Сол чуть не подпрыгнул от неожиданности. Из дальнего угла камеры он едва различил слабое движение губ, но громкий шепот эхом отозвался в голове, словно губы незнакомца находились всего в дюйме от его уха. Потребовалось какое-то время, прежде чем Сол понял смысл фразы.
— О чем вы? И кто вы такой?
— Теперь ты в безопасности. Теперь тебя никто не тронет.
Сильный лондонский акцент, настырный, рычащий, утробный шепот прямо в ухо.
— Ты должен узнать, почему ты здесь.
У Сола закружилась голова, и он сглотнул слюну, ставшую мокротой в сгустившемся воздухе. Он не понимал, совсем не понимал, что происходит.
— Кто вы? — прошипел Сол. — Вы из полиции? Где Краули?
Человек резко дернул головой, что могло означать как отрицание, так и насмешку.
— Как вы сюда попали? — спросил Сол.
— На цыпочках мимо мальчиков в синих штанишках. Незаметно проскользнул мимо дуралея за стойкой и прокрался к твоей странной маленькой комнатке. Ты знаешь, почему ты здесь?
Сол молча кивнул.
— Они думают…
— Полиция считает, что ты убил своего папашу, но я-то знаю, ты не убивал. Хрена с два они поверят… но я тебе помогу.
Сол был потрясен. Он опустился на кровать. Зловоние, исходившее от незнакомца, было невыносимым. Голос упорно продолжал:
— Знаешь, я ведь наблюдал за тобой. Следил. Нам нужно о многом поговорить. Я могу… помочь тебе кое-чем.
Сол был совершенно сбит с толку. Может, это все последствия долгого пребывания в камере? Или он выпил лишнего накануне, а теперь от всех этих звуков у него едет крыша и он уже ничего не соображает? Воздух был все еще упругим как тетива. Что этот человек знает о его отце?
— Я тебя первый раз вижу, — медленно произнес он. — И понятия не имею, как ты сюда пробрался, но…
— Ты не понимаешь. — Шепот стал немного резче. — Слушай, парень. Сейчас мы уйдем из этого мира. Никаких больше людей, никаких человечьих штучек, сечешь?Ты только посмотри на себя.- В голосе сквозило отвращение. — Сидишь здесь в чужом шмотье, как придурок, и терпеливо ждешь, когда тебя поимеют. Думаешь, кого-нибудь интересует, как все было на самом деле? Да тебя сгноят здесь, идиот.
Долгая пауза.
— И вот появляюсь я, аки хренов ангел милосердия. Я без проблем помогу тебе бежать. Я живу здесь, сечешь? Это мой город. Да, каждый дюйм его совпадает сихгородом, но ничего общего у них нет. А я…я хожу, где хочу.И я пришел сказать тебе, что этот город теперь и твой тоже. Добро пожаловать домой.
Голос заполнил крошечное помещение, не оставляя Солу ни свободного пространства, ни времени для раздумий.
Затененное лицо было обращено к Солу. Человек приближался. Плечи его были все так же ссутулены, он делал мелкие рывки, выписывал зигзаги, заходя то с одной, то с другой стороны, двигаясь уверенно, воровато, агрессивно.
Сол сглотнул. Голова кружилась, во рту пересохло. Он силился сплюнуть. Воздух был сухим и настолько упругим, что он почти слышал эту упругость, как жалобный стон дверных петель, который, казалось, так и не смолк. Невозможно думать — только слушать.
Зловонный призрак чуть выдвинулся из тени. Грязный плащ распахнулся, и Сол успел увидеть под ним сорочку более светлого серого оттенка, украшенную рядами направленных вверх черных стрел — слишком шикарно для тюремной одежды.
Голова горделиво возвышалась на сутулых плечах, скрытых плащом.
— Знаешь, я вдоль и поперек облазал вечный Рим. И веселый Париж, и Каир, Берлин… где я только не лазал — но Лондон всегда был мне особенно дорог. Перестань так пялиться на меня, парень. Все равно не врубишься. Я ползал по этим кирпичам, когда здесь еще были казармы, потом тюрьмы, потом фабрики и банки. Я тебе не абы кто, парень. Считай себя счастливчиком, потому что я обратил на тебя внимание. Это большая честь для тебя.
