Но разве так уж невозможно теоретически производить пищу, которая бы удовлетворяла требования обмена веществ всех теплокровных кяслорододышащих, и чтобы она при всем том выглядела привлекательно и была приятна на вкус? Ну, скажем, чтобы такое блюдо сочетало в себе внешнюю привлекательность и вкусовые качества, скажем, кельгианских побегов лианы креллетины, мельфианских болотных орешков, ну и конечно, грипов, а также орлигианских скарши, аллахимских птичьих семян, землянских отбивных, а также и спагетти, и наших... Я что-то не то говорю?
Все разместившиеся за столиком, за исключением Приликлы, дружно издали громкие непереводимые звуки. Первым заговорил землянин.
– Не то? Да от одной этой мысли нас всех вот-вот стошнит.
Приликла издал непереводимую трель и сказал:
– Я не ощущаю никаких расстройств эмоциональной сферы и пищеварения, друг Гурронсевас. Наши соседи просто преувеличивают свою вербальную реакцию для создания юмористического эффекта. Не расстраивайтесь.
– Понимаю, – промямлил Гурронсевас и вновь обратился к цинрусскийцу:
– Скажите, а то, что вы свиваете спагетти в веревочку, – это тоже способствует лучшему их перевариванию?
– Нет, друг Гурронсевас, – ответил Приликла. – Этим я занимаюсь исключительно потому, что мне так нравится.
– Я когда был маленький, – вставил Ярох-Кар, – а это было давным-давно, – помнится, тоже любил поиграть с едой, только мне за это влетало – вербально, как вы выражаетесь, уважаемый Приликла.
– У меня тоже сохранились подобные воспоминания, – признался цинрусскиец. – Но теперь я большой и сильный и могу себе позволить делать то, что мне хочется.
Мгновение Гурронсевас в изумлении взирал на тоненькое хрупкое тельце, паучьи лапки и невероятно тонкие крылья. А потом и он присоединился к остальным и издал ряд непереводимых звуков, в тралтанском понимании соответствующих смеху.
Глава 4
Продолжительный период вдумчивого бодрствования, посвященный размышлениям столь напряженным, что Гурронсевас не смог бы определить, сколько времени прошло, был прерван настойчивым звоном и вспышками лампочки над входной дверью. Гостем оказался лейтенант Тимминс.
– Прошу простить за то, что потревожил вас, сэр, – извинился землянин. – Надеюсь, вы хорошо спали? Не хотите ли где-либо побывать или с кем-нибудь увидеться? Может быть, хотите ознакомиться со столовским компьютером, с банком данных по синтезу пищи, осмотреть диетические кухни в палатах, поговорить с технологами-пищевиками, отвечающими за...
Гурронсевас поднял вверх две передние конечности и слегка скрестил их, тем самым выразив пожелание умолкнуть и выслушать его. Тимминс, судя по всему, тралтанский жест понял, поскольку немедленно замолчал.
– В настоящее время, – сказал Гурронсевас, – мне не хотелось бы заниматься ничем из вами перечисленного. Я знаю, что у вас есть и другие обязанности, лейтенант. Насколько позволяет ваше время, мне бы хотелось пока не иметь личных тесных контактов, ни с кем, кроме вас.
– Естественно, у меня полно других обязанностей, – ответил Тимминс. – Но у меня есть заместитель, который изо всех сил старается меня от многих обязанностей освободить. В ближайшие два дня я могу быть в вашем распоряжении, а потом – по взаимной договоренности. Чем вы предпочли бы заняться прямо сейчас?
Тиммннс явно немного рассердился, но Гурронсевас не дрогнул. Он сказал:
– Я рискую повториться, и мои слова, вероятно, прозвучат нарочито, но я вынужден напомнить вам, какое положение я занимал на Нидии. «Кроминган-Шеск» – это большая гостиница, где одновременно проживают представители множества различных видов.
Тамошние кухни, находившиеся целиком и полностью в моем ведении, были оснащены по последнему слову техники, оборудование было сложным и, как вы понимаете, время от времени выходило из строя, что было весьма неудобно. Неприятных последствий, связанных с такого рода ситуациями, мне удавалось избежать за счет знакомства с принципами действия невидимых частей оборудования, различными системами выдачи питания для существ разных видов, с процессорами, печами и множеством дополнительных устройств, вплоть до того, как правильно пользоваться мельчайшими кухонными принадлежностями для разделки продуктов и их употребления в пищу. Кроме того, я познакомился с тем, как работают повара более низкого класса, официанты, сотрудники, отвечающие за сервировку столов, технический обслуживающий персонал и так далее – вплоть до уборщиков и посудомоек. Я сделал предметом своего долга ознакомление с причинами всяческих неполадок, как оправданных, так и неоправданных.
И прежде чем я попытаюсь давать инструкции тем, кто будет работать под моим началом, – продолжал Гурронсевас, – мне бы хотелось понять масштабы ответственности на новом посту и понять, с какими проблемами мне придется сталкиваться на практике, с тем, чтобы пропасть непонимания между мной и моими новыми коллегами по возможности сократилась. К процессу ознакомления мне было бы желательно приступить немедленно.
Пока Гурронсевас говорил, Тимминс открыл рот. Правда, конфигурация его губ при этом вряд ли напоминала улыбку. Наконец, когда тралтан умолк, землянин проговорил:
– Вам придется довольно долгое время походить по туннелям эксплуатационной сети. Там может оказаться грязно, неприятно и опасно. Вы уверены, что вам хочется именно этого?
– Совершенно уверен, – ответствовал Гурронсевас.
– В таком случае будем беседовать по пути, – решительно заявил Тимминс. – Но будет лучше – по крайней мере поначалу, – если говорить буду я, а вы – слушать. В конце коридора имеется люк...
Судя по тому, что рассказывал Тимминс, планы эксплуатационных туннелей и расположенных в них технических помещений, которые Гурронсевас так старательно изучал до того, как прибыл в госпиталь, в свое время были составлены для ознакомления с оными интересующихся неспециалистов. По словам Тимминса, планы были слишком упрошенными, чересчур красивыми и к тому же давным-давно безнадежно устарели. Тралтан убедился в этом сразу же, как только они с землянином проникли в туннель, где увидели не существующую на плане лестницу.
– Ступеньки крепкие, ваш вес выдержат, – заверил Гурронсеваса землянин. – Но спускайтесь медленно. Если хотите, можно пройти через другой люк, там есть пандус. Некоторым тралтанам лестницы не нравятся, кажутся трудными...
– В отеле я пользовался лестницами, – перебил его Гурронсевас. – Только по приставным ходить не буду, увольте.
– Уволю, – кивнул Тимминс. – Но идите первым. Дело тут не в вежливости. Просто не хочу рисковать. Мало ли чего – свалится на меня тонна тралтанского живого веса! Как у вас со зрением? Хорошо?
– Очень хорошо, – отозвался Гурронсевас.
– Но достаточно ли хорошо, – заупрямился Тимминс, – для того, чтобы четко различать мельчайшие изменения и оттенки цвета при тусклом освещении? Клаустрофобией не страдаете?
Стараясь скрыть раздражение, тралтан ответил:
– Я чисто зрительно способен определить степень свежести любого продукта питания – с точностью до нескольких часов. Клаустрофобией не страдаю.
– Вот и славно, – сказал Тимминс и чуть извиняющимся тоном добавил:
– Но все же посмотрите вверх и по сторонам. Вдоль стен и потолка тянутся пучки кабелей и труб, и все они соответствующим образом кодированы разными цветами. Это позволяет обслуживающему персоналу легко ориентироваться в туннелях.