежды, которые я испытал, когда, в конце недели, узнал, что профессор хочет со мной поговорить.
В хорошо знакомом мне кабинете, охраняемом портретами старых историков и набитом еще не реставрированными сосудами, еще не расшифрованными надписями, еще не установленными предметами, меня ждали, кроме профессора, еще два человека, на лицах которых я обнаружил почти неприметную общность выражения. Может быть, это покажется вам странным, но я сразу догадался, что оба они принадлежат к миру науки. Я их никогда не видел - они, наверняка, работали в далеких от меня областях - но было что-то в их взглядах, в том, как они наклоняли головы, шевелили пальцами... Нет, я понимаю, что не смогу объяснить вам охватившее меня чувство. Тем более, что они совсем не походили друг на друга. Один был молод, носил очки в толстой оправе и, улыбаясь, обнажал два ряда белых зубов, блеск которых контрастировал с почти коричневым оттенком кожи. Другой, академик, был стар, очень худ и высок, седые кудрявые волосы окружали его лоб странным нимбом, заставившим меня предположить, что он носит парик (что оказалось неверно). Он то и дело потирал свои длинные пальцы, словно тщетно пытаясь их согреть. Мне сообщили, что он был знаменитым биологом, в то время как смуглый молодой человек блистал в области ядерной физики.
Довольно-таки взволнованный - что вы легко можете себе представить - я не запомнил тех нескольких слов, с помощью которых профессор попытался создать атмосферу, благоприятную для дискуссии. Я стал внимательнее, когда академик перестал потирать свои пальцы и положил ладони на стол.
- Прежде всего я хочу отметить, что анализ аромата подтвердил то, о чем вы, конечно, и сами догадались. Аромат несет в себе информацию. Химическая структура его молекулы довольно сложна, она приближается к структуре нуклеиновых кислот, несущих информацию наследственности. Должны ли мы видеть в элементах ее программы простую демонстрацию ее свойств? Иными словами, должны ли мы думать, что таким образом нам просто-напросто указывают на тот факт, что аромат может нести в себе определенное намерение и дают в виде рисунка, точность которого исключает гипотезу о вмешательстве случайности, неопровержимое доказательство этого? .. Я думаю, что нет. Я вижу в этом попытку привлечь наше внимание к возможности существования не столько определенного рода аромата, сколько - определенного рода действительности, предположительно, нам незнакомой, но открываемой с помощью этого аромата. Я уверен, что дело обстоит именно таким образом. Схема, рисуемая всеми, вдыхающими этот аромат, представляет собой, по моему мнению, систему человеческого тела, которая нами еще не обнаружена, но которую следует добавить к уже известным нам нервной, лимфатической и т.п.
Вы, конечно, понимаете, что я был весь - внимание.
Различие между интуицией поэта и гипотезой ученого заключается не столько в природе рассматриваемого факта, сколько в значении, которое он приобретает, как только ученый обращает на него внимание. Я тоже подозревал, что это аромат обязывает всех выполнять один и тот же рисунок, но от моего предположения до утверждения человека, располагающего твердой информацией, мне недоступной, - огромное расстояние, которое я и преодолевал сейчас, сидя в кабинете профессора.
- Но в чем суть этой системы? Почему мы до сих пор ее не открыли? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, мы должны обратить внимание на изображение и скелет, обнаруженные в пещере ... Но прежде всего мне хочется узнать, что может сообщить нам наш уважаемый коллега, знаменитый ученый физик, о таинственном разрезе, благодаря которому открылся вход в пещеру?
Знаменитый физик обнажил зубы в признательной улыбке - знак, что молодой человек был польщен вежливо академическим обращением биолога.
- Результаты исследований, - начал он, - подтверждают характер явного намерения, отмеченный нашим высокочтимым маэстро (наклон головы, сопровождаемый новой улыбкой), и это кажется мне чрезвычайно важным. Следы, обнаруженные на камне и вокруг него, разумеется, не могут быть объяснены чистой случайностью. Наша гипотеза подтверждает и предположение о сведениях, нам еще недоступных (к системе, открывшейся нам благодаря синтетическому аромату, я добавил бы использование биотоков для удаления крышки с металлического сосуда), ибо лишь строго направляемая атомная реакция, которую пока что наука не в силах воспроизвести, может произвести разрез камня с такой поразительной точностью.
- Прекрасно, - обрадовался академик. - И еще одно... Как, по вашему, могла быть подготовлена подобная управляемая реакция?
- Много тысячелетий тому назад? - уточнил он свой вопрос. - Примерно, шесть?
Физик бессильно развел руками и снова улыбнулся: - Я могу лишь сказать, что пока мы не в состоянии сделать ничего подобного ...
- Однако это не исключает того, что другие могут или могли, - добавил академик. - Что касается того, кто такие эти другие... Пока что важно, что все мы сошлись на признании существования здесь явного намерения намерения людей, подготовивших атомную реакцию для того, чтобы открыть нам - тогда, когда они нашли это уместным - новую анатомическую систему. Остается понять, почему ими был выбран именно тот день, когда камень отлетел от своего места, открыв вход в пещеру... Вас удивляет такой вопрос? Я уверен, что шесть тысяч лет тому назад в пещере был установлен аппарат, механизм которого сработал безупречно. А такой аппарат заранее исключает вмешательство случайности!
До сих пор я следил за беседой молча. Мои неясные предчувствия получали неожиданные подтверждения, но наивный восторг, который я испытал, проникнув в пещеру, представлялся мне теперь в менее розовом свете. Одно дело - радоваться тому, что все в тебе и вне тебя соединяется для того, чтобы ты снова мог испытать неописуемый восторг детства и совсем другое знать, что ты создан, предназначен для какой-то деятельности, смысл которой от тебя ускользает. Я сомневался в собственных реакциях и спрашивал себя, вел ли я себя так, как вел, по собственной инициативе или подобно марионетке, которую кто-то дергает за нити. Я начал сомневаться в своих собственных намерениях, подозревать, что они могли принадлежать комуто другому, кто стремился, с их помощью, к каким-то непонятным мне целям, спрашивать себя, проявляются ли мои симпатии и антипатии непроизвольно или и они запрограммированы для выполнения каких-то планов, мне совершенно чуждых ... Вот будущее, которое я теперь предвидел. И не только будущее.