Путаный монолог прервался театральной паузой.
И вдруг Сол понял, что сошел с ума. Голова кружилась. Все сказанное ничего не значит, это бессмыслица и абсурд, надо смеяться, но тягучий воздух сковывал его движения. Он не мог говорить, не мог смеяться. Он чувствовал, что плачет, а может, глаза просто слезились в спертом воздухе камеры.
Слезы Сола, похоже, взбесили незваного гостя.
— Хватит хныкать! — прошипел он. — И забудь своего никчемного папашку. Все кончено, есть куда более важные вещи, о которых стоит побеспокоиться.
Он снова замолчал.
— Ну что, идем?
Сол настороженно взглянул на него. Голос наконец вернулся.
— О чем ты говоришь? Что это значит? — прошептал он.
—Идем,я сказал. Пора сматываться, сваливать, делать ноги, рвать когти!
Человек огляделся заговорщицки и, прикрыв рот тыльной стороной ладони, произнес театральным шепотом:
—Я похищаю тебя.
Он слегка расправил плечи и удовлетворенно закивал, невыразительное лицо расплылось в довольной улыбке.
— Скажем так, наши с тобой пути случайно пересеклись. Я чую, на улице уже хоть глаз выколи, так что вряд ли о тебе сегодня вспомнят. Кажется, хавки можно не ждать, так что откланяйся грациозно и сваливаем. У нас есть дело, но здесь не место для задушевной беседы. А впрочем, смотри сам. Еще немного, и тебя выставят заядлым отцеубийцей, а ключи от твоей камеры проглотят. Поверь, справедливости ты все равно не добьешься. Поэтому спрашиваюв последний раз:мы идем?
Сол понял, что готов согласиться. Он с ужасом осознавал, что готов идти за этим существом, готов следовать за этим человеком, даже не рассмотрев как следует его лица. Они вдвоем сбегут отсюда.
— Кто… кто ты такой?
— Ты правда хочешь знать?
Этот голос, который звучал словно бы отовсюду, доводил Сола почти до обморока. Худое лицо, освещенное тусклой лампочкой, маячило всего в нескольких дюймах. Он силился разглядеть его черты в полумраке, но странным образом лицо все время оставалось в тени. Слова зачаровывали, как заклинание, гипнотизировали, как ритуальная музыка.
— Перед тобой особа королевской крови, приятель. Я там, где мои подданные, а они повсюду. В городах миллионы трещин, и это мое королевство. Все это мои владения.
Позволь же, я расскажу о себе.
Я слышу то, что осталось не сказанным.
Знаю все тайны домов и жизнь вещей. Внимаю надписям на стенах.
Живу в старом Лондоне.
Кто я такой? Сейчас расскажу.
Король и глава преступного мира. Я — тот, который воняет. Вождь тех, кто питается отбросами, и живу я там, где меня не хотят видеть. Ибо я — незваный гость. Я убил самозванца и беру тебя под свою опеку. Когда-то я истребил половину вашего континента. Я знаю, когда тонут ваши суда. Я ломаю ваши мышеловки о колено и ем сыр у вас на глазах, ослепляя вас своей мочой. Я тот, у кого самые твердые зубы в мире, я усатый парень. Я — герцог сточных канав, мои владения — подземелья. Я — король королей.
Внезапно он повернулся к двери и сбросил плащ, открывая имя, написанное грубыми черными буквами между рядами стрелок на спине рубашки.
— Я — Крысиный король.
ГЛАВА 3
Далеко на юге, в самом сердце города, печально взвыла сирена. В воздухе витал едва различимый запах дыма. Он смешивался с выхлопными газами и вонью от помоек, но к ночи стало прохладнее, даже посвежело.
Над черными мешками с мусором и пустынными улицами возвышались стены Северного Лондона, над стенами — шифер крыш и еще выше, над крышами, — два силуэта: один стоял, расставив ноги, как альпинист, на гребне крыши полицейского участка, а другой жался в тени антенн-тарелок.
Сол сидел, крепко обхватив себя за плечи. Сверху нависала фигура его нежданного спасителя. Вид у Сола был жалким